Модуль плавно полуехал, полуплыл вперед, приближаясь к широкому плоскому днищу военного корабля, всего в нескольких метрах нависавшему над илом.

Либмеллин боролся с неудержимым желанием взглянуть на часы или осведомиться о времени у своего помощника. Он видел, что Главный Наблюдатель, уже старый человек, попался в сети очаровательной златовласой сестры Фрэнка. На ее фоне аристократка совершенно терялась. Зефла Фрэнк блистала, распространяя вокруг сияние жизни, красоты и почти физически ощутимой притягательности.

Шеррис тоже нельзя было отказать в своеобразной тихой и мрачноватой красоте. В этой женщине угадывалась сила. Даже тому, кто не знал ее, она казалась неприступной. Она была подобна темной, окутанной облаками планете, полной холода и тайн.

Зефла же сияла, словно Триал. Либмеллин ощущал тепло этого сияния, глядя, как она шутит и кокетничает с его непосредственным начальником. Старый дурень откровенно млел в лучах ее обаяния.

Ты моя, думал Либмеллин, наблюдая за тем, как она разговаривает и смеется, любуясь, как она запрокидывает голову, изгибая длинную чувственную шею. Моя, сказал он самому себе, скользя взглядом по ее руке, погладившей расшитую узорами ткань на рукаве одеяния Главного Наблюдателя.

Ты будешь моей, сообщил Либмеллин копне ее, светящихся золотых волос, ее по-детски наивным смеющимся глазам, подвижной гибкой фигурке и мягкому зовущему голосу. Ты станешь моей, когда все закончится и я смогу получить все, чего захочу. Моей.

Главный Наблюдатель предложил прокатить Фрэнков на своей яхте и показать им Лог-Джам. Зефла согласилась, ее брат (к явному облегчению Главного Наблюдателя) вежливо отклонил предложение. Главный Наблюдатель увлек гостью за собой, прихватив лишь двух телохранителей, личного секретаря, старшего лакея, шеф-повара и врача. Брошенная свита в замешательстве потопталась на месте, но вскоре расслабилась и начала вовсю развлекаться.

Главный кабель был восстановлен еще до того, как генератор «Опустошителя» включился в цепь. Когда электрические контуры боевого корабля снова ожили, аварийная сигнализация должна была отключиться. Огоньки еще тлели на борту корабля, и, хотя их тоже удалось погасить вскоре после возобновления подачи энергии, большинство отсеков судна оказалось заполнено дымом. Заработали вентиляционные устройства.

Сигнализация продолжала гудеть, упорно отказываясь отключаться автоматически. Инженеры и дежурные техники почесали в затылке и принялись за проверку.

Через несколько минут они поняли, что это не ложная тревога — на корабле и впрямь что-то не так.

К этому времени Модуль с помощью термального копья прорезал себе путь в броне корабля. Он проделал отверстие чуть левее киля судна, прямо под хранилищем Дополнения, и отъехал немного назад; три металлических диска с раскаленными добела краями потонули в иле. Затем Модуль пробился сквозь плотный слой поднявшейся мути и оказался прямо под отверстием. Он перевел свои гусеницы в циклический режим работы и вплыл в протекающий трюм.

Аддендум Звездной Короны хранился в бывшем орудийном складе турели «Опустошителя». Сам склад и орудийная башня над ним были устроены таким образом, что могли вращаться словно единое целое, наводя на цель три сорокатрехсантиметровых орудия. Их покрывал слой тяжелой брони. Когда склад превратили в хранилище, к этому слою добавилась броня из титана, а все входные отверстия, за исключением одного, были запечатаны. Вздумай кто-нибудь проникнуть через это отверстие внутрь, цилиндрический рукав хранилища просто повернулся бы, так что обратный путь пришлось бы прокладывать сквозь метровый слой брони.

Модуль поместил специальный заряд — больший, вероятно, чем любой из тех, что когда-либо извергали орудия «Опустошителя», — под основание склада, затем подполз к стене давшего течь отсека, спрятал все наружные датчики под бронированный панцирь и выключил слуховые устройства.

