В это напряженное время НТО приступает к конструированию новой криминалистической техники и создает ряд ценных приборов, многие из которых используются и сейчас. В лабораториях НТО были созданы приборы для баллистических экспертиз, для исследования пуль и гильз, а также для установления почерков и дактилоскопических исследований. Здесь же был сконструирован фотографический аппарат для изучения отпечатков пальцев и для спектрального анализа. НТО города Москвы оказался первым криминалистическим учреждением, которое широко ввело в свою практику спектральные исследования.

В криминалистике тех лет появляется много дельных начинаний: используются красители-ловушки, проводятся опыты по одорологии, в оперативную работу внедряется кино, организуется первая в стране пулегильзотека (кстати, термин этот предложен Рассказовым), изучаются возможности восстановления спиленных номеров и многое другое.

Работы Рассказова этого периода отмечены высокой правительственной наградой — ему был вручен орден Красной Звезды.

Прошли годы. Здоровье Леонида Петровича заметно ухудшилось. Он уходит на пенсию. Но и здесь он не оставляет своей обширной деятельности, ибо знает, что его знания и опыт, накопленные в результате многолетней работы, очень нужны людям. В 1957 году по инициативе Рассказова при МУРе организуется группа ветеранов, которая занималась раскрытием старых уголовных дел. Несколько позже он участвует в создании совета ветеранов при Министерстве внутренних дел, являясь председателем научно-технической секции. Леонид Петрович организовал при НТО УВД научно-исследовательскую лабораторию на общественных началах, куда были привлечены доктора и кандидаты наук.

Невозможно перечислить всего, что сделано этим чутким, заботливым человеком, ветераном московской милиции. В Главном управлении внутренних дел его знают многие и все, кто причастен к криминалистике. Сам же Леонид Петрович в любом разговоре не упускает случая, чтобы с благодарностью вспомнить своих учителей и товарищей, всех, с кем в разные годы сталкивала его судьба, с кем он работал в тесном контакте, ведя непримиримую борьбу с преступностью. С особым почтением он называет имена своих учителей: профессора С. М. Потапова, доктора П. С. Семеновского, И. Н. Якимова, товарищей по работе В. И. Прокофьева, А. К. Орлова, В. В. Прорехину, П. И. Горского и многих других.

Ветерану есть что вспомнить, о чем рассказать. И Леонид Петрович с большой охотой делился воспоминаниями из своей интересной жизни. Его домашний архив хранит огромное количество уникальных документов, фотографий, всевозможных материалов, заключающих в себе целую историю советской криминалистики.

Мечта ветерана МУРа — рассказать людям о том, что знает он и не знают пока другие. Он много пишет, встречается с учеными и учениками.

В этом весь он, Леонид Петрович Рассказов — криминалист, рационализатор, педагог…

…Взгляд мальчика, настороженно ощупывая крепко сбитую фигуру майора, скользнул по погонам, значку «Отличник милиции», до блеска начищенным ботинкам. Когда он поднял глаза, в них уже не было тревоги.

— А почему у вас нет орденов или медалей? — спросил он.

— Не заслужил, наверное, — пожал плечами Дарбинян и, усевшись напротив, спросил: — А что, людей без орденов не уважаешь?

— Уважаю, — сказал мальчик и, помедлив, добавил. — Я вообще людей уважаю. Только это никому не нужно…

Дарбинян как от удара съежился. Он как бы кадр за кадром прокрутил в памяти утренний разговор в общественном пункте охраны порядка с родителями мальчика и ясно понял истоки горечи, которые звучали в словах ребенка.

…Ему позвонили утром. Ушел из дому мальчик. Оставил записку, что, мол, не ищите, домой он не вернется. Листочек, вырванный из тетради в клеточку. Аккуратно выведенные строки, без единой ошибки. Подпись, число — все честь честью. Казалось, писал взрослый, хорошо обдумавший свое решение человек. Если бы не детский почерк…

«Немедленно! Слышите, немедленно! Найдите нашего ребенка!» — требовали родители. И пока майор, связывался по телефону с ГАИ, патрульными службами, они бушевали вовсю. Дарбиняну это было понятно, и лишь одна фраза сразу насторожила. «Я ему покажу!» — сказал отец.

