— По традиции в каждом яйце внутри есть секрет, — ответил Новиков.

— Государственный? — спросил Джиллеспи.

— Нет, — помогла Новикову Редпэт. — Пустяк.

— Правильно, — согласился русский. — Иногда это серия миниатюрных портретов, обрамленных алмазами и другими драгоценностями. Порой секретом являлся изображенный в миниатюре пейзаж, находившийся в самом центре яйца на искусно спрятанном часовом механизме. Иногда животное, которое можно завести.

От удивления Джиллеспи поднял густые брови и молча вышел, чтобы наполнить кувшин лимонадом.

— Сколько всего существует таких яиц? — спросил Круз.

— В конце девятнадцатого и начале двадцатого столетий их было изготовлено сто пятьдесят штук, — ответил Новиков.

— Кто приобрел их?

— Несколько — английской королевской семьей, — сказал Новиков. — Некоторые исчезли во время Октябрьской революции. Остальные пополнили самые дорогие коллекции мира.

— Кто сейчас владеет ими за пределами России? — спросил Круз.

Хотя он по-прежнему выглядел безразличным, в его глазах появилась искра любопытства, чего прежде не было. Ясно, что любой, обладавший в данное время яйцом Фаберже, с удовольствием приобрел бы для себя еще одно, и ему было бы совсем не важно, каким способом и откуда оно попадет в его коллекцию.

— У предпринимателя Дэмона Хадсона есть несколько, -сказал Новиков. — Американский издатель Малькольм Форбс приобрел десяток за свою жизнь.

— Сколько же он заплатил за них? — спросила Редпэт.

— За последнее яйцо он отдал полтора миллиона американских долларов, — ответил Новиков. — Но это было давно. Никто не знает, сколько оно может стоить сейчас.

— А у тебя одно пропало, — сказал Круз. — Неудивительно, почему ты так нервничаешь.

— Я не столько переживаю за себя, сколько за такую крупную потерю русской культуры и возможные политические последствия.

Круз промолчал в ответ.

— Как вы уже отметили, я работаю на правительство, положение которого очень шаткое, продолжил Новиков. — Демократия в опасности. Все еще сильна роль коммунистической партии.

— Новиков перевел внимательный взгляд с Круза на Редпэт. — Люди, которых вы называете жесткими политиками, способны разрушить все прогрессивное, что появилось в России за последние годы, лишь бы снова взять власть в свои руки.

— Не забывайте о правых, — сказал Круз, откусывая пряник.

— Не следует также списывать со счетов русский национализм, — вставил свое слово в разговор Джиллеспи, появившись с очередным кувшином лимонада в огромной руке. — Многим дворянам удалось бежать за границу вместе с деньгами до окончания революции. Они с удовольствием половили бы сейчас рыбку в мутных российских водах. Хотите еще лимонада?

Новиков метнул на Джиллеспи тот взгляд, которым женщина одаривает внезапно заинтересовавшего ее мужчину.

— Спасибо. Вы совершенно правы. Моя страна — это печальное смешение различных политических сил, готовых начать войну в любой момент. Он с презрением посмотрел на Круза, а затем на его левую руку. — Хотя это и может казаться забавным такому ковбою, как Круз Рован, но здравомыслящие мужчины и женщины понимают, насколько сложна ситуация на самом деле. Конечно, если мадам посол не потеряла интерес к стабильности в мире, покинув государственную службу.

— Я и мои коллеги уже больше не занимаются вопросами политики, — сказала Редпэт, — но мы люди и нас, как и любого гражданина, безусловно, волнует происходящее в мире.

— Тогда вы поможете России?

— Думаю, таможенная служба или полиция смогли справиться бы с этим быстрее, — предположил Круз.

— О пропаже ничего не сообщалось, — быстро ответил Новиков.

Круза это нисколько не удивило.

— Конечно же, другие заметили, что яйца нет среди экспонатов? — спросила Редпэт.

— Естественно, но когда об этом узнал я, то всю ответственность взял на себя.

— Итак, вы единственный, кто знает, что «Рубиновый сюрприз» похитили? — спросила Редпэт.

— Мистер Гапан, отвечающий за безопасность, знает. Теперь и вы трое в курсе.

