Особенным образом обошлись победившие нацисты с тремя департаментами — Мозель, Нижний и Верхний Рейн. Эльзас-Лотарингия была присоединена, онемечена и даже «нацифицированэ». В 1942 году нацисты решили пополнить германскую армию за счет юношей, родившихся в 1920–1924 годах. Многие мозельцы и эльзасцы, совсем не стремившиеся носить немецкую форму, пытались избежать этой «привилегии». До конца войны в Эльзасе в общей сложности была мобилизована 21 категория призывников, а в Лотарингии — 14 (всего 130 000 молодых людей). Большинство из них были посланы на Восточный фронт и 22 000 «солдат поневоле» пали в бою. СССР, который свободная Франция проинформировала об этой особой ситуации, стал призывать их к дезертирству, суля возвращение в ряды освободительной французской армии. В действительности же, 23 000 солдат из Лотарингии и Эль-заса оказались (при разных обстоятельствах) в плену — именно такое количество личных дел было передано в 1995 году российскими властями французским. Многие из этих пленных находились в тамбовском лагере № 188 под надзором МВД (бывший НКВД). Условия были чудовищны: недостаточное питание (600 граммов черного хлеба в день), принудительная работа в лесу, первобытное жилье (деревянные сараи-землянки), полное отсутствие медицинской помощи. Те, кто выжили в этом лагере смерти, полагают, что в 1944 и 1945 годах там умерло 14 000 их товарищей. Пьер Ригуло, называя число погибших — 10 000 человек, — считает, что это минимальная цифра. Летом 1944 года после долгих переговоров было освобождено и отправлено в Алжир 1500 пленных. Самое большое количество пленных лотарингцев и эльзасцев находилось в тамбовском лагере, но были они и в других лагерях, представлявших собой нечто вроде малого Архипелага, где жили французы, которые не могли сражаться за освобождение своей страны.

Если подписание советско-германского пакта в сентябре 1939 года вызвало отрицательную реакцию большинства коммунистических партий, поскольку их члены не могли согласиться с тем, что Сталин отказался от антифашистской политики, то нападение Германии на СССР 22 июня 1941 года вновь активизировало антифашистские настроения. Уже 23 июня Коминтерн передал по радио и телеграфной связи всем своим секциям, что отныне надо бороться не за социалистическую революцию, но против фашизма, а также, что пришло время начать национально-освободительную войну. Одновременно он потребовал от коммунистических партий всех оккупированных стран немедленно перейти к вооруженным действиям. Война, таким образом, позволила коммунистам испробовать новую форму деятельности: вооруженную борьбу и диверсии против гитлеровской военной машины, которые могли перерасти в настоящую партизанскую войну. Военизированные аппараты были укреплены — так создавалась база для вооруженных коммунистических отрядов, которые в разных странах (в соответствии с их географией и внутриполитической ситуацией) быстро превращались в крупные партизанские формирования — с 1942 года в Греции и Югославии, затем в Албании, и, наконец, с конца 1943 года в Северной Италии. Эти партизанские формирования в ряде случаев помогали коммунистам захватить власть, последние при необходимости не останавливались и перед гражданской войной.

Самый характерный пример этой новой тактики коммунистов — события в Югославии. Весной 1941 года Гитлер был вынужден прийти на помощь своему итальянскому союзнику, которому оказывала сопротивление маленькая, но полная решимости армия Греции. В апреле он также был вынужден вмешаться, когда югославское правительство, благосклонно настроенное по отношению к Германии, было свергнуто пробританскими силами. В обеих странах существовали коммунистические партии, хотя и слабые, но накопившие к тому моменту большой опыт: в течение долгих лет они были запрещены диктаторскими режимами Стоядиновича и Метаксаса и находились в подполье.

