Происходящие в Западной Европе события не есть социальная революция. В Германии эта революция, прежде всего, политическая (низвержение остатков феодализма – полуабсолютистской власти короля и господства юнкерства), сопровождаемая, конечно, социальной реформой, ввиду огромного значения немецкого пролетариата, даже широкой и имеющей глубоко пойти социальной реформой. Но это – не социалистический переворот.
В обстановке экономического истощения и военного разгрома Германии невозможно организовать социалистическое производство. Германия должна будет вести жестокую борьбу за свое экономическое существование и приспособляться в этой борьбе к условиям мира. В странах же победивших не только не приходится работать на социальную революцию, но, наоборот, нужно ожидать националистической реакции, которая захватит частью и рабочий класс. Во Франции, Англии и Америке, особенно в двух последних, буржуазия, благодаря чудовищному миру, будет иметь возможность сделать пролетариату своих стран значительные экономические уступки и тем успокоить его, а английский и американский пролетариат, согласно своим традициям, несомненно, пойдет этим путем наименьшего сопротивления и наиболее близких выгод. При таких условиях социальная революция невозможна в Германии и невозможна в России.
Социалистическая Россия экономически немыслима в мире капиталистических стран. Кроме того, психологически огромная масса русского населения абсолютно не подготовлена к социализму. Поэтому и господство Коммунистической партии в России так или иначе окажется невозможным; либо она будет ниспровергнута, либо изнутри выродится в господство мелкой буржуазии. Рабочему же классу предстоят величайшие разочарования и поражения, поскольку он держится иллюзиями немедленной социальной революции. В России зреет реакция, которой тем легче справиться со своей задачей, что благодаря отсутствию свободной прессы, собраний и союзов все другие силы, кроме коммунистов, распылены, сведены на нет. Задача социал-демократов – сохранить от революции то, что можно сохранить. Надо раскрыть глаза и признать, что Россия еще долго будет существовать как страна буржуазной частной собственности, особенно мелкобуржуазной крестьянской, что она не будет в состоянии обойтись без иностранного капитала, что экономическая связь с более культурными странами ей сейчас до зарезу необходима, а поскольку там капитализм, а не социализм, связь эта невозможна в иных формах, кроме форм капиталистической торговли, допущения к нам иностранного капитала, может быть, даже новых концессий. При таких условиях рабочий класс может рассчитывать в самом благоприятном случае на социалистическую реформу, но не на социалистическую революцию и классовое господство в стране, где он и раньше составлял меньшинство и где он теперь численно уменьшается. Поэтому необходимо образование новой партии, социалистической по своему идеалу, но в то же время твердо смотрящей и сознательно ограничивающейся в своих практических задачах социальной реформой, по возможности широкой. В аграрном вопросе надо признать, что ничего ныне, кроме мелкой частной собственности, крестьянством принято не будет и никакой другой реформы, кроме передачи всей земли крестьянству в частную собственность, провести не удастся никому – ни коммунистам, ни реакции, если бы последняя докатилась до попыток реставрации прежних аграрных отношений.
II. Очередные тактические задачи должны были бы состоять в том, чтобы, выступив с новой платформой, повести соответственную агитацию в самых широких размерах и создать силу, на которую могла бы новая платформа опираться. Но при отсутствии свобод такая тактическая задача невозможна. Поэтому внутри Советской России мы вынуждены ограничиваться пропагандой в партийных кружках, поддержанием связей с рабочими, сохранением хотя бы небольшой своей организации, включающей в себя[79] только наиболее интеллигентных рабочих, и поддержанием связей с провинцией. Во внесоветской России меньшевики должны прежде всего закрепить возможность легального существования, создать свою прессу, организацию и входить в соглашения с другими партиями, в том числе и буржуазными, на предмет совместного отстаивания политической и гражданской свободы от покушения справа. Вопрос о поддержке или неподдержке того или иного правительства может решаться только на местах, но, во всяком случае, поддержки не может быть оказано, если власть не свяжет себя обязательством созвать Учредительное собрание на основе всеобщего избирательного права. Конкретные вопросы о поддержке или неподдержке правительств Колчака, крымского, деникинского, кубанского в меньшевистских группах Петрограда и Москвы никогда не обсуждались, ибо мы никогда не были достаточно информированы, это – во-первых, а во-вторых, московская и петроградская группы меньшевиков правого крыла никогда не присваивали себе смешной роли Центрального Комитета без местных организаций или без связи с ними.
