Карл Браунинг, один из уцелевших (ему удалось бежать), член диссидентской коммунистической группы, в декабре 1939 года, более полугода спустя после перенесенных страданий, рассказывал друзьям: «То, что мы пережили с июля, чудовищно и жестоко. Образы Мертвого дома Достоевского — лишь бледные копии того ужаса, что мы пережили (…). При этом постоянное, доводящее до бредового состояния, чувство голода. От меня осталась лишь половина — кожа да кости. Я был болен и абсолютно без сил. На этой стадии стирается граница между человеком и животным. Это первая степень варварства. О! Фашисты еще многому могут научиться у этих бандитов и могут позволить себе роскошь предстать носителями культуры. Вероятно, на наших досье было помечено: «Физически уничтожить легальным способом». Что и пытались проделать до конца».

Несмотря на реорганизацию служб, операции по внедрению и маскировке, деятельность НКВД встречала на своем пути ряд препятствий: подвергшись жесточайшим репрессиям, POUM получила поддержку от различных революционных групп, которые образовали во Франции «Объединение защиты заключенных революционеров в республиканской Испании». Открытые общественные акции противопоставлялись, таким образом, тайным преступным действиям советских агентов. В общей сложности в Испанию отправились для проведения расследования три международных делегации. В ноябре 1937 года третьей делегации, возглавляемой членом Лейбористской партии Великобритании Джоном Макговерном и профессором Фелисьеном Шалле, удалось посетить барселонские тюрьмы, в частности «образцовые» (carcel modelo), где содержались пятьсот антифашистов, и собрать их рассказы о жестоком обращении с заключенными. Макговерн и Шалле добились освобождения двенадцати из них. Они также пытались проникнуть в секретную тюрьму НКВД на площади Хунты, но не смогли, несмотря даже на поддержку министра юстиции Мануэля де Ирухо. Макговерн заявил: «Маски сброшены. Мы сняли завесу и показали, в чьих руках находится настоящая власть. Министры хотели нам помочь, но это у них не получилось».

С 11 по 22 октября 1938 года состоялся процесс над членами Исполкома POUM Горкином, Андраде, Хиронельей, Ровирой, Аркером, Ребулем, Боне, Эску-дером, представшими перед специальным трибуналом. Это судилище проходило по образцу сфабрикованных московских процессов, а настоящая его цель заключалась в том, чтобы подтвердить обвинения, предъявленные в СССР оппозиционерам, объединенным под словом «троцкисты». Но деятели POUM отвергли все основные пункты обвинений. Андре Жид, Жорж Дюамель, Роже Мартен дю Гар, Франсуа Мориак и Поль Риве отправили телеграмму Хуану Негрину, в которой требовали предоставить обвиняемым все юридические гарантии. Так как обвинения опирались на показания, вырванные силой, процесс обернулся против обвинителей. Членам POUM не был вынесен смертный приговор, которого так настойчиво требовала коммунистическая пресса, и 2 ноября их приговорили к пятнадцати годам тюрьмы (за исключением Хорди Аркера, который получил одиннадцать лет, и Давида Рея, которого оправдали). Они были осуждены за то, что «ложно утверждали» в газете «La Batalla», будто правительство республики выполняет волю Москвы и преследует всех тех, кто отказывается подчиняться ее приказам. И это расценивалось как признание!

Когда в марте 1939 года республика была окончательно разгромлена, последний руководитель SIM попытался выдать осужденных Франко, в надежде на то, что тот их расстреляет. Он рассчитывал, что враги республики закончат черную работу, которую не успели завершить агенты НКВД. К счастью, уцелевшим деятелям Исполкома POUM удалось спастись.

Борьба республиканцев вызывала сочувственный отклик во всем мире, и множество людей решили записаться в добровольцы, уехать в Испанию и, присоединившись к отрядам милиции или подразделениям вызывавших у них симпатию организаций, сражаться против националистов. Но Интернациональные бригады как таковые были созданы по инициативе Москвы и представляли собой настоящую коммунистическую армию (хотя в них входили не только коммунисты). Впрочем, следует различать настоящих бойцов, сражавшихся на фронте, и людей из аппарата, которые лишь формально входили в бригады и не принимали участия в боях. Ибо история бригад не сводится лишь к героическим сражениям их бойцов.

