Забрав с собой всех пострадавших, он ушел в Полярное. Обожженные нуждались в основательном лечении, всех их надо было одеть, обуть.

Все разведчики, кроме Баринова и Чупрова, вернулись на Рыбачий, а Николаев остался на базе, подолгу сидел в одиночестве в своей комнатке, думал или читал, потом уходил на подплав и не торопился возвращаться обратно. Отдел навещал редко, старался на глаза начальству не попадаться.

Командование отобрало из отрядных восемь человек и укрыло в конспиративных точках готовить к высадкам в Норвегию на долговременное оседание.

Не приняв Николаева в роли командира, несколько опытных разведчиков служить под его началом не захотели. Вернулся обратно на подплав торпедистом старшина Алеша Радышевцев. Его уход был весьма ощутим — он был большим мастером тренировать молодое пополнение.

Степан Мотовилин перешел в группу, готовившую людей на многомесячные задания.

Ушли из отряда Иван Поляков, Петр Еремин, лейтенант Александр Синцов.

Летом отряд выполнял тренировочные прыжки на Соловках, на аэродроме острова Муксалма. Один разведчик там погиб, нескольких отсеяли тренировки. К осени, к новым походам, из каждых десяти только двое имели за плечами боевой опыт, все остальные были новичками.

Ноябрьская трагедия прервала операции почти на месяц.

К Леонову, оставшемуся старшим среди разведчиков на маневренной базе на Рыбачьем, переправились из Полярного еще несколько человек, они привезли дополнительное имущество. Отряд снова готовился к походам.

У южного побережья полуострова Варангер, километрах в пяти от берега, приютился островок Малый Эккерей. Напротив него на материковом берегу расположилось небольшое селеньице Крампенес.

Над морем сгустилась темнота, полярная ночь вступила в свои права. Небо едва просвечивало через кустистые облака, заснеженные берега отражали рассеянные небесные отблески — из-за этого море казалось более осязаемым. Даль морская просматривалась километра на два с половиной. Дул сильный северо-восточный ветер, но волну большую еще не разогнал.

В 19 часов от причала в Пумманках в море вышли два торпедных катера. На головном — группа, которую вел младший лейтенант Леонов. С ним пятеро разведчиков. На ведомом катере шел старший лейтенант Сутягин, с ним пятеро обеспечивающих, они должны помогать при высадке, наблюдать за обстановкой, пока группа Леонова будет действовать на берегу, а также трое запасных разведчиков.

Леонову была доверена первая самостоятельная операция. Ему поручили обойти остров, осмотреть маяк, если застанут на месте смотрителя Улафа Богданова — расспросить его о времени плавания судов и прохождения конвоев в Киркенес.

Шли сравнительно спокойно, в море ни кораблей, ни судов неприятельских не встретили, самолеты не летали, только волна бросала катера с одного гребня на другой, била в борт и в корму, оттого корпуса то гудели, то поскрипывали. Через два с половиной часа подошли к цели.

Головной катер приблизился к берегу почти вплотную.

Леонов приказал спустить резиновую шлюпку, выбираться на берег через нее — так надежнее.

Манин и Воронин быстро пробежали вдоль юго-восточного берега острова метров пятьдесят. Не встретили ни людей, ни построек. Леонов и Фатькин проскочили к маяку. Помещение оказалось незапертым, в нем нашли шесть запасных баллонов и ящик со стеклом.

Затем попарно отправились осматривать остров вдоль южного и северного берегов. Сначала наткнулись на копну сена, потом на штабель торфа. В центре острова набрели на ложную артиллерийскую батарею.

Невдалеке виднелся дом. Леонов и Фатькин зашли внутрь, в нем ничего, кроме рыболовных сетей, не нашли.

Метрах в пятидесяти увидели второй дом. От крылечка к берегу с двумя ведрами в руках шагал человек в сторону разведчиков. Те затаились, выжидая. Когда он приблизился, Леонов и Фатькин выросли перед ним как из-под земли. Тот испугался, ведра вывалились из рук и покатились с грохотом, он поднял руки и крикнул: «Я ей нурман».

