«Может быть, он боится, что она снимет все деньги с его счетов?» — спросила себя Франка, и эта мысль сильно ее порадовала. Разговаривая по телефону, он страшно злился, он сумел, как всегда, очень быстро, подчинить себе ее волю, но она успела почувствовать его смущение, вызванное ее исчезновением, его неспособность поверить в реальность происходящего. Этого он не ожидал никогда в жизни. Она вдребезги разбила привычную для него картину мира, чего она сама не могла бы себе даже вообразить всего несколько дней назад.

Небо быстро очистилось, и вскоре на нем не было ни единого облачка. Море засверкало чистой синевой, хотя ветер продолжал гнать по нему волны, увенчанные белой пеной. Солнце начало припекать так сильно, что Франка сняла куртку и завязала ее вокруг бедер. Если такая погода сохранится, то скоро лицо и руки ее покроются красивым загаром. Она шла по тропинке, погруженная в свои мысли, и сильно испугалась, вдруг увидев шедшего ей навстречу человека. Это был Кевин.

— Не бойтесь, — успокаивающе произнес он. — Это всего лишь я.

Вид у него был измученный, Франка сразу это заметила и вспомнила безоблачное и приподнятое настроение Хелин, в котором она утром спустилась в кухню. Очевидно, для Кевина прошедший вечер был не столь приятным, как для Хелин. Но, может быть, какая-то неприятность случилась у него уже утром.

— Ах, Кевин, — сказала Франка, — я просто не ожидала здесь кого-нибудь встретить.

— Дождь закончился, и мне было просто необходимо хоть немного пробежаться по воздуху, — объявил он. Это выглядело как извинение. Франке показалось странным, что он гуляет здесь, близ залива Пти-Бо, а не возле своего дома в Тортевале, но она не стала ни о чем спрашивать. Если бы хотел, он бы и сам об этом сказал.

Кевин театральным жестом схватился за голову.

— Боюсь, что я вчера немного переборщил. Я отвез Хелин домой, а потом решил прибраться на кухне. Заодно я выпил еще бутылку вина и добавил пару рюмок граппы… Это излишество хорошо чувствуется утром.

— Хелин у вас очень понравилось, — сказала Франка. — Она в превосходном настроении.

— Да? Это меня радует. Она очень милая женщина. Иногда она, правда, утомляет, ну… что поделаешь. Она почему-то льнет ко мне, — он пожал плечами. — Все старые дамы льнут ко мне. Я воплощаю для них мужчину их мечты, которого им так хотелось встретить в юности, — он улыбнулся, лицо его разгладилось и немного порозовело. Франка принялась внимательно его разглядывать: правильные, красивые черты лица, темные волосы, широко расставленные серо-зеленые глаза, теплая улыбка. Такой мужчина неотразимо действует на женщин, и не только на пожилых. Жаль, что он никогда не станет испытывать на них свои чары.

Они нерешительно потоптались на месте, а потом Кевин предложил:

— Если вы не возражаете, то я немного провожу вас. Мне пока не хочется возвращаться домой. Такая чудесная погода, вы не находите?

— И море пахнет так чудесно. Я так давно здесь не была. Иногда даже забываешь, что значит хорошо себя чувствовать.

Они пошли рядом по тропе, вырубленной в скале. Франка ощущала на губах вкус соли.

«Если бы я могла остаться здесь навсегда», — подумала она вдруг.

Кевин, словно прочитав ее мысли, спросил:

— Надолго вы к нам?

— Не знаю… — она замолчала. Кевин искоса бросил на нее внимательный взгляд.

— Естественно, это не мое дело, — сказал он, — но если у вас есть какие-то проблемы, то здесь вы найдете время для раздумий, а, может быть, даже и для решения. Расстояние иногда сильно помогает.

— Думаю, какой-нибудь путь мне откроется, — ответила Франка, хотя и не была в этом уверена.

— Я нахожу, что сейчас вы выглядите не так, как прошлой осенью, — заметил Кевин. — Тогда вы показались мне ужасно напряженной. Вы… — он запнулся.

— Что? — спросила Франка.

— Вы были очень скованны и зажаты. На дне рождения Беатрис и Хелин вы ни разу не улыбнулись. Было такое чувство, что вы пугались всякий раз, когда к вам обращались. На этот раз все по-другому.

Она рассмеялась.