III. Отношение к походу на Петроград Юденича и финнов, формально этот вопрос в петроградской группе никогда не обсуждался, так как мы о Юдениче имели весьма смутные представления, а о его намерениях и намерениях финнов – только сплетни. В это время (начиная с весны) группа собиралась крайне редко. Разумеется, каждый раз ставился вопрос о Юдениче в порядке «информации», к которому всегда относились, впрочем, иронически. В последнее время все мы были почти уверены в том, что Финляндия не выступит, а без нее Юденич, Родзянко и Балахович представляют собой только вредную авантюру или, может быть, стратегическую доверенность более крупных сил Колчака и Деникина. Занятие Петрограда Юденичем казалось нам маловероятным или возможным только временно. При таких условиях большинство из нас считало, что Петроград – просто погибший город, и всеми силами стремилось уехать из него. Однажды был даже поставлен вопрос об организованном отъезде из Петрограда. Другие, наоборот, находили, что, если Петроград будет занят Юденичем, нужно немедленно выступить со своим органом и попытаться образовать свою открытую организацию и бороться за ее легальное существование. Вопрос об отношении к правительству Юденича, естественно, и не возникал, пока не было такого правительства и не было даже программы предполагаемого правительства. (К распространяемым в Петрограде спискам с прокламацией Родзянко и Балаховича никто из нас, конечно, не относился как к серьезным явлениям программного свойства, а только как к агитационным изданиям, предпринятым по военным соображениям.)
IV. «Тактические задачи, вытекающие из отношений к Юденичу». Из последнего ясно, что в этой связи никаких тактических задач группа меньшевиков в Петрограде не ставила. Кроме разве того, что была выбрана комиссия из двух лиц – меня и еще одного товарища, которой было поручено искать средства и технические возможности (типографии) для издания собственного партийного журнала и общедемократической газеты. По этому поводу я имел разговор с отдельными людьми, но разговоры эти оставил ввиду их явной ненужности. Как я уже указал, поднимался вопрос о том, чтобы уехать из Петрограда всем, потому что осенью все равно все будут стараться уехать, и в таком случае, чтобы не перестать существовать совершенно, нужно сохранить связь – учредить где-нибудь бюро. Был поднят и вопрос о распущении группы. Оба вопроса должны были обсуждаться в воскресенье, 27 июля, а я был арестован в пятницу, 25 июля.
V. Вхождение в «Союз возрождения», а) История этого вхождения. Образование «Союза возрождения» относится ко времени, непосредственно примыкавшему к Брестскому миру. Весною прошлого года, приблизительно после пасхи, в связи с Брестским миром, в Москве происходил ряд междупартийных совещаний в различных группировках. Тогда выяснилось, что некоторая часть цензовой буржуазии склоняется к германской ориентации и к признанию Брестского мира. Соц. – рев., трудовики и меньшевики были резко против этой линии. Выяснилось, что большинство кадетов также против германской ориентации и тогдашнего поведения Милюкова. Тогда и было решено в Москве основать «Союз возрождения» со следующей платформой: 1) непризнание Брестского мира и восстановление России в границах 1914 года, за исключением Польши и Финляндии; 2) возрождение русской государственности путем созыва Учредительного собрания. На этом согласились с.-р., меньшевики-оборонцы, трудовики и часть кадетов. Названные группы и решили образовать «Союз возрождения» как организацию, временно объединяющую участников ее для достижения названной платформы, но без ограничения их автономного существования и полной свободы действий и пропаганды. В Петроград об этих совещаниях было сообщено со значительным опозданием (насколько помню, в июне месяце) и было предложено образовать в Петрограде местную группу «Союза возрождения». На междупартийное совещание, созванное с этой целью, от меньшевиков правого крыла были приглашены я и еще товарищ, но присутствовал только я. Мысль об устройстве такой междупартийной кооперации на указанной выше платформе была принята всеми присутствовавшими сочувственно. Я, участвовавший там не по избранию группы, заявил, что принимаю ее только «ad referendum».[80] Такое же заявление сделали с.-р. Я доложил об этом собрании своей группе, мое поведение было одобрено, и мне же было поручено дальнейшее ведение этого дела со стороны меньшевиков. Но в Москву я мог по личным своим делам выехать только в начале осени. Тогда оказалось, что ядро «Союза возрождения» из Москвы уехало в Самару или на юг и фактически «Союза возрождения» не существовало.
