На дисплее видеонаблюдения автоматчики выносят чемоданы с ракетными комплексами вдоль коридора к шахте лифта, укладывают вдоль стены. Судя по всему, готовят к вывозу. Но – куда? Лифтом – на крышу? Из заблокированного здания можно только улететь… Вертолет?

Мысли щелкают в голове метрономом. Базу Фарис создал группу наемников, способную украсть ракеты из любого сейфа мира. Именно для этого им требовался хакер. Именно для этой операции они наняли меня. И у них должен быть предусмотрен вариант отхода.

Шульц на дисплее камеры наблюдения коридора подвального этажа вызывает лифт. Все же они собираются вынести груз на крышу. Будет вертолет. Пока о нем на переговорах с полицией не было сказано ни слова, но иначе из здания не выбраться. Блондин поднимает один чемодан и входит в кабину лифта. Видимо, несет ракеты Камалу посмотреть или проверить товар. Поглядим, как выглядит вживую химическая угроза.

Однако Шульц выходит из лифта на третьем этаже и толкает дверь конференц-зала с заложниками. Устанавливает чемодан на столе у выхода, открывает крышку. Что внутри, я не вижу – блондин закрывает содержимое спиной. Шульц отступает. На столе, в боевом положении стоят торчком две короткие толстые ракеты, глядя носами в потолок.

Готовые к запуску химические заряды на столе перед сидящими на полу заложниками приводят меня в шок. Что же они задумали? Зачем? Что это? Что за бред? Они пришли, чтобы забрать ракеты – не для того, чтобы демонстрировать их заложникам. Зачем?

– Второй, время вышло, – произносит в рацию Камал. – Веди.

Шульц разглядывает несколько секунд ракетный комплекс с видимым удовольствием и поднимает рацию к губам:

– Принято, Второй.

Поворачивается к заложникам, смотрит задумчиво, переводя взгляд с одного на другого, и люди опускают головы, жмутся неосознанно друг к другу, нагибаются, стараясь спрятаться за спинами сидящих спереди. Блондин делает шаг и цепляет ладонью за лацкан пиджака того самого пожилого джентльмена во втором ряду, что выбрал в прошлый раз.

Я опускаю глаза. Голова кругом, сотни вопросов без ответов. Что удумал Камал? Заложники перед ракетным комплексом. Каждый из них уже хоть краем глаза посмотрел на странные толстые заряды. Запомнил маркировку «ВСС». Камал не боится, что кто-то из них передаст эту информацию после освобождения, потому… потому что рассказать будет некому. Он собирается взорвать ракеты в помещении заложников. Прямо на столе. Когда будет готов покинуть здание, он потребует вертолет. Безопасно уйти воздухом из центра города, не опасаясь быть сбитым, можно только забрав с собой десяток заложников. Но у Камала габаритный груз, двадцать пять чемоданов с ракетами. Много заложников не взять или нужен транспортный вертолет. Транспортник слишком тяжел, для того чтобы сесть на крышу. А груз очень важен. Значит… заложники останутся в конференц-зале. Кто-то из группы Камала сыграет роль заложника при погрузке. Возможно, это буду я. Все, кто останется в зале, будут убиты взрывом химических ракет, и военная полиция не скоро сможет установить, сколько именно заложников взяли с собой террористы – рассказать будет некому. И войти в здание спецназ не сможет. Скорее всего, и собравшиеся на площади будут уничтожены; площадь поражения достаточна, чтобы накрыть смертью несколько кварталов. И ближайшие улицы превратятся в заторы автомобилей, заполненных трупами.

А что именно произошло, выяснится не скоро. Неизбежный шок парализует административную машину, как это бывает с любой громоздкой организацией, погрязшей в ежедневной рутине, когда происходит настоящая катастрофа. А Камал с ракетами будет уже вне досягаемости.

Вот его план. Но он не учел двух факторов. Меня и СМЕРШ.

Шульц вталкивает в комнату пожилого грузного мужчину. Руки мужчины обмотаны за спиной канцелярской липкой лентой, и он едва удерживает равновесие от толчка, останавливается, широко расставив ноги, тяжело дышит. Ему больше пятидесяти, округлое лицо с голубыми глазами и совершенно седые волосы, обрамляющие аккуратную лысину на макушке, делают его похожим на преподавателя университета. Ему откровенно страшно. Он хватает ртом воздух. И крупные капли пота катятся горошинами по щекам, оставляя блестящие дорожки.