Они ничего не знали о своем ребенке, эти родители. Они не знали, что он любит и что ненавидит, что читает и чем живет. Они не смогли назвать ни одного его товарища и даже не знали, как зовут собаку, которую их сын прятал на чердаке. «Мы ее выбросили на улицу!» — брезгливо скривив губы, сказала мать.

— Когда это было?

— Вчера! Но какое это имеет значение? Вы обязаны…

Участковый за полгода службы еще не видел майора таким. Обычно сдержанный, замполит заговорил рублеными фразами, еле сдерживая себя.

— Что же вы знаете о нем кроме джинсовой куртки, которую привезли из-за границы, кроме импортных туфель и несносного характера?

Они искали мальчика целый день и нашли его. И вот сидели друг перед другом и… «Я вообще людей уважаю. Только это никому не нужно…

— …Неправда! — Он смотрел мальчику в глаза. — Неправда! Это нужно всем — и мне, и тебе, и той собачке, которую ты подобрал на улице. И вообще, брат, уважение ведь не только орденами завоевывается. Вот в школе учителя тебя уважают, говорят, что ты парень хороший, честный. И ребята уважают тебя. Видишь, сколько уже набралось людей, которым это надо…

Ему хотелось взять мальчика за плечи, сказать слова, которые снимут горечь, накопленную в настежь раскрытых детских глазах.

Но он просто поднялся и сказал:

— Давай знакомиться. Зовут меня Владимиром Кероповичем, фамилия — Дарбинян. А по званию, как сам видишь, майор милиции…

Вечером он не успел зайти к мальчику домой, как обещал. С сотрудниками уголовного розыска Дарбинян выехал на место происшествия. «Позвонишь сам, лично, — приказал майор дежурному. — От моего имени извинись и скажи, что выехал срочно на операцию. Да, так и скажи «на операцию». Вернусь — позвоню сам и заеду. Смотри, не забудь. Утром доложишь!»

— Есть! Утром доложить! — Дежурный широко улыбнулся и спросил. — Опять «крестника» заимели, товарищ майор?

Не знал Дарбинян, что ни в этот вечер, ни в последующие дни не сможет он увидеться и поговорить ни с «крестником», ни с сыновьями, потому что на одной из улиц микрорайона патрульная машина обнаружила труп убитого человека.

Личность убитого удалось установить сразу. Это был рецидивист, которого разыскивали вот уже несколько дней. Единственный свидетель, запоздалый прохожий показал:

— Его сбросили с такси. Машина подъехала вот сюда, в переулок. Остановилась. Я было обрадовался: повезло — домой доеду и побежал к ней. Не успел. Она рванулась с места… А этот лежал и стонал, а потом затих…

— Номер машины не помните?

— Номер не помню весь, а вот одну цифру запомнил «6». «Маршрутку» № 6 я ждал. Может, поэтому и запомнил.

…Убийцу нашли. Нашли, скрупулезно проверив более 700 таксомоторов, побеседовав и опросив сотни людей. И вот он сидит перед Бабаяном и Дарбиняном, путаясь и сбиваясь, рассказывает, как пассажир вымогал у него деньги, как грозил ножом, приставив его к шее, и как он, отобрав «финку», ударил не глядя, а затем сбросил из машины в переулке. «Я очень боялся…» — сказал он и заплакал. И когда его увели, Бабаян посмотрел вслед и обратился к заместителю:

— Трус не играет в хоккей, но «финкой» ударить может. — А затем, помолчав, добавил: — Выросли-то как наши ребята, а, Володя! За несколько часов такую работу проделали!

Они были ровесниками — начальник РОВД и его заместитель по политико-воспитательной работе. У каждого за спиной была неплохая школа жизни. Оба начинали с рядовых милиционеров, и вряд ли тогда кто мог предположить, что судьба сведет их вместе. Бабаян с первых же дней службы был избран секретарем комсомольской организации, работал в отделе кадров. Коммунисты Министерства избрали его секретарем парткома. «Быть тебе политработником», — говорили ему старшие. И он не спорил. Нравилась ему эта работа.