Ворлонцы, естественно, не сказали ничего, не сделали ничего и казалось, что они этого и не замечали.

Прочие расы выдвигали своих кандидатов. Ллорты, аббай, врии, хиач - но ни у кого из них не было представителя с подходящим опытом, желанием или необходимой поддержкой. Это было глубоко политическое назначением, крайне ангажированным. Во многих аспектах этой персоне предстояло быть лицом Альянса.

Деленн, разумеется, была чересчур занята, как и Шеридан, как и любой другой из их компании, включая и самого Г'Кара.

Оставалось лишь одно имя, и после бесконечных часов споров всё снова и снова возвращались к нему. Его лобби было влиятельным, и его посол имел немалый вес. Его опыт во время Войны Теней говорил за него лучше всяких слов, и его верность была вне всяких подозрений. Он управлял "Вавилоном-Пять" несколько месяцев во время его строительства, и справлялся с этим безупречно.

Он был, во многом, очевидным выбором - если только он захочет принять этот пост. Вероятно потому и понадобилось столь долгое время, чтобы было принято окончательное решение.

- Вы хотите занять эту должность? - наконец спросила его Деленн. Дебаты заняли много часов, но в конце концов Совет Альянса согласился.

- Нет. - ответил капитан Куломани. - Не хочу, но если больше никого нет, если так я могу лучше всего послужить Альянсу, если это... если это моя судьба...

- То пусть будет так. Все ли вы желаете, чтобы я командовал "Вавилоном Пять"?

- Что ж, хорошо. Я буду вашим Коммандером. Я буду служить так хорошо, как только смогу.

- Это всё, о чём мы просим. - сказала, улыбаясь, Деленн. - Это всё, о чём мы просим.

Г'Кар бросил взгляд на безмолвного ворлонца в углу комнаты. Его костяно-белый скафандр, казалось, поглощал весь свет, пролетавший рядом с ним. Его глазной стебель тускло светился.

Ворлонец, вроде бы, был не против этого выбора.

Г'Кар поёжился, хотя тут и не было холодно.

Он был необычно тихим. Это было странно. Он не выглядел сердитым, он не проявлял никаких чувств вообще. Он молча сидел в своём кресле и смотрел в никуда.

За всё время путешествия он ни разу не моргнул.

Если кто-то из его экипажа и удивлялся - почему они возвращаются на "Вавилон-5", так и не найдя того, что они искали - то никто из них так ничего и не спросил. Если кто-то из них и удивлялся той лёгкости, с которой они двигались через гиперпространство и находили обратный путь по маякам - никто не сказал про это вслух.

Если кто-то и заметил что-либо... необычное в их капитане - никто из них ничего не сказал.

Они просто исполняли свои обязанности, но они старались действовать чуть тише обычного, чуть осторожней, чуть старательней. Они разговаривали вполголоса, изредка бросая испуганные взгляды в его направлении.

Он был другим, и не таким, каким он им нравился.

Генерал Джон Шеридан, похоже, не замечал страха в глазах его экипажа. Он, похоже, не замечал вообще ничего. Если точнее - он провёл всё обратное путешествие к "Вавилону-5", глядя куда-то из рубки его корабля.

Но были здесь и те немногие кто знал его очень давно - такие как Ко'Дат и Г'Дан, которые могли бы, не раздумывая, поклясться, что он смотрел не в пустоту. Им, по причине, которую они не смогли бы объяснить, казалось что он смотрит на что-то.

На что-то, что не мог увидеть никто из них, что-то, что никто из них, наверное, и не захотел бы увидеть.

Но никто из них не сказал об этом.

Ни единого слова.

Он мог бы быть спящим. Он мог бы быть спокойно отдыхающим в своей постели, наслаждающимся покоем, который приходит со старостью.

Но он не спал. Это была не его постель.

И он, совершенно точно, не наслаждался покоем.

Тимов, как это было каждой ночью, вошла в комнату неторопливо и элегантно. В одной руке она несла бокал джалы, в другой мерцающий круглый светильник.

