Открывается дверь лифта. Охранник оглядывает нас дежурно и отворачивается. Входим в кабину, и съехавшиеся в единую стальную пластину крылья двери отсекают нас от гулкого холла. Я чувствую внезапно навалившуюся духоту, втягиваю с трудом тугой воздух в легкие и непроизвольно расстегиваю верхнюю пуговицу рубашки. Если до этого момента отмена захвата казалась призрачной – при любых возможных накладках в операционном зале, или если Шульца вдруг не пустили бы на второй этаж, то сейчас все надежды рассыпались в прах.

Ад для людей в здании начнется через пару минут.

Лифт едва слышно толкает в пятки и начинает короткий подъем. Смотрю на отражение Тома в зеркале стенки кабины. Выживет ли он? Выживу ли я? Чувствуя мой взгляд, помощник менеджера начинает нервно коситься на меня, и я опускаю голову. Рассматриваю под ногами широкую металлическую крышку люка, сдерживаю прерывистое дыхание.

Остановка кабины, мелодичный звонок, и дверь открывает пустой коридор второго этажа.

– Следуйте за мной, пожалуйста, – Том выходит первым.

Шульц мягко ступает позади меня. Дверь номер двести четыре. Двести шесть. Двести восемь.

– Сюда, пожалуйста, – Том услужливо приоткрывает для меня кабинет.

– Я постою здесь, – говорит Шульц мне в затылок.

Оглядываюсь. За его спиной стальная широкая дверь скалится приоткрытой щелью. На толстой металлической пластине угрожающая надпись: «Служба безопасности. Вход воспрещен».

– Ладно, но будь начеку, – делаю шаг в кабинет номер двести восемь.

– Конечно, Алекс, – ухмыляется блондин.

Том обеспокоенно оглядывается на Шульца. По инструкции не полагается оставлять клиента в коридоре.

– Том, дружище, помогите мне, пожалуйста, решить все вопросы как можно быстрее, – беру его за локоть. – У меня столько дел впереди и из-за какого-то ключа терять важные сделки! Как вам это нравится? Мне сегодня звонили из самого секретариата! Понимаете? Из самого! А я здесь не могу попасть в свою ячейку!

Из кабинета на нас смотрят вопросительно четыре женщины в строгих деловых костюмах, оттого одинаковые, как матрешки.

– Да, конечно, – Том явно опасается меня, указывает на столик в углу. – Проходите сюда, пожалуйста.

Вынимаю из кармана наладонник:

– Столько встреч, столько встреч, – бормочу недовольно, тыкаю дрожащим в пальцах стилусом в экран.

Охранники в помещении службы безопасности теперь смотрят мою запись. На дисплеях видеонаблюдения Шульц больше не стоит перед металлической дверью.

– Чем я могу вам помочь? – профессионально улыбается мне женщина за столиком.

Опускаюсь на стул рядом с ней. Из-за двери раздается два приглушенных хлопка. Шульц начал работать.

– У меня, – смотрю сквозь нее, дышу длинными вдохами, – сломался… ключ…

Три хлопка подряд. Еще один после короткой паузы. Том встревоженно оборачивается к двери.

– У вас сохранились все части ключа? – официально интересуется женщина, в ее глазах мне видится почему-то глубокая неразрешимая тоска, и оттого улыбка кажется кукольной. – Если нет, то нам придется менять замок ячейки и получить с вас шесть динаров штрафа, согласно пункту «три четыре» договора аренды.

– Да, конечно, – вытягиваю из кармана металлические обломки. – Все здесь.

Еще два хлопка. Короткий вскрик и хлопок. Теперь уже женщина поворачивает голову на звук.

– Не стоит беспокоиться, – взбесившийся адреналин взвинчивает пульс, и дурацкая мысль растягивает мои губы улыбкой, – это мой кузен. У него газы. Мучается, бедняга.

Женщина смотрит на меня непонимающе.

– Шутка, – улыбаюсь ей, я на грани истерики. – Я всегда шучу, когда мне страшно, – пожимаю плечами. – Особенность организма.

– А вам страшно? – отстраненно интересуется она, прислушиваясь к звукам в коридоре.

– Да, поверьте, – мне уже не нужно врать. – И скоро вы поймете почему…

Толчком распахивается дверь. На пороге, забрызганный кровью, стоит Шульц, поднимает пистолет:

– Все на пол. Быстро! – произносит шелестящим голосом.

Женщины поспешно сползают под столы. Том торчит, словно жердь, видимо, от ужаса отнялось тело. Шульц смотрит на него секунду, оценивая, и стреляет в грудь. Лопнувшая белая рубашка на груди помощника менеджера выбрасывает фонтанчик крови, и нескладное тело валится назад, бьется с глухим стуком бильярдного шара головой о подоконник и съезжает по стене на пол.

Шульц целится в него, пока скребущие паркет ноги не замирают. Опускает пистолет:

– Алекс, можешь работать. У охраны чисто.

Я завороженно смотрю на ноги Тома, торчащие из-за стола. Совсем рядом из-под столешницы раздается тихое всхлипывание. Женщина-менеджер, помогавшая мне поменять ключ, видимо. А может быть, и любая другая. Не все ли равно.

– Алекс. Можно работать, – повторяет монотонно Шульц.

Его голос отрезвляет меня. Срываюсь со стула и сквозь распахнутые двери – в дежурку службы безопасности. Трупов стараюсь не замечать – темные пятна слева и справа. Прыгаю на свободный стул, оживляю клавиатуру. Управление зданием у меня. Пару тестовых команд. Сбрасываю прокрутку записи и бегло просматриваю камеры видеонаблюдения.

Берегер топчется в короткой очереди в операционном зале. Штайн на автостоянке, разговаривает о чем-то мирно с охранником, в его левой руке – незажженная сигарета. Стоун в южном крыле у выхода на лестницу улыбается девушке за столиком приема вкладов. Камал все еще беседует с администратором. Фахади неподалеку от стоящего у входа охранника рассматривает рекламные стенды в холле, словно выбирает выгодный кредит. Полак у лифта. Шульц в коридоре закрывает на ключ кабинет двести восемь с трупом и четырьмя испуганными женщинами, забегает ко мне:

– Готов? – он хватает со стойки штурмовую винтовку, щелчком вставляет магазин.

– Готов, – отзываюсь эхом.

И посылаю команду на блокировку здания.

На автостоянке, как только охранник отворачивается посмотреть на плывущие вниз крышки ворот, Штайн стреляет ему в затылок, прикуривает от зажигалки и делает неторопливую затяжку.

Операционный зал медленно погружается в темноту – скользят, словно веки, тяжелые металлические жалюзи, закрывая солнечный свет, и в полумраке вспыхивают четыре быстрых выстрела. Включается аварийное освещение – Берегер стоит над телами охранников, вытянув руки с пистолетами, и стреляет еще трижды из каждого ствола.

Стоун уже на лестнице первого этажа, и мертвый человек в черном комбинезоне со светлой, хорошо видимой на дисплее надписью «Security» сползает головой вниз по ступням.

Камал и Фахади одновременно поворачиваются и бьют из пистолетов ближайших охранников в холле, пока тяжелые стальные щиты запирают выход.

Полак входит в лифт.

Шульц бежит с автоматом по коридору третьего этажа, сбивает прикладом с ног показавшуюся из кабинета женщину. Стоун медленно, вытянув ствол пистолета вверх, поднимается по лестнице южного крыла. Переключаю камеры. Их цель, охранник на лестнице третьего этажа, видимо, слышит крик сбитой Шульцем женщины, поднимается на один пролет, чтобы посмотреть, что случилось, и блондин на бегу бьет его через коридор очередью. Охранник тяжело валится на лестницу, скользит вниз, пытаясь остановить падение, цепляется за ступеньки, оставляя темный размытый след крови. Скатывается на площадку ниже, пытается подняться, но не может, выдергивает из кобуры пистолет, поднимает ствол. Другой рукой щупает что-то на поясе, и в динамики стационарной рации пульта безопасности врывается его хриплый голос:

– Полиция!.. По-лиция!

Смотрю за положением настройки на дисплее радиостанции. Полицейская волна. Шульц уже не бежит – крадется вдоль стены коридора. Стоун, услышав выстрелы автомата, останавливается на втором этаже.

– Вы находитесь на аварийной частоте военной полиции Британского оккупационного сектора, – отзывается из динамика радиостанции женский голос. – Немедленно прекратите передачу. Повторяю – немедленно прекратите…