Взрыв потряс шестидесятитысячетонную громаду «Опустошителя». Его обитатели подняли брови, звякнули кубики льда в бокалах на соседних кораблях. В каюте контроля безопасности корабля два старших теха посмотрели друг на друга и, не сговариваясь, потянулись к красной кнопке максимальной степени тревоги. Утихшая было сигнализация снова взвыла.

Либмеллина вызвали около двадцати минут первого. Он не удивился. Вице-Наблюдатель видел, как окаменела спина его связистки — та выслушивала нечто более важное, нежели сводка мировых новостей или городские рапорты, которые поступали к ней. Она прищурила один глаз, сфокусировав его на прикрепленном к веку экранчике. Затем что-то затараторила в микрофон.

Потом она постучала Либмеллина по локтю и произнесла именно тот шифр, которого он ожидал:

— Сэр, неожиданно прибыл представитель Суда. Он находится на борту «Принцессы Калтаспии».

— Бог ты мой, — сказал Либмеллин. Он повернулся к промышленнику, с которым беседовал, готовясь принести глубочайшие извинения.

— Оно на палубе Ф, — сказал начальник службы безопасности, захлопывая крышку консоли и оглядывая заполненную дымом контрольную каюту.

На всех пультах сияли лампочки, в креслах сидели люди. Они нажимали на кнопки, что-то бормотали в микрофоны и торопливо листали инструкции.

— О, прошу прощения, господин Вице-Наблюдатель. — Начальник поспешно поднялся.

Оставив своих помощников в коридоре, Либмеллин шагнул на середину каюты; его взгляд скользил по вспыхивающим огоньками стенам и консолям.

— Ну, — как всегда мягко, но уверенно произнес он. — Что тут происходит, шеф?

— Нечто вломилось в хранилище, сэр. Это произошло сразу же после обрыва проводки. Сейчас оно уже в двух переборках от центральной камеры. Придется прибегнуть к крайним мерам, ничто другое не смогло его остановить… — Он пожал плечами. — Оно проникло внутрь, но выбраться ему не удастся. Две наших мини-субмарины находятся под отверстием, и еще четыре, даже шесть гусеничных подразделений в полной готовности расположены возле корпуса. Плюс дежурная субмарина с водолазами на борту. Палуба в радиусе двухсот метров от места происшествия оцеплена. Мы информировали о случившемся подразделение городской морской пехоты. Они подготовили транспорт и людей. Но Главный Наблюдатель…

— Ему, видимо, нездоровится, — негромко ответил Либмеллин.

— Да, сэр. Он плохо чувствует себя, поэтому мы связались с вами.

— Хорошо, шеф, — сказал ему Либмеллин. — Возвращайтесь на свой пост.

В облаке дыма Модуль пробился в центральную камеру. Его панцирь накалился докрасна. Застрочил пулемет, поливая Модуль огнем. Не обращая на это внимания, волоча за собой искалеченную гусеницу, Модуль пер напролом. Один из его манипуляторов был оторван; броня покрылась вмятинами и царапинами.

В цилиндрическую камеру ворвался газ и заполнил помещение невидимыми парами, способными убить человека за считанные секунды. Машина со скрипом катилась к центру камеры, куда с потолка, прикрывая хрустальный футляр с ожерельем, опустился титановый рукав.

Модуль выпустил бронебойный снаряд со взрывчаткой, который пробил броню и заклинил рукав. В бой вступил огнемет, затуманенную от газа камеру осветили пульсирующие вспышки. Но повредить фотонные датчики Модуля ему не удалось.

Модуль достал из-под панциря что-то вроде толстой тряпки около полуметра шириной, неуклюже обмотал ее вокруг титановой колонны и послал лазерный импульс, проделав в металле тонкую прорезь. От титановой трубы оторвался кусок метровой длины, взору машины открылся целехонький хрустальный купол с ожерельем внутри — словно косточка разрезанного пополам плода.

Из открывшегося в боку Модуля отверстия появилась рука и потянулась к хрустальному куполу. На конце веретенообразной конечности жужжал сверхзвуковой резец. Машина сделала на куполе надрез, осторожно сняла его и отложила в сторону.