В дверях стояла женщина, которая, услышав звон ведер, выбежала на улицу. Манин и Воронин вместе с нею зашли в комнату. Там сидели мальчик и девочка лет двенадцати.

Хозяйка была матерью того норвежца, с которым столкнулись разведчики на улице. Она хорошо говорила по-русски.

В дом поднялся и Леонов, стал расспрашивать собеседницу. Она рассказала, что их семья постоянно живет на острове. Сын ее Аксель служит смотрителем маяка. Другой сын отправился в Вадсё за продуктами, должен вернуться через два дня. Немцев тут нет, укреплений тоже никаких. Время от времени наведывается патрульный катер, на берег сходят с полдесятка солдат, расспрашивают Богдановых, как они живут, не бывает ли кто из посторонних, и уходят. На ночь никогда не остаются.

Леонов спросил, не хотят ли они уйти через море на советскую землю, ведь после посещения разведчиков оставаться им тут небезопасно.

Она ответила, что следует подождать возвращения другого сына и потом всем вместе отсюда сняться. Поэтому в следующий раз она непременно воспользуется этим приглашением.

Аксель согласился уйти с русскими сразу:

— Если немцы узнают, что я виделся с вами, но не донес, головы мне не сносить.

Договорились, что на этот раз с разведчиками отправится Аксель, у него есть что рассказать и написать, а дня через два-три он вернется и заберет с собой всех домашних.

Возвратились к месту высадки, на шлюпке перешли на катер и в половине двенадцатого взяли курс обратно на Пумманки. Через час ошвартовались у своего причала.

Пока сидели в Пумманках, Аксель рассказал Сутягину о порядке плавания судов в зоне маяка, о позывных, которыми они обменивались между собой и смотрителем, о курсах, какими караваны и одиночные суда входили в Бек-фьорд, чтобы миновать минные заграждения, о многих других фактах, а также о том, что 7 ноября в перестрелке с патрулями возле Петсамо погиб советский разведчик. Немцы увезли из Киркенеса нескольких горожан для его опознания. Те узнали в нем своего земляка Оскара Нистрема.

На следующий день разыгрался сильный шторм. Выходить на катерах было рискованно. Из-за шторма простояли на швартовых еще пять суток.

Хотя из-за непогоды время возвращения Богданова за своими домашними миновало, посчитали, что сначала стоит решить основную задачу, а на обратном пути подойти к Эккерею. Аксель сходит на берег, и семья уйдет на советскую землю.

Снова пошли на Лангбюнес. Прошлый поход показал, что место для высадки и для диверсий на дороге удобное, но приходить надо на несколько часов раньше.

В операцию пошли те же катера. На тринадцатом Леонов с группой главного старшины Никандрова. На ведомом катере шестеркой разведчиков командовал главный старшина Анатолий Баринов. Здесь же был Сутягин с четырьмя краснофлотцами обеспечения.

На этот раз в море вышли раньше. Курс лежал на маяк Стуршер. По Варангеру сделали основательный крюк, поодаль от дозорных неприятельских судов. Вскоре подошли к юго-восточному берегу Лангбюнеса, спустили шлюпки, и группы пошли к берегу.

Катера удалились немного мористее, приглушили моторы, легли в дрейф. Один наблюдал за берегом, другой — за морем.

Едва шлюпки успели ткнуться носом в берег и разведчики выскочили на сушу, с правой стороны, от Киберга, неярко замелькали огоньки фар.

Леонов приказал бежать к дороге и постараться перехватить автоколонну. В минуту все облачились в белые маскировочные костюмы. У шлюпок для их охраны и возможной встречи отряда, если придется отходить с боем, оставили троих разведчиков.

Бежали к дороге растянутой цепью, одолевая глубокий, выше колена, снег.

— Давай быстрее, не останавливаться… — Леонов держал в руках автомат, скинул с головы кожаный шлем катерника с широкими краями-наплечниками, вихры его каштановых волнистых волос разметались, со лба капли пота заливали глаза.

И все же шесть грузовиков проехали на запад, когда до дороги оставалось добежать метров сто. За снежными навалами автомобили промелькнули на глазах.