— Мне сейчас действительно лучше, чем обычно. Я чувствую себя совершенно свободной. Наверное, надо иногда делать такие вещи, которые тебе самому кажутся абсолютно невероятными. Но какое прекрасное чувство испытываешь, когда все получается.

— Конечно, это прекрасное чувство. Это победа над собой. Никакая другая победа не придает такой внутренней силы, — Кевин помолчал, потом задумчиво добавил: — И ни одна другая победа не дается с таким трудом.

«Ему совсем плохо, — подумала Франка, — он вынужден решать массу каких-то проблем».

Она вспомнила слова Беатрис о его вечной нужде в деньгах. Может быть, Кевин пригласил к себе Хелин вовсе не потому, что хочет купаться в роскоши за счет ее денег. Может быть, серьезные деловые проблемы не дают ему спать по ночам. Он плохо выглядит не только по причине похмелья. Он выглядит, как человек, который уже давно не может избавиться от напряжения и обрести покой. В глазах его было выражение затравленного зверя.

— Не знаю, можно ли в моем случае говорить о победе, — сказала Франка, отвечая на его слова, — кто знает, чем закончится вся эта история? Может быть, под конец я, стуча зубами, вернусь домой и послушно заползу в кровать.

Она рассмеялась, но Кевин, остановившись, серьезно на нее посмотрел.

— Этого вы не сделаете, — сказал он. — Держу пари, что этого вы не сделаете.

Она перестала смеяться.

— Почему вы так в этом уверены?

— По выражению вашего лица, — ответил Кевин. — Вы вошли во вкус, во вкус свободы, и он вас больше не покинет.

Он взял ее руку и крепко ее пожал. В этом жесте Франка ощутила тепло и участие.

— Думаю, вы задержитесь здесь надолго, — произнес он.

«Нет, — думала Майя, — жизнь на этом острове становится просто невыносимой».

Зима выдалась тусклой и беспросветной. Почти не было туристов, сплошные дожди, скучные ночи на дискотеках с такими же скучными местными малолетками. Когда Майя еще ходила в школу, местные мальчики казались ей умопомрачительными; они были сильными и загорелыми, спортивными и падкими на таких, как она, девочек, которые охотно отдавались им на заднем сиденье автомобиля, на заброшенных дебаркадерах, на мягком песке карьеров. Но большинство из них ничего не знало о мире, и говорить с ними было не о чем. Самые умные из них пошли работать в банки, другие унаследовали пансионы и отели своих родителей, а остальные отправились на рыболовный промысел или в портовые рабочие. Майя уже знала, что от рыбака всегда воняет рыбой, даже если он только что вышел из душа. Запах моря пропитал все их поры. Майя до сих пор с содроганием вспоминает одно торопливое совокупление, когда ей казалось, что на нее опрокинули ведро креветок.

Потом она переключилась на туристов — по большей части, на французских и немецких отпускников. Некоторые из них и в самом деле были интересными и щедрыми, но громадное их большинство составляли белокожие толстые обыватели, чувствовавшие себя неотразимыми Казановами, когда им удавалось подцепить смазливую местную девочку. В порыве своих чувств они даже не замечали, что вечер с такой девочкой обходился им в целое состояние. Иногда Майя находила их полными глупцами и испытывала ужасное чувство пустой траты невосполнимого времени, как и в обществе рыбаков и банковских стажеров.

Наступил апрель, и они снова толпами хлынули на остров со своими фотоаппаратами, в бейсболках и в туристских ботинках. Ночами они сидели в барах, рассчитывая на легкую добычу. Раньше Майя регулярно совершала рейд по барам, представляясь такой добычей, но, на самом деле, высматривая себе подходящую жертву. Это развлечение казалось ей теперь все более и более скучным.

«Надеюсь, я еще не очень стара», — с ужасом думала она.

Она стояла в операционном зале Королевского Шотландского банка в Сент-Питер-Порте и недоумевала, почему в обычное утро понедельника ко всем окошкам выстроились длиннющие очереди. Очевидно, сегодня все вдруг решили уладить свои банковские дела. Прежде всего, пенсионеры. С невероятной обстоятельностью и медлительностью они клали на свои сберкнижки мизерные суммы или снимали такие же суммы со своих счетов, и у Майи возникло ощущение, что их медлительность преднамеренна, что они хотят сделать поход в банк главным событием дня.