Камал сверяется с часами.

– У нас две с половиной минуты, – говорит бесцветным голосом. – Как вас зовут?

– Джеймс… Вествуд… с кем имею честь? – мужчина пытается удержать самообладание.

– Не важно, кто я, – говорит Камал, поднимает со стола список сотрудников банка, закрепленный зажимом на планшете. – Вы – управляющий банка, не так ли?

В глазах мужчины мелькает облегчение:

– Вам нужны ключи от сейфов?

– Нет, – качает головой Камал.

– Тогда… что же? – мужчина ловит взглядом его глаза, стараясь угадать. – Что вам нужно? Информация о клиентах? Я не могу ее открыть, не имею права, вам это, несомненно, известно. Ведь моя репутация…

– Мне от вас ничего не нужно, – Камал поднимает ладонь, указывает в окно. – Посмотрите туда.

Мужчина поворачивает голову.

– Вы можете подойти ближе, – Камал отступает, освобождая мужчине обзор. – Так будет лучше видно.

Управляющий банком делает неуверенно шаг к окну и останавливается в нерешительности.

– Видите? – интересуется без выражения Камал.

– Ч-что? – не понимает мужчина.

Камал обходит его и останавливается за спиной в двух шагах:

– Там, за оцеплением полиции. Вы видите что-нибудь?

– Люди? – неуверенно произносит мужчина.

– Люди, – подтверждает Камал. – Знаете, зачем они собрались?

– Н-нет…

– Они пришли посмотреть шоу. Телевидение объявило, что в центре Лондона скоро произойдет убийство. И, несмотря на возможность посмотреть на это в прямом эфире, все же здесь собралась внушительная толпа желающих видеть все вживую. Как раньше собирались на публичные казни. И они ждут.

– Ч-чего? – мужчина, кажется, понимает, о чем говорит Камал, и его начинает бить мелкая дрожь, несмотря на все усилия сохранить мужество.

– Шоу, – повторяет Камал, – и, кажется, все идет согласно программе. Телевидение уже готово.

Он делает громче звук телевизора, где на фоне здания «Кингстон Роял Банка» блондинка с аккуратно подведенными губами говорит хорошо поставленным голосом диктора:

– Менее чем через минуту истекает срок ультиматума, предъявленного террористами властям. Власти пока молчат.

Звонит телефон. Камал приглушает звук телевизора и поднимает трубку:

– Слушаю… Да… Верно. Саддам не использовал предоставленный мною шанс. Но я искренне надеюсь, что он попытается спасти следующего. Жду ответа в прямом эфире телевидения.

Опускает трубку.

– Остается несколько секунд, – говорит блондинка на экране. – Мы надеемся, что трагедию удастся предотвратить. Мы все молимся за этих людей.

Камал смотрит на часы:

– Ваш выход, Джеймс. Подойдите к окну.

Мужчина не двигается. Шульц подхватывает локтем мужчину под связанные руки, толкает вперед, пока Вествуд не упирается в подоконник. Изображение на телеэкране смазывается быстрым наездом и вот уже крупным планом на канале теленовостей пожилой джентльмен в проеме окна.

– Посмотрите, что-то происходит, – комментирует женский голос. – В окне «Кингстон Роял Банка» появляется заложник. О, бог мой, что же происходит…

– Крикните им, как вас зовут, – Камал стоит за плечом управляющего.

Тот молчит, и Шульц давит ему в затылок стволом пистолета.

– Я… Джемс Вествуд! – кричит мужчина и его голос слышен эхом из динамиков телевизора, истерика начинает трясти его тело, и он выкрикивает еще: – Джеймс! Вествуд! Джеймс! Вествуд!

Шульц нажимает на курок. Хлопок выстрела, голова мужчины едва качнувшись, пропускает сквозь себя пулю и валится вперед. Шульц толчком отправляет тело убитого в окно. Слышится запоздалый вскрик толпы, рассыпающийся волной эха по площади.

На экране телевизора грузное тело пролетает несколько метров, бьется тряпичной куклой о мостовую и застывает, вывернув неестественно правую ногу.