В. Гюзелев, ссылаясь на неопубликованную надпись на стене монастыря «Христос Акрополит», пишет, что в 1623 г. казаки на 17 чайках напали на Несебыр (Мисиври) и захватили много церковной утвари. С этим известием перекликается сообщение прессы, согласно которому болгарские ученые нашли запись на полях богослужебной книги, сделанную иноком из монастыря Св. Анастасия и повествующую об интересующих нас событиях. Согласно этой записи, в июне того же 1623 г. казаки на 17 чайках опустошили город Агатополь (Ахтеболы), а затем поплыли к Сизеболы, высадились на близлежащем острове и взяли располагавшийся там монастырь. Речь идет об уже упоминавшихся острове Манастыре напротив Сизеболы и обители Иоанна Предтечи. Взяв в плен монахов, нападавшие увезли их с собой в Сизеболы, где также собрали добычу. Наконец они пустились в плавание к Мисиври, но были застигнуты сильным штормом. Все суда перевернулись, казаки утонули, и спасся только их атаман, который сумел добраться вплавь до мыса Емоны (сейчас Емине), к северу от Мисиври.
Не имея полных текстов ни надписи на стене, ни книжной записи и располагая в отношении последней лишь газетной публикацией, мы, к сожалению, не имеем возможности обстоятельно проанализировать эти сообщения, противоречия между которыми бросаются в глаза. Разумеется, удивляет нападение казаков на православный монастырь. Хотя журналист уