Сидевший на заднем сиденье мужчина трижды ударил инспектора кулаком в голову, сбил шапку. Но старшина не разжимал пальцы. Тогда мужчина схватился за его руку, пытаясь оторвать ее от подлокотника. Девушка, лицо которой было совсем рядом с Горшковым, закричала:

— Стойте, что вы делаете? Он же разобьется!

И вдруг Горшков услышал злой крик:

— Бери влево руля, сбивай!

Александр все понял тут же. Бери влево — значит выворачивай руль, веди «Жигули» к любой встречной машине, которая собьет прицепившегося старшину и даст возможность уйти. Их надо остановить, обязательно. Сколько он висит на правой руке? Минуту? Час? Стекло давит на мышцы, и они немеют. (В поликлинике, куда нарушителей чуть позже привезут для медицинского освидетельствования, врач, укалывая Горшкова в руку, с удивлением будет переспрашивать: «Неужели не чувствуете боли? Ничего, это пройдет, это от перенапряжения».)

А у него есть еще левая рука, свободная. Но как дотянуться до пистолета, который не поверх полушубка, и даже не на кителе, а под кителем да еще на правом боку? (Левая рука! Всего два дня назад Горшков вышел на работу. До этого две недели лечил именно левую руку. Помогал на 198-м километре железнодорожникам и строителям ликвидировать последствия оползня, сбрасывал глыбы земли, поскользнулся и ударил о камень именно левую руку. Какой он все-таки невезучий! Не зря Таня зовет его «ходячее домашнее ЧП»!)

Хорошо, что полушубок короткий и не такой уж и новый, мнется легко. Левой рукой Горшков дотянулся до кобуры. Самым трудным оказалось расстегнуть застежку. Большим пальцем он все-таки подцепил ее, сбросил. Достал теплый пистолет. (Через несколько дней, когда его спросит начальник управления генерал-майор А. И. Сафонов, почему старшина носит пистолет под кителем, а не на полушубке, Александр улыбнется: «Люблю оружие, Алексей Иванович. Зимой, если входишь с мороза в теплое помещение, пистолет потеет, может появиться ржавчина. А ведь мне на соревнованиях по многоборью стрелять из него. Звание кандидата в мастера спорта подтверждать надо!»)

Пистолет в левой руке. Но как снять оружие с предохранителя? Как передернуть затвор? Горшков на секунду увидел желтый кружок спидометра, стрелка которого замерла на цифре «100». Щелчка предохранителя он не расслышал, только понял, что ему это удалось. Теперь передернуть затвор. А как? Нужна вторая рука, в которую вцепился мужчина и бьет ее, и царапает. Александр что есть силы прижал пистолет к левому бедру, передернул затвор. Все, патрон в стволе! Можно стрелять. Но куда? Если бы вокруг было голое поле, он бы выстрелил через стекло пьяного, ничего, не соображающего водителя. Но машина не в голом поле, а почти в центре людного города, сейчас народ пойдет из кино, а убойная сила пули триста пятьдесят метров…

Горшков поднял пистолет и дал два предупредительных выстрела в воздух. «Жигули» мчались с прежней скоростью.

— Бери влево, сбивай! — истошно кричали в машине. «Жигули» метнулись влево. Горшкова прижало к дверце. В глаза старшине, в каком-нибудь полуметре, ударил ослепительный свет встречной машины. И в этом огромном светлом круге, где-то вверху, Горшков уловил слабые мигающие синие и красные точки. «Оперативная!» — успел сообразить он. Машина ПМГ прошла мимо, обдав старшину грязью. (На другой день ее водитель, разведя руками, скажет: «И как мы тебя, Саша, не зацепили, до сих пор не пойму. Они же рванулись к нам в бок так быстро, что я еле успел увернуться!»)

Час был поздний. Встречных машин было мало.

— Бери влево!

«Но куда же дальше, — подумал Горшков. — Здесь ведь бордюр. Или об ограждение хотят ударить меня?»

Надо стрелять в колесо. Тогда они остановятся. Странно, что эта простая мысль не пришла к нему раньше.

Но колес не видать. Это хорошо, когда сзади преследуешь машину, а когда висишь на ней таким манером — не очень-то приятно. «Буду стрелять через дверь водителя в левое переднее колесо, — решил Александр. — Должен попасть, обязан!»

С левой руки пять раз подряд он выстрелил по касательной сквозь дверь водителя вниз, туда, где бешено вращалось колесо. (Позже эксперты установят, что одна пуля пробила резину.) Машина заюлила, сбавила скорость, остановилась. Горшков встал на ноги, не чувствуя под собой мокрого, грязного, спасительного асфальта. Ему казалось, что он все еще продолжает мчаться, немыслимым образом поджав к самому подбородку ноги и повиснув на правой руке. Краем глаза Александр увидел, как к «Жигулям» мчатся несколько милицейских машин и такси.

Пьяные выскочили из «Жигулей» и втроем бросились на инспектора. Горшков взмахнул левой рукой с пистолетом:

— Стоять! Не двигаться! Патрон один, но не промахнусь!

Нападавшие окаменели. Из оцепенения их вывел визг тормозов подоспевших машин. Первой оказалась патрульная, из которой выскочил Андреев. Нападавшие бросились врассыпную. Через три минуты их взяли.

Горшков подошел к старшему оперативной группы:

— Вызывайте следователя, доложите о применении оружия!

— Знаешь, сколько они тебя тащили? Несколько километров. Везучий ты!

С этого дежурства Александр вернулся домой только к шести утра. Татьяна встретила его хмуро:

— Между прочим, мы тут не спали всю ночь, волновались. Что случилось?

— Пустяки, Танюша. Поспорил на проспекте Ленина с товарищами из ресторана. Пришлось доказывать им, что они пьяные. Пока протокол оформили, пока то да сё, вот и задержался, — Александр прошел в комнату, где спали двухлетний Ромка и посапывала Леночка, которой пошел четвертый месяц. — А вы тут как? Нормально? Ну и молодцы. Я прилягу, пожалуй. Мне к 14.00 на дежурство. Ты разбуди, Танюша…

Помощник дежурного по городу майор Муравьев сидел в приемной, подбивал итоги уходящего дня. Неожиданно дверь распахнулась, на пороге появился парень лет двадцати пяти. Блуждающим взглядом он обвел комнату и, увидев Муравьева, бросился к нему.

— Товарищ майор, — дрожащим голосом произнес он. — Помогите…

— Что случилось? — Муравьев оторвался от листа бумаги, пристально взглянул на парня.

— Все деньги отдал… за бриллиант… а заместо него стекляшку подсунули.

— Когда это случилось?

— Утром.

— Почему сразу не пришли? Недосуг?

— Да я сразу-то не сообразил к оценщику пойти…

Скосив взгляд в сторону старшины, коротавшего свободную минутку с журналом в руках, Муравьев попросил:

— Петрович, не в службу, а в дружбу позови следователя. Сегодня Купашов дежурит. — И снова к заявителю — Ваша фамилия, мил человек?..

— Пыжлов я, Сергеем звать.

— Вы не местный? Когда приехали?

— Да сегодня и приехал…

В этот город Сергей Пыжлов приезжал уже в четвертый раз. Прямо с вокзала он обычно сразу же ехал в комиссионный магазин по продаже автомобилей. Его мечтой было приобрести «Жигули». Он подолгу слонялся по живописным автомобильным рядам, прислушивался к разговорам, иногда торговался, но так ничего пока не подобрал. Машины были, да все не подходящие: то на краске червоточинка завелась, то резина старовата, то еще чего. Не брать же первую попавшуюся. Денег поднакопил достаточно. Можно выбрать то, что нравится, даже — цвет кузова. Тут торопливость ни к чему. Поспешишь — людей насмешишь…

В коридоре вагона послышался голос проводницы, объявлявшей о скором прибытии на конечную остановку. Сергей быстро переложил бумажник из брюк, в которых спал, в пиджак, заколол карман английской булавкой и стал собираться.

Едва поезд остановился, Пыжлов торопливо сошел на перрон и зашагал к зданию вокзала.

Надо было спешить. Ведь кроме покупки автомобиля приходилось думать, как покрыть путевые расходы. Не ближний свет пятый раз сюда катать. Считай, не одна сотня на разъездах набежала. Эх, купить бы какого дефициту да и перепродать: джинсы или это… как его… сафари. Будут ботинки на высоком каблуке — и их можно. С руками оторвут, только покажи…