— Быстро вернулся, — сказала Тод.

— Мне не хотелось, чтобы ты начинала без меня.

Раскосые, миндалевидные глаза Тод были черны, как ночь. Она похлопала ладонью по месту на кровати рядом с собой, приглашая его присесть.

— Покажи мне!

Свэнн положил деревянную прямоугольную коробочку на кровать и сел. Затем он открыл крышку и, отложив ее в сторону, вставил яйцо на витиеватое основание.

Свэнн нежно, словно это была женская грудь, положил на ладонь гладкое и холодное яйцо.

— Восхитительное, не правда ли? — прошептал он.

— Восхитительное? По-моему, глупо скрывать главное сокровище внутри этой оболочки. Ведь основной ценностью является то, что находится там, а не снаружи.

Свэнн рассмеялся. Он быстро провел тыльной стороной руки по груди Клэр по ее животу и ниже.

— То же самое можно сказать и о женщине, — заметил он.

В ответ Тод рассмеялась и раздвинула ноги. Свэнн положил руку на треугольник жестких кудрявых волос, а в другой держал красивое яйцо. Тод провела изящным пальчиком вдоль инкрустированной драгоценностями поверхности яйца, вторя движениям руки Свэнна почти в ней.

Соски Клэр потемнели, сделались твердыми. И Свэнн подумал, была ли в этом виновата его опытная рука или внутренняя сила самого «Рубинового сюрприза». \

— Покажи мне, — тихо попросила Тод, — покажи, как оно открывается.

У нее был требовательный тон, несмотря на то что из-за сильного возбуждения она еле говорила. Внезапно Свэнну стало наплевать, что довело ее до такого состояния, — он собирался извлечь из этого пользу для себя.

От одной лишь этой мысли его бросило в жар. Ему приходилось спать с разными женщинами, но Тод была уникальна: роскошное тело, цепкий ум. Но главное — ее какая-то вызывающая сексуальность. Тод нельзя было сравнить ни с одной женщиной и во время кульминационного момента. Высшее наслаждение он мог испытать только с ней, а Клэр только с ним.

Большим пальцем Свэнн гладил прохладную поверхность яйца. Большой палец его другой руки исследовал гораздо более теплую поверхность. Медленными движениями Свэнн искал нужный узелок в золотой проволоке, благодаря которому яйцо открывалось, показывая скрывающееся в нем богатство.

Тод тихо стонала от его прикосновений.

— Открой же его, черт тебя побери, — резко произнесла она.

— Наберись терпения.

Свэнн улыбался, продолжая одновременно гладить яйцо и ласкать женщину, любуясь при этом обоими и чувствуя растущее возбуждение Тод. Большим пальцем одной руки он нащупал твердый узелок, где пересекались золотые проволочки, а другой рукой — напряженный бугорок женской плоти.

Раздался слабый щелчок, и верхняя половина яйца начала медленно и плавно, даже как-то вяло, раскрываться, демонстрируя находящийся в самой середине темный многогранный рубин.

Тод вздрогнула и открыла рот от изумления, Запах ее тела был намного сексуально привлекательнее, чем самые дорогие флакончики духов.

Свэнн восхищался и рубином, и женщиной.

— Ты находчивый шельмец, — сказала Тод, — и единственный мужчина, который подкупает меня не только своим интеллектом. Меня восхищает твоя изобретательность в постели.

— А ты единственная женщина, способная оценить и то, и другое.

Клэр медленно повернулась на бок, зажав его руку между своих ног. Она ощущала, что его мужская плоть стала твердой и горячей, как дешевый пистолет. Она облизала губы и улыбнулась.

— Как ты считаешь, во сколько его можно оценить? — спросил Свэнн. — В пять миллионов? В двадцать?

Тод долго и внимательно всматривалась в рубин, как-будто старалась прочитать что-то внутри камня.

— С этой лошадкой мы не пропадем, — сказала она. — Все, что теперь нам нужно, так это уздечка. Где она?

— Всему свое время.

Тод, вздохнув от нетерпения, провела ногтем указательного пальца по холодной, полированной поверхности рубина.

— Когда это время настанет?

— Когда я буду готов.

Плавным движением Тод убрала руку Свэнна со своего тела, выпрямилась и накрылась одеялом.