— Мы-то сможем сохранить все в тайне, будь спокоен, — сказал Круз, — однако по крайней мере об этом знает еще один человек.

— Кто? — требовательно спросил Новиков.

— Тот, кто украл яйцо Фаберже, — спокойно ответил Круз. — Ах да, безусловно. Но он или она все будет держать в тайне, верно?

— Допустим, воришка захочет продать украденное яйцо, — предположил Круз, — тогда ему придется высунуться. С этого момента клубок и начнет раскручиваться.

— Этого может и не произойти, — тут же перебил его Новиков.

Круз подал плечами:

— В таком случае действуй сам.

Новиков обратился к Редпэт:

— Ситуация в России… чрезвычайно напряженная и непредсказуемая. В правительстве есть люди, не желающие, чтобы хоть один из данных выставочных экспонатов уплыл за границу.

— Почему?

— Эти люди — сверхпатриоты. По их мнению, такие произведения искусства являются душой России и их нужно оберегать как зеницу ока.

— Сверхпатриоты? — пробормотал Круз. — А может быть, это все показное?

Новиков не сводил глаз с Редпэт. Он был взволнован.

— Кассандра, пожалуйста, ваша фирма должна найти грабителей, прежде чем о пропаже «Рубинового сюрприза» узнают все.

— Почему ты пришел к нам? — спросил Круз, не дав Редпэт вымолвить ни слова. — Если тебе не хочется обращаться за помощью к полицейским, позвони в ФБР. Они с радостью откликнутся.

Новикова ошеломили эти слова.

— Полиция? ФБР? Да они все бюрократы! При любой возможности и те, и другие сделают все достоянием гласности.

Круз не стал спорить. Это была правда.

— Кроме того, — убежденно продолжил Новиков, — ваши федеральные власти отчитываются перед Вашингтоном. Американское правительство, в свою очередь, постарается использовать пропажу и расследование с выгодой для себя. Это политика любых правительств, не так ли? У них нет друзей — одни лишь интересы, как однажды выразилась мадам посол.

Редпэт перевела взгляд с красивого, сосредоточенного лица Новикова на стеклянный глобус, стоявший перед ней на столе. На нем были искусно высечены континенты и большие острова.

— Я лишь цитировала де Голля, — сказала она. — Одной из прелестей ухода с государственной службы является то, что можно позволить себе иметь друзей, а также иметь интересы.

— Безусловно, — согласился Новиков. — Не стану отрицать того, что я не руководствуюсь политическими мотивами. Я представляю свое правительство и его интересы и желаю, во-первых, побыстрее найти «Рубиновый сюрприз» и, во-вторых, свести к минимуму затраты на это расследование.

— Мы не дешевка, — возразил Круз. — Можешь, спросить у правительства Перу, сколько оно заплатило, чтобы мы вернули ему десять миллионов баксов, украденных их бывшим президентом. Я знаю, ваш гонорар составляет десять процентов того, что вы выслеживаете и возвращаете назад, — сказал Новиков. — Я лично гарантирую, что если вы найдете яйцо, мы вместе показываем его оценщику, и вы получаете десять процентов от той суммы, которую он установит.

Круз посмотрел на Редпэт. Как и подобает настоящему дипломату, она была невозмутима. Новиков мог бы сейчас предложить ей целую горсть алмазов или что-нибудь отвратительное — в любом случае выражение ее лица не изменилось бы.

— Вы будете щедро вознаграждены, — подчеркнул Новиков. — Это единственный способ оценить собственные интересы и интересы своей фирмы в нашем скрытном мире, не так ли?

Джиллеспи с Крузом смотрели на Новикова, думая об одном и том же: случайно тот нанес им оскорбление или преднамеренно.

Круз подумал, что второе. Ему было интересно, почему такой осмотрительный русский вдруг повел себя столь безрассудно.

— Мадам посол не имела в виду, что мы проститутки, — спокойно произнес Круз. — Она лишь хотела сказать, что на свободном рынке мы вольны ставить свои условия клиентам.

— Все в порядке, — вмешалась Редпэт, улыбнувшись Крузу. — Алексей просто таким образом взывает к нашим интересам, так как надеется, что это поможет ему достичь собственной цели. Он не собирался никого обижать. Ведь так, уважаемый?