Звякнула цепь.

Грохнул выстрел. Шеррис вовремя пригнулась, схватила один из оживших проводов и сунула оголенный обрывок в тянувшийся по стене металлический трек.

По коридорам раскатился вопль. Брейганну начало трясти; дымящиеся пальцы судорожно сжимали пистолет, выпуская обойму в каменную стену. Когда выстрелы стихли, Шеррис выдернула провод. Брейганна скорчилась на полу бесформенной кучей тряпья. Прикованная к стене дымящаяся рука со сжатым кулаком торчала вверх, точно угрожая.

Шеррис стошнило. Перевернув сестру лицом к свету, она попыталась нащупать пульс. Глаза Брейганны неподвижно смотрели в потолок. Шеррис покачала головой и выпустила безжизненно упавшую руку.

Очередная взрывная волна сбила ее с ног, отшвырнув вверх по коридору.

Поднявшись на ноги, Шеррис побежала.

Трек вдоль стены исчез, и Шеррис увидела еще одну дверь. Она проигнорировала ее и побежала вниз по туннелю, прихрамывая и задыхаясь. Кровь билась в висках. Туннель вышел в тускло освещенное пространство; шедший сверху слабый электрический свет смешивался с сумрачным дневным светом впереди. Пахло навозом, каменный пол устилала солома. По обеим сторонам тянулись стойла; упряжь, высокие седла и уздечки висели на стенах. Животных в стойлах не было. Серый свет исходил из другого туннеля с высоким потолком.

Она поковыляла туда, прошла под громадными зубьями двух решеток и оказалась снаружи.

Снаружи похолодало. Она стояла на склоне, ведущем от подножия каменной громады Дома у Моря к песчаному побережью залива. Вдалеке виднелась полоска моря, светло-серая на фоне темного неба. К берегу, обнаженному отливом, спускалась широкая каменная лестница. Слышался плеск воды. Земли видно не было.

По каменистому мелководью взбиралось большое животное со всадником на спине. Копыта печатали на мокром песке глубокие следы. Всадник обернулся. Ветер трепал его плащ.

Шеррис побежала вниз по склону, путаясь в высокой траве, разбрызгивая мелкие лужицы. За темными стенами Дома угадывался ряд песчаных дюн.

Немного пробежав, Шеррис остановилась.

Что она, собственно, делает?

Бандамион встал на дыбы, затем осторожно ступил на мокрые камни и вновь начал пробираться к мягкому песку.

Идиотка, сказала она себе. У тебя в кармане нет ничего, кроме незаряженного револьвера. И что ты с ним сделаешь? Швырнешь ему в лицо? Надо бежать в другую сторону, вокруг Дома, к устью. Ты должна добраться до машины и на ней догнать эту чертову задницу на его кляче.

Джейс послал бандамиона вперед. Очутившись метрах в тридцати от Шеррис, он осадил зверя. Животное встало, мотая своей громадной бурой головой. Джейс свесился с седла, глядя на Шеррис.

— Теперь ты довольна, Шеррис? — спросил он. Холодный, пропахший солью ветер уносил его слова в сторону. — Знаешь, что ты наделала?

Шеррис молча стояла, растерянная. Туфли промокли насквозь.

— Знаешь? — крикнул Джейс.

Она обернулась на Дом у Моря. Непоколебимая громада стояла как ни в чем не бывало. Даже если Ленивый Убийца все еще бушевал в недрах Дома, на самом Доме это пока не отразилось.

Вновь переведя взгляд на Джейса, она пожала плечами.

— А я еще думал, что люблю тебя. — Джейс покачал головой. Он произнес это так тихо, что Шеррис едва расслышала.

Джейс вытащил из болтавшихся на седле ножен свой узорчатый меч и повернул один из камней. Меч вспыхнул по краям розоватым пламенем.

— Я собирался сделать тебя матерью Бога, Шеррис, — сказал Джейс, заставляя бандамиона переступить еще пару шагов вперед.

Шеррис показалось, что она ослышалась.

— Джермен, — произнес Джейс. — Джермен с Ночного Призрака. Он станет Мессией. Это новый голос новой эры, он перечеркнет все, что мы натворили за последние десять тысячелетий. Новая надежда для следующих десяти тысяч лет. Он мой, я сам его вырастил, я сохранил ему жизнь. Он весь помещался у меня на ладони. — Джейс взмахнул рукой, в которой держал поводья. — Я воспитал его и дал ему образование. А все, что ты разрушила сегодня, — Джейс кивнул в сторону Дома, — принадлежало ему по праву и должно было стать моим последним даром. Но ты отняла у него все. Сейчас он находится на одном из моих астероидов, астероидов Основания. Джермен сейчас там, и он — твой сын.