Осенью и зимой 1936 года в Испанию стекались десятки тысяч добровольцев со всего мира. Коммунисты не допускали их в бригады без предварительной проверки. Прежде всего они стремились предотвратить проникновение в ряды Интербригад двойных агентов, франкистов, нацистов и др. Однако очень скоро (в то самое время, когда в СССР начинался Большой террор) коммунисты начали проверять политическую благонадежность добровольцев. Отделам кадров коммунистических партий было поручено вести «борьбу с провокациями», то есть изгонять всех инакомыслящих, критически настроенных и недисциплинированных. Они также пытались взять под свой контроль набор в бригады за пределами Испании: полиция Цюриха обнаружила у немецкого коммуниста Альфреда Адольфа список нежелательных добровольцев, составленный для советских агентов в Испании. В документе Исполкома Коминтерна, датированном осенью 1937 года, говорилось, что следует устранить из бригад всех политически подозрительных участников и «пристально следить за отбором добровольцев, дабы в бригады не проникли фашистские и троцкистские агенты разведывательных служб или шпионы». Показательно, что личные досье всех участников бригад, в которых содержались и сведения о политических убеждениях, хранились в коминтерновских архивах в Москве. Десятки тысяч досье…

Член Политбюро ФКП и секретарь Коминтерна француз Андре Марти в августе 1936 года приехал в Испанию как коминтерновский делегат при республиканском правительстве и взял на себя роль официального руководителя базы в Альбасете, где формировались Интернациональные бригады. Одновременно с бригадами коммунисты создали 5-й полк и поручили командование им Энрике Листеру, который жил в СССР с 1932 года и учился в Военной академии им. Фрунзе. SIM, разумеется, также присутствовала в Альбасете.

Вплоть до сегодняшнего дня продолжаются споры о количестве уничтоженных членов Интербригад. Одни довольствуются тем, что отрицают, несмотря на бесспорные свидетельства, ответственность Марти за казни, другие их оправдывают. Эль Кампесино впоследствии объяснял: «Видимо, ему пришлось избавиться от опасных личностей. То, что некоторых из них он уиичгожил, бесспорно. Но речь ведь шла о дезертирах, убийцах и предателях!» Свидетельство Густава Реглера, заместителя комиссара 12-й бригады, показывает, методы какого характера использованы Марти: во время одного сражения в окрестностях Эскориала[75] два добровольца-анархиста пали духом. Реглер арестовал их и предложил отправить в санаторий. Он проинформировал Марти, и тот приказал доставить анархистов в Алькала-де-Хенарес. Лишь много времени спустя Реглер узнал, что в действительности речь шла не о санатории, но о месте, где находилось подразделение русских, которым было поручено совершать казни. В обнаруженной в московских архивах записке, на которой стоит его собственноручная подпись, Марти обращается к Центральному комитету КПИ: «Я также сожалею, что ко мне в Альбасете присылают шпионов и фашистов, которых отправили в Валенсию и там должны были казнить. Вы прекрасно знаете, что Интернациональные бригады здесь в Альбасете не могут взять на себя исполнение приговора». Понятно, что казнить этих «шпионов» и «фашистов» (мы не знаем, кого имел в виду Марти) прямо на военной базе было не так просто. Во всяком случае, Марти предпочитал, чтобы эта грязная работа выполнялась кем-нибудь другим и в другом месте, что никак не снимает с него моральной ответственности.

В ноябре 1937 года Эрих Фроммельт, боец батальона «Тельман» 12-й бригады, за дезертирство был приговорен к смерти и казнен через 17 часов. Официально Фроммельт числился погибшим во время Теруэльского сражения. Подобная маскировка заставляет задуматься о судьбах «дезертиров»: Роже Каду, в прошлом одному из интербригадовцев, довелось просматривать тюремные досье на членов Интернациональных бригад; при этом он обнаружил в этих документах сведения о большом количестве «смертей от переохлаждения». По его мнению, речь идет о расправах без суда и следствия. Кроме того, для арестованных интербригадовцев были отведены две тюрьмы: одна в квартале Орта в Барселоне (в 1937 году туда были отправлены 265 человек), другая — в Кастельон-де-ла-Плана. Трудно определить, сколько человек из них было убито. Хулиан Горкин возлагает на Андре Марти личную ответственность за казни примерно пятисот «недисциплинированных» членов Интербригад или тех, кого просто подозревали в оппозиционных взглядах.