Фабрика В соседнем доме окна жолты. По вечерам – по вечерам Скрипят задумчивые болты, Подходят люди к воротам. И глухо заперты ворота, А на стене – а на стене Недвижный кто-то, черный кто-то Людей считает в тишине. Я слышу всё с моей вершины: Он медным голосом зовет Согнуть измученные спины Внизу собравшийся народ. Они войдут и разбредутся, Навалят нá спины кули. И в жолтых окнах засмеются, Что этих нищих провели. 24 ноября 1903 «Мы шли на Лидо в час рассвета…»
Мы шли на Лидо в час рассвета Под сетью тонкого дождя. Ты отошла, не дав ответа, А я уснул, к волнам сойдя. Я чутко спал, раскинув руки, И слышал мерный плеск волны. Манили страстной дрожью звуки, В колдунью-птицу влюблены. И чайка – птица, чайка – дева Всё опускалась и плыла В волнах влюбленного напева, Которым ты во мне жила. 11 декабря 1903. С.-Петербург «Мой любимый, мой князь, мой жених…» Мой любимый, мой князь, мой жених, Ты печален в цветистом лугу. Павиликой средь нив золотых Завилась я на том берегу. Я ловлю твои сны на лету Бледно-белым прозрачным цветком. Ты сомнешь меня в полном цвету Белогрудым усталым конем. Ах, бессмертье мое растопчи, – Я огонь для тебя сберегу. Робко пламя церковной свечи У заутрени бледной зажгу. В церкви станешь ты, бледен лицом, И к царице небесной придешь, – Колыхнусь восковым огоньком, Дам почуять знакомую дрожь… Над тобой – как свеча – я тиха, Пред тобой – как цветок – я нежна. Жду тебя, моего жениха, Всё невеста – и вечно жена. 26 марта 1904 «На перекрестке…» На перекрестке, Где даль поставила, В печальном весельи встречаю весну. На земле еще жесткой Пробивается первая травка. И в кружеве березки – Далеко – глубоко – Лиловые скаты оврага. Она взманила, Земля пустынная! На западе, рдея от холода, Солнце – как медный шлем воина, Обращенного ликом печальным К иным горизонтам, К иным временам… И шишак – золотое облако – Тянет ввысь белыми перьями Над дерзкой красою Лохмотий вечерних моих! И жалкие крылья мои – Крылья вороньего пугала – Пламенеют, как солнечный шлем, Отблеском вечера… Отблеском счастия… И кресты – и далекие окна – И вершины зубчатого леса – Всё дышит ленивым И белым размером Весны. 5 мая 1904 «Осень поздняя. Небо открытое…» Осень поздняя. Небо открытое, И леса сквозят тишиной. Прилегла на берег размытый Голова русалки больной. Низко ходят туманные полосы, Пронизали тень камыша. На зеленые длинные волосы Упадают листы, шурша. И опушками отдаленными Месяц ходит с легким хрустом и глядит, Но, запутана узлами зелеными, Не дышит она и не спит. Бездыханный покой очарован. Несказáнная боль улеглась. И над миром, холодом скован, Пролился звонко-синий час. Август 1905 Пляски осенние Волновать меня снова и снова – В этом тайная воля твоя, Радость ждет сокровенного слова, И уж ткань золотая готова, Чтоб душа засмеялась моя. Улыбается осень сквозь слезы, В небеса улетает мольба, И за кружевом тонкой березы Золотая запела труба. Так волнуют прозрачные звуки, Будто милый твой голос звенит, Но молчишь ты, поднявшая руки, Устремившая руки в зенит. И округлые руки трепещут, С белых плеч ниспадают струи, За тобой в хороводах расплещут Осенницы одежды свои. Осененная реющей влагой, Распустила ты пряди волос. Хороводов твоих по оврагу Золотое кольцо развилось. Очарованный музыкой влаги, Не могу я не петь, не плясать, И не могут луга и овраги Под стопою твоей не сгорать. С нами, к нам – легкокрылая младость, Нам воздушная участь дана… И откуда приходит к нам Радость, И откуда плывет Тишина? Тишина умирающих злаков – Это светлая в мире пора: Сон, заветных исполненный знаков, Что сегодня пройдет, как вчера, Что полеты времен и желаний – Только всплески девических рук – На земле, на зеленой поляне, Неразлучный и радостный круг. И безбурное солнце не будет Нарушать и гневить Тишину, И лесная трава не забудет, Никогда не забудет весну. И снежинки по склонам оврага Заметут, заровняют края, Там, где им заповедала влага, Там, где пляска, где воля твоя. 1 октября 1905 |