Сын? — подумала она.

Бандамион рысью тронулся вперед.

— Твой сын, — заорал Джейс. — Твой и твоего пройдохи — дружка! Я спас эмбрион после катастрофы на Призраке. Он впитал в себя мудрость десяти миленниумов благодаря стимуляции интеллекта. И все это — моя идея. Так что он мой больше, нежели чей-либо еще. Но с биологической точки зрения он — твой сын, Шеррис. В этом нет ни малейших сомнений.

Сын? Джермен?

Джейс подъехал еще ближе. Тяжелые копыта животного шумно разбрызгивали воду.

— Но ведь ты и это разрушила бы, правда, Шеррис? — Джейс приближался. — Как и все остальное, верно?

Я? — подумала она.

Шеррис уже могла различить фасеточные глаза бандамиона, окутанные радугой в пасмурном свете дня. Она попятилась. Время бежать к машине.

— Я сделал бы тебя матерью Мессии, Богоматерью, но ведь тебе на это плевать, не так ли, Шеррис?

Джейс пришпорил зверя. Зажужжали клеммы, и животное опять перешло на рысь, мотая головой. Шеррис отступила.

Меч в руке Джейса загудел. Мелкие капли дождя, попадавшие на полыхающее розовым лезвие, с шипением испарялись в холодном воздухе. Из ноздрей бандамиона тоже валил пар.

— Мы стоим на краю пропасти, Шеррис. — Джейс слегка повысил голос. — Разве ты этого не видишь? — Он прищурил глаза, словно вглядываясь вдаль. — Разве ты не чувствуешь? Мы стоим на вершине, откуда открывается вид на нечто совсем новое, лучшее, невиданное доселе, и я потратил всю свою жизнь на то, чтобы поскорее возникло это новое. Но ведь ты и это сумеешь испортить, да, Шеррис? Ты со своей гордостью, себялюбием, со своей скудоумной жаждой мести обязательно встанешь на пути нашего светлого будущего, разве не так?

Да, конечно, думала она. Я эгоистка, я всегда была тщеславной эгоисткой, и только. А что, если этот сумасброд прав, и мы стоим на пороге нового мира? Конечно, это все старые присказки: людям вечно кажется, что за углом их ожидает нечто чудесное, и они каждый раз жестоко разочаровываются. Но вдруг в конце концов наши безумные надежды сбудутся?

— Но я не допущу этого, — тихо произнес Джейс. Он был уже совсем близко. — У тебя нет оружия. — Он медленно кивнул, — Наверно, я должен благодарить судьбу. Ведь ты не остановилась бы даже перед гибелью собственного сына.

Шеррис перевела взгляд с огромной морды бандамиона на суровое лицо Джейса. Значит, в случае его гибели все остальное тоже уничтожит этот кристаллический вирус. Она не знала, правду ли сказал Джейс, но сама идея была вполне достойной такого психопата, как ее братец.

А Джермен? Он же сейчас далеко, разве может она — даже если захочет — погубить его?

Запросто, подумала она, стоя по щиколотку в вонючей воде. И не только его. Запросто.

Сколько известных истории тиранов казались вначале такими обаятельными людьми. Но кончали все они одинаково.

Мы — раса, обреченная на самопожирание монстрами, которых сами же производим на свет. Разве после всего, что произошло, можно еще на что-то надеяться?

Она снова вспомнила, как они умирали: Миц, пронзенный пикою насквозь; беспомощная, истекающая кровью Зефла, брошенная в палатке на произвол судьбы; падающий в снег Длоан; растворившееся в темноте тело застреленного Синуджа… (И Ферил, разрубленный на куски Ферил; что с того, даже если где-то хранится, ожидая своего часа, его копия неделей младше… а Брейганна, принесенная в жертву планам Джейса, да и все они — Кетео и Либмеллин, Тард и Роа, Хролессер и Бенсил Дорни, да еще Бог знает сколько солипсистов, монахов Гакха и тех безымянных всадников. Все, кто страдал и умер с того дня, когда они с Джейсом разговаривали на стеклянном берегу Иссира.

И мама, подумала Шеррис, помимо своей воли вспоминая эту незабываемую сцену: ей пять лет, она стоит в разрушенном вагончике фуникулера; вокруг полно дыма, крови, разбитого стекла, она испуганно рыдает, ничего не соображая. А ее искалеченная мама с трудом приподнимается и протягивает к ней руку — чтобы прикоснуться, утешить, успокоить, как ей тогда казалось, — и выталкивает ее в холодную серую мглу.