Опасаясь насилия со стороны турбас — головорезов из сандинистской партии, кандидат консерваторов Артуро Крус снял свою кандидатуру, и избран был, естественно, Даниель Ортега, что, впрочем, не способствовало успокоению страны. В 1984–1985 годах правящий режим не раз предпринимает крупномасштабные наступления на непокорных антисандинистов. В 1985–1986 годах войска Манагуа обрушиваются на приграничные с Коста-Рикой районы. Несмотря на поддержку части местного населения, Эден Пастора в 1986 году прекращает бои и вместе со своими людьми укрывается на территории Коста-Рики. Начиная с 1985 года в разделенной сандинист-скими командос на участки Москитии наблюдаются лишь единичные всплески сопротивления. Военные силы контрас и антисандинистского сопротивления разбиты, но не уничтожены.
Правительство оправдывает введенную им отмену многих политических и гражданских свобод действиями контрас. Ко всему этому добавляется эмбарго, объявленное Соединенными Штатами 1 мая 1985 года (впрочем, смягченное действиями европейских стран), внешний долг страны стремительно растет, в 1989 году инфляция достигает высшей точки — 36 000 %. Правительство вводит продовольственные карточки. Более 50 % бюджета уходит на военные расходы. Государство не в состоянии вывести народ из нужды; острая нехватка молока и мяса; кофейные плантации опустошены войной.
В 1984–1986 годах по сельским районам прокатилась лавина арестов. Уполномоченный СФНО Карлос Нувес Тельос отстаивал идею продления сроков предварительного заключения, ссылаясь на «необходимость, вызванную затруднениями при проведении в сельской местности сотен допросов». Члены оппозиционных партий — либералы, социал-демократы, христианские демократы, оппозиционные синдикалисты — арестовывались по обвинению в деятельности, «благоприятствовавшей врагу». Во имя «защиты Революции» DGSE все чаще отдает приказы об арестах. Никаких обжалований. Известная своей беспощадностью тайная полиция наделена полномочиями арестовывать любую подозрительную личность и бесконечно долго держать ее в заточении, в полной изоляции, не предъявляя обвинений. Условия содержания узника и его контакты с адвокатом и близкими также зависят от тайной полиции. Некоторым заключенным так никогда и не довелось связаться со своим адвокатом.
Отдельные тюремные заведения отличались особой жестокостью. Так, в Лас-Техасе узники вынуждены постоянно находиться в стоячем положении, не имея возможности согнуть ни рук, ни ног. Все камеры по одной модели: без электричества и санитарных узлов. Иногда заключенных держали в таких условиях месяцами. После разоблачительной кампании, проведенной правозащитными организациями, в 1989 году были уничтожены чикитас. По данным «Международной амнистии», в централах DGSE было не очень много смертных случаев. Тем не менее, по официальной версии, от «сердечного приступа» скончались Данил о Росалес и Соломон Тельевия. В 1985 году заключенный Хосе Анхель Вильчис Тихерино, сам испытавший на себе удары прикладом, стал свидетелем смерти одного из своих товарищей по заключению, наступившей от избиений. «Международная амнистия» и другие неправительственные организации разоблачили немало злоупотреблений, совершенных в сельских районах. По заявлению одного из узников тюрьмы Рио-Бланко в Матагальпе, его с двадцатью другими заключенными заперли в тесной камере, и они вынуждены были спать стоя. Еще одному заключенному, лишенному в течение пяти дней пищи и воды, чтобы выжить, приходилось пить собственную мочу. В ходу были и пытки электричеством.
Пенитенциарная система Никарагуа скопирована с кубинской модели. Закон о помиловании от 2 ноября 1981 года, составленный по образцу аналогичных кубинских документов, ставил решение об освобождении заключенного в зависимость от его поведения. Вскоре закон достиг предела своих возможностей. И хотя сотни приговоренных чрезвычайными судами заключенных были помилованы, никаких систематических пересмотров таких приговоров не проводилось.
Аресты производились согласно представлению о так называемом сомосовском преступлении, что не означало ничего конкретного. Так, в 1989 году на 1640 человек, отбывавших тюремный срок за контрреволюционные правонарушения, приходилось лишь 39 сомосовских активистов. Впрочем, в личном составе контрас число бывших сомосовских гвардейцев никогда не превышало 20 %. А ведь этот потрясающий довод приводили сандинисты, заключая под стражу своих противников. Более шестисот человек были таким образом помещены в тюрьму Карсель-Модело. Фальсификация доказательств и даже бездоказательные обвинения — характерные черты первых лет санди-нистской «юриспруденции».
