Когда дверь захлопнулась и на лестнице послышался торопливый стук каблуков, Надя обрушилась на тетю с вопросами… И Галина Федоровна рассказала непонятную ей историю, начиная со вчерашнего вечера. Вновь догадки, различные версии — благо по телевидению часто показывают разного рода детективы и многие считают, что смогли бы раскрывать криминальные истории не хуже столичных знатоков…

Именно тогда Надя высказала довольно убедительное предположение, что Виолетта Семеновна и Грацианская — просто две матерые аферистки, которые заманили деревенскую женщину в ловко расставленные сети и с помощью гипноза или другой чертовщины усыпили ее и взяли деньги… Правда, не совсем понятно, зачем Виолетта Семеновна настояла на покупке сапог для внучки Чарухиной, отдав свои деньги, и с какой целью оставила адрес и телефон? А впрочем, сказала Надя, мошенница могла это сделать просто для маскировки своих преступных замыслов…

Галине Федоровне не хотелось верить, что эта так, но доводы племянницы и вспомнившиеся рассказы о проделках городских жуликов заставляли взглянуть на случившееся совсем иначе, чем еще час назад…

Ночь была долгой и мучительной. О сне не могло быть и речи. Мысли и воспоминания набегали одни на другие.

…И зачем она, старая, поехала в город, лучше бы деньгами подарила, как советовали…

…Похоронка на сына пришла в сорок втором…

…Если бы Семен жил, она бы сейчас не работала, а жила бы на его иждивении.

…Дочка у нее ничего, а вот муж попался пьянь, хотя бы у внучки все было хорошо…

…А что она скажет Зинаиде Крохиной, которая дала ей полторы тысячи на перстень для дочки? А Клавдии Афанасьевне, что просила купить больному мужу новое пальто… Неужели не поверят? Ну, если и поверят — им от того не легче. Деньги у них не шальные, трудовые.

…Да и сама она, Чарухина, живет на пенсию, а на ферму пошла, чтобы собрать, внучку поддержать… Полторы тысячи — это почти два года работы…

…Когда дочку выдавали замуж, всего-то приданого было: одеяло да две пуховые подушки. Но то было в сорок седьмом году… А сейчас, хотелось все сделать по-людски, и надо же такому случиться.

…Неужели и в самом деле Виолетта Семеновна жульница, а про племянника все придумала?.. Но как же так? Глаза-то у нее добрые. Вон она как посмотрела на соседку, когда та хотела сапоги взять назад…

…Что же делать? Господи, помоги! Я прошу тебя, помоги вернуть мне деньги… Если не все, то хотя бы те, что дали мне… А внучка? Внучка хорошая, она поймет меня и простит… Господи, помоги…

Но чуда не произошло. Когда утром племянница позвонила, по просьбе тети, в стол находок, там сухо ответили:

— Деньги не поступали. — А потом женский голос добавил: — Не помню, чтобы такую сумму нам когда-нибудь приносили… А впрочем, звоните… — В телефонной трубке послышались частые гудки.

— Тетя Галя, — заявила решительно Надя. — Сегодня я работаю во вторую смену. Время есть. Так что сейчас позавтракаем и сразу пойдем в милицию. Все там расскажем. У меня лично большое подозрение на этих двух… Конечно, в милиции могут быть и другие версии, но если бы я была следователем, то начала бы с них…

Чарухина решила на сей раз поступить так, как советует ей племянница: она как-никак лет десять в городе живет, техникум окончила, даже в газете о ней писали… Не то что она, Чарухина, в лесу родилась, а пенькам богу молилась. Всю жизнь в колхозе то с поросятами, то с коровами… Вот если корма коровам не привезут или молоко вовремя не вывезут, она знает, куда и к кому обращаться… А тут, в городе, — попробуй разберись. Вон ей Виолетта Семеновна куда как понравилась, а племянница усомнилась в ней…

В дежурной части городского управления внутренних дел Чарухину и Надю принял подполковник милиции Митрофанов Лев Николаевич. Выслушав Галину Федоровну, подполковник недоуменно пожал плечами:

— Даже не знаю, что и посоветовать, — сказал он. — Если деньги утеряны — милиция тут ни при чем. Конечно, сочувствовать мы вам сочувствуем, а вот помочь, увы, вряд ли сумеем, мамаша. Если бы вы сказали, что у вас украли или иным преступным путем…

— А как же не преступным, если эти женщины сговорились, — вмешалась Надя, немного подумала и добавила, — может быть…

— А что, в этом резон какой-то есть. Вы, часом, не юрист? — улыбнулся подполковник.