После заключения перемирия Югославия была разделена между итальянцами, болгарами и немцами. Кроме того, была создана так называемая независимая Хорватия. Она находилась в руках правых экстремистов-усташей, возглавляемых Анте Павеличем, которые установили в отношении сербов настоящий апартеидный режим, истребляя их вместе с евреями и цыганами. Они начали также уничтожать оппозицию, что подтолкнуло многих хорватов присоединиться к Сопротивлению.

После капитуляции югославской армии 18 апреля, первыми, кто ушел в маки, стали роялистские офицеры, возглавляемые полковником Дража Михайловичем, которого вскоре королевское правительство в изгнании в Лондоне назначило главнокомандующим югославского Сопротивления, а затем и военным министром. Михайлович создал в Сербии армию «четников», состоявшую преимущественно из сербов. Лишь после нападения на СССР 22 июня 1941 года югославские коммунисты решили, что пришло время начинать национально-освободительную войну и «освободить страну от фашистского ига, тогда как время социалистической революции еще не настало». Однако, если Москва намеревалась как можно дольше не мешать королевскому правительству и не пугать своих английских союзников, то Тито почувствовал себя достаточно сильным, чтобы начать собственную игру, отказываясь подчиниться легальному правительству в изгнании. Будучи сам хорватом, он не установил никаких этнических ограничений для набора в свои партизанские отряды; в 1942 году они были дислоцированы в Боснии. Оба соперничающих движения, которые преследовали противоположные цели, схлестнулись. Перед лицом притязаний коммунистов Михайлович решил не мешать немцам и даже вступил в союз с итальянцами. Ситуация вконец запуталась: образовалась взрывоопасная смесь из освободительной и гражданской войн, политических оппозиций и обострившейся во время оккупации этнической вражды. Обе стороны устроили междоусобную бойню, стремясь избавиться от своих непосредственных противников и навязать свою власть населению.

Историки полагают, что в целом было убито чуть больше миллиона человек (общая численность населения превышала шестнадцать миллионов). Расправы, расстрелы заключенных, убийства раненых, всевозможные репрессии сменяли друг друга, тем более что балканская политическая культура всегда была отмечена столкновениями между разными кланами. Тем не менее была разница между резней, которой занимались «четники», и той бойней, которую устраивали коммунисты: «четники», практически не подчинявшиеся централизованной власти (многие банды ускользали из-под контроля Михайловича), расправлялись с населением больше по этническим соображениям, чем по политическим. Коммунисты же убивали по причинам, имеющим строго военный и политический характер. Милован Джилас, один из соратников Тито, оставил много времени спустя следующее свидетельство: «Мы были уязвлены тем, как крестьяне объясняли свое решение присоединиться к «четникам». По их словам, они боялись, что их дома сожгут, а сами они подвергнутся репрессиям. Этот вопрос был затронут на одном из собраний с Тито, и был выдвинут следующий аргумент: если мы дадим понять крестьянам, что в случае их союза с захватчиком (обратим внимание на этот тонкий переход от «четников» — участников югославского роялистского сопротивления — к «захватчикам» — замечание авторов), мы тоже будем жечь их дома, то они передумают. (…) В конце концов Тито, несмотря на свои колебания, высказался категорически: «Хорошо, решено, время от времени мы можем поджигать дом или деревню. Позднее он публично отдавал подобные приказы, которые казались тем более решительными, что были сформулированы ясно и четко».

После того как Италия капитулировала в сентябре 1943 года, Черчилль решил оказывать союзническую помощь Тито, а не Михайловичу, а сам Тито в декабре 1943 года создал Антифашистское Вече народного освобождения Югославии (АВНОЮ) — таким образом коммунисты получили явное политическое преимущество перед своими противниками. В конце 1944 — начале 1945 года партизаны-коммунисты готовились подчинить себе всю Югославию. Когда стала близиться капитуляция Германии, Павелич вместе со своей армией, чиновниками и их семьями (в общей сложности несколько десятков тысяч человек) направился к австрийской границе. В Блейбурге к ним присоединились словенская Белая гвардия и черногорские «четники», где все они сдались английским войскам, которые передали их Тито.