Как это было каждой ночью, Тимов поставила светильник на стол, рядом с постелью её мужа. После этого она поставила рядом бокал джалы. Если он не проснётся этой ночью, один из слуг или медиков придёт и уберёт бокал утром, и, без сомнения, выпьет его сам.

Как это было каждой ночью, Тимов устроилась в кресле возле кровати и взяла его холодные, такие холодные руки в свои. Она смотрела на часы на дальней стене комнаты, не на бездушные машины, которые поддерживали жизнь в теле её мужа.

И, как это было каждой ночью, она проговорила три слова - обращённые не к её мужу, не к слугам, страже или докторам. Ни даже к себе. Они были сказаны мужчине, которого она едва знала, с которым она редко говорила, и кого она не видела уже больше года.

Как это было каждой ночью, она взглянула на тени в углу комнаты, надеясь, почти что молясь о том, чтобы увидеть там хотя бы малейшее движение, хотя бы малейший его след. Она не видела его, но она знала по своему опыту, что это не означает, что его там не было.

- Где же ты?

Как это было каждой ночью - ответа не последовало, тени не дрогнули, не было видно ни единого движения, не было слышно ни вздоха.

Не было ничего.

И, как это было каждой ночью, Тимов подалась вперёд в своём кресле, сжимая такие холодные руки её мужа, глядя в его неподвижное, холодное лицо, ожидая когда он проснётся. Он не должен был просыпаться одиноким и в пустой комнате.

И, как это было каждым утром, она повернулась и вышла из комнаты, где всё так же лежало недвижное тело её мужа, всё ещё живого, всё также скованного, всё также безмолвного и не подающего ни малейшего признака того, что он её заметил.

Но, как это было каждым утром, она вышла из комнаты с гордостью и решимостью, которые помогали выдержать недостаток сна. Она Тимов, дочь Алгула, жена Императора Моллари II.

И у неё есть работа, которую следует сделать.

Комната показалась темнее чем обычно, когда он вошёл. Казалось, что тут были тени прячущиеся в углах, видимые лишь краем глаза. Стоило только прямо посмотреть на них, и они замирали неподвижно.

Он небрежно бросил свою куртку на кресло, перешагнул через горку вчерашних газет на полу, взглянул на ещё большую гору бумаг на столе, вздохнул и взглянул на коммскрин.

- У вас есть два сообщения. - сообщил тот, и он активировал их.

- Декстер. - сказало первое. - Это Бетани. Я только хочу спросить - не хочешь ли ты как-нибудь поужинать на следующей неделе. Я сегодня раздобыла бутылку вина и выпить её в одиночку будет неправильно. Дай мне знать.

Он вздохнул. Это не было тем, о чём он хотел бы думать прямо сейчас. Он открыл второе сообщение.

- Привет, братец. - Он застыл. Это был голос... существа, которое было поймано. Это было невозможно. Он проверил время сообщения, и его глаза расширились. Больше двух часов, после того как оно... умерло или распалось или совершило самоубийство - или что там ещё. Он проиграл остаток сообщения.

- От нас не так легко избавиться. Подумай о том ,что мы сказали, братец. Будет гораздо легче, если ты присоединишься к нам по собственному желанию. Мы - удачливые. Есть много гораздо более худших мест, где можно оказаться.

- Задумайся об этом хоть на миг, братец. Мы будем следить за тобой.

Сообщение закончилось и Декстер медленно оглядел тени в его комнате, одну за другой.

- Меня так просто не напугать. - проговорил он. Он лгал.

Он подошёл к холодильнику и вытащил бутылку пива. Медленно потягивая его и скинув ботинки, он подошёл к столу и взглянул на груду бумаг.

- Нет. - протянул он. - Это проблема для другого дня. - Он поставил бутылку и вытащил колоду игральных карт, погребённую под финансовыми и бюджетными документами. Сейчас в ходу была уйма разных дурацких карт, даже таких, где Шеридан был изображён на Короле Пик и Деленн на Королеве Червей, и тому подобное. Но это были простые, обычные, традиционные карты.

Он начал неторопливо тасовать их, сбрасывать и перетасовывать снова.