— Нет, я мастер на текстильной фабрике да еще в дружине состою, насмотрелась на всяких…

— И то верно, — соглашался дежурный. — Надо проверить. А вам, — обратился он к Чарухиной, — придется написать заявление.

— Уже написано, еще дома, — Надя достала из сумочки бумагу и положила на стол подполковнику. — Здесь все подробно, даже адрес и телефон одной из них…

Пробежав быстро глазами заявление, дежурный пообещал сейчас же передать его товарищам из уголовного розыска, которые самым внимательным образом проверят подозрительных дамочек, и добавил, что если понадобится, они встретятся с Галиной Федоровной дополнительно.

Если бы Николай Шанин, по кличке Циркач, узнал, что уголовный розыск проверяет роль, которую сыграли Виолетта Семеновна и Ирина Андреевна в исчезновении денег, — он долго и заразительно смеялся бы над незадачливостью «тихарей», как он и другие воры величали сотрудников уголовного розыска.

Николай Шанин был абсолютно уверен, что если бы можно было ходить на рыбалку в одиночку, его бы никогда не повязали, ибо он — ас своего дела. Но вот за последние пять лет его дважды брали по вине тех, кто стоял на пропали и передавал «бабки». На этот раз, кажется, напарник попался надежный. Работает чисто. Да и внешность у него — лучше не придумаешь, ведь недаром у него кличка такая — Доцент, хотя родилась она скорее всего от его фамилии — Доценко. Не исключено, что учитывался при этом и образовательный ценз Виктора Доценко: он как никак два курса пединститута кончил, а с третьего отчислили за пьянку в общежитии. До последнего времени Виктор промышлял по раздевалкам: они его не только кормили, но и поили. Правда, не всегда в ресторане, а хотелось пожить красиво, но все не получалось. Наконец, повезло — судьба свела его с Циркачом, человеком опытным и веселым. Циркач любил девочек. И они его: знали, что Коля не обидит, меньше сотни «на гостинцы» они не уносили. Расходы на выпивку, закуску — не в счет…

Прежде чем отправиться на первую рыбалку с новым напарником, Циркач дня два водил его по сберкассам, магазинам, катал в автобусах и троллейбусах — все рассказывал, показывал… Одним словом, натаскивал.

Убедившись в способностях ученика, Шанин три дня назад предложил Доценту самостоятельно на рынке выбрать лоха — то бишь жертву, а потом в автобусе извлечь из кармана его пиджака лопатник, и сам стал на пропаль. Операция прошла успешно, но улов разочаровал Циркача. В кошельке было каких-то два червонца и пачка не нужных им документов, в том числе и паспорт. Поделив бабки поровну, — таков жесткий закон карманников, как говорил еще раньше Шанин, а все остальное, не имеющее для них интереса и представляющее ценность для «конторы», бросили в урну позади газетного киоска. Надо было обмыть крещение. Виктор предложил шефу отправиться в ближайший ресторан, обещая пригласить двух очаровательных «телочек», которые наверняка ему понравятся. Но Циркач на этот раз был огорчен легкомысленностью своего нового напарника и поэтому на полном серьезе прочитал Доценту еще одну лекцию о технике безопасности в их деле, суть которой сводилась к следующим неписаным законам: во-первых, они вдвоем должны как можно меньше появляться на глазах ментов, и не только их. И тогда, в случае завала, легче говорить: «не знаю», «не знаком», «вместе оказались случайно». Во-вторых, после улова в публичных местах не гулять, не шиковать, не привлекать к себе внимания. И, наконец, перед выходом на рыбалку — ни грамма спиртного! А назавтра им предстояло поработать серьезно — Циркач должен доказать, что два последних года, проведенных в колонии, никак не повлияли на нюх, глаза и руки аса… Конечно, Коля Циркач был абсолютно уверен в себе, но все же чуточку волновался — ведь как никак еще месяц назад его длинные чуткие пальцы «по приказу хозяина» вынуждены были шуровать топором в лесу, хотя на свободе он тяжелее кошелька ничего не поднимал этими руками… Там, в зоне, когда другие книги умные читали, он, Циркач, тренировал пальцы… А чтобы убедиться, что все «в норме», он рискнул спортивного интереса ради обчистить раз или два карманы других заключенных. Нет, нет, не ради корысти, а так, чтобы в форме быть… Для самоутверждения…