— Мне казалось, ты говорил, что ни в чем не нуждаешься, — презрительно прошептала она. — Хочешь сегодня вечером стартовать в одиночку, чтобы он никому больше не принадлежал.

Свэнн знал, что Тод, как всегда, права. Но это было равносильно знанию о законе всемирного тяготения, то есть, несмотря на его действие, все по-прежнему продолжало тяготеть к Земле. Свэнн оставался верен своим замыслам, а Тод была готова на большее. И они оба хорошо знали об этом.

— Успокойся, любимая, — сказал он. — Я никуда не собираюсь уезжать сегодня вечером. Когда это бывает нужно, я могу сделать свою работу за пару часов. Главное — это незаметно взять у Хадсона наличные деньги. И все в порядке.

Несколько минут Тод угрюмо смотрела на Свэнна, прикосновения которого уже больше не возбуждали ее. Наоборот, она как-то даже успокоилась.

— Ты случайно не фригидна? — спросил он, и его губы растянулись в зловещей улыбке.

Выражение равнодушия на ее лице не изменилось. Странно улыбаясь, Свэнн разжал свои объятия.

— Не будем причинять друг другу боль сегодня вечером, ладно? — поддразнил он.

Тод лишь взглянула на него, но промолчала.

— Когда-нибудь ты столкнешься с парнем, который изнасилует тебя только для того, чтобы посмотреть, как ты будешь кричать, истекая кровью, — сказал Свэнн.

— Я уже прошла через это еще до того, как стала учиться в школе.

Свэнна не удивило ее признание.

— Мы с матерью всегда относились друг к другу с большими претензиями, — продолжала Тод. — У нас не было взаимопонимания, поэтому я часто представляла себя очень далеко от дома, где мне было хорошо и спокойно.

— Но со мной тебе не нужно переноситься мысленно куда-то далеко.

— Я знаю. Мне просто хотелось заставить тебя немного поработать. Когда что-то чересчур доступно, то к этому пропадает всякий интерес.

Пока Тод говорила, Свэнн чувствовал, как чувственность снова возвращалась в ее плоть. В этой женщине, умеющей полностью владеть собой, было что-то такое, что кружило голову, опьяняло. Тод говорила правду. Если бы каждый раз Свэнн был уверен в ее физическом к нему влечении, то, наверное, это уже наскучило бы.

— Как я могу потерять к тебе интерес? спросил Свэнн, нежно погладив ей низ живота. — Если ты не вернешься к этому голубому Новикову, нам вдвоем будет очень хорошо.

Улыбаясь, Тод позволяла Свэнну делать то, что ему хотелось, а сама думала о своих дальнейших действиях. Однако совсем скоро Тод поняла, что чертовски трудно оставаться равнодушной в его объятиях. Еще никогда прежде не доводил Свэнн ее до такого состояния возбуждения. Она почти не контролировала себя. Опустив одну руку на его бедро, а другой коснувшись холодного красивого яйца, Тод произнесла:

— На самом деле Алексей не такой уж и голубой. Ему нравятся разные мальчики, девочки, дыры в заборах, но больше всего он любит власть.

— Как и ты, — добавил Свэнн. — Называй это, как хочешь: политическая власть, сексуальная или физическая. Если дело касается власти, ты вся загораешься.

— Ты уверен, любимый? — промурлыкала она.

— Абсолютно уверен, малыш. Но именно это мне и нравится в тебе. Когда ты Снова увидишь Хадсона?

— А что ты собираешься предпринять?

— Все, что нужно.

— Но нужно гораздо больше, чем мь можем получить, — возразила Тод.

Свэнн улыбнулся, продолжая возбуждать ее, но никак не находя ту пружину, благодаря которой можно было бы раскрыть ее так же легко, как и «Сюрприз».

Тод понимала, что надо наказать Свэнна, вновь став холодной и равнодушной, но уже не могла заставить себя сделать это. По крайней мере сегодня вечером не могла. Ведь больше подобной ночи у них со Свэнном не будет. И эту встречу Тод собиралась использовать в полном объеме.

— С Хадсоном я встречаюсь завтра утром, — сказала она.

— У него будут деньги?

— Для него же лучше, если будут. Материал, который Алексей уже опубликовал, можно сравнить разве только с бомбой. В нем описывается самая первая сделка между нефтехимической фирмой Хадсона и советским государственным заводом по производству минеральных, удобрений.