В 1987 году в никарагуанских застенках томились свыше 3700 политических заключенных. Централ Лас-Техас известен дурным обращением с заключенными. Перед отправлением в камеры DGSE узникам предписывалось раздеться и облачиться в синюю форму. Крошечные камеры были оснащены койками, врезанными в бетонную стену. Камеры были без окон и освещались тонкой полоской света, пробивавшейся сквозь густую вентиляционную решетку над стальной дверью.
К этому прибавлялась трудовая реадаптация. Существовали пять категорий тюремного заключения. Те, кого объявляли непригодными к трудовым программам из соображений безопасности, содержались в блоках для особо опасных преступников. Они встречались с семьей лишь один раз в сорок пять дней и покидали камеру лишь на шесть часов в неделю. Узники, включенные в реадаптационные программы, допускались к выполнению оплачиваемых работ. Они имели право на одно супружеское посещение в месяц и раз в две недели могли видеться с близкими. Те, кто удовлетворял требованиям, предусмотренным трудовой программой, могли обратиться с просьбой о своем переводе на ферму с менее строгим режимом работы, названным «полуоткрытым», затем следовал переход на «открытый» режим.
В 1989 году в централе Карсель-Модело, в двадцати километрах от Манагуа, находились 630 заключенных. Тридцать восемь бывших сомосовских гвардейцев отбывали наказание в отдельном блоке. Остальные политические заключенные были заточены в региональные тюрьмы: Эстели, Ла-Гранха, Гранада. Некоторые заключенные, в частности в Карсель-Модело, из идеологических соображений отказывались от участия в исправительных работах. Не обходилось без наказаний. «Международная амнистия» отмечает факты избиения тех, кто выражал протест и объявлял голодовку.
19 августа 1987 года десяток обитателей Эль-Чипоте были избиты охранниками. Заключенные свидетельствовали об использовании электрошоковых дубинок В феврале 1989 года 90 узников Карсель-Модело объявили голодовку в знак протеста против суровых условий их содержания. Тридцать забастовщиков были переведены в Эль-Чипоте, где были наказаны: их заставили раздеться догола, согнали в одну камеру и продержали там два дня. В других тюрьмах многих узников также держали под стражей раздетыми, в наручниках и без воды.
Правительство продолжало перемещать население, признанное сочувствующим вооруженной оппозиции. Многочисленные наступления и контрнаступления двух враждующих лагерей усложняют точный подсчет понесенных потерь. Тем не менее известно, что в сельских районах, где велись наиболее жестокие бои, были казнены сотни оппозиционеров. Кровавые расправы, похоже, стали привычными для боевых армейских частей и подразделений Министерства внутренних дел. Отряды особого назначения находились в подчинении у министра внутренних дел Томаса Борхе. Это был аналог войск особого назначения при кубинском Minit (Министерстве внутренних дел).
Известны факты жестоких расправ над жителями деревень в провинции Селая. Мы не располагаем точными данными. Тела жертв, как правило, изуродованы, мужчины кастрированы. Убивали крестьян, заподозренных в содействии контрас. Дома их были стерты с лица земли, а оставшиеся в живых хозяева переселены. Таковы факты, вменяемые в вину солдатам регулярной армии. Правительство насаждало свою политику путем террора, лишая вооруженную оппозицию любой социальной опоры. Не в силах преградить путь участникам сопротивления, сандинисты обрушивали свою месть на головы их родственников. В феврале 1989 года «Международная амнистия» констатировала десятки внесудебных экзекуций, в частности в провинциях Матагальпа и Хинотега. Изуродованные тела жертв были найдены поблизости от их домов и опознаны родными. На протяжении всей войны отмечены многочисленные исчезновения людей, приписываемые неустанной деятельности подразделений DGSE. Все это сопровождалось и насильственным перемещением населения в глубь страны. Особо пострадали индейцы мискито и крестьяне из приграничных областей. Жестокость усиливалась от одной военной кампании к другой. Так, министр внутренних дел без колебаний лично расстрелял из автомата политических заключенных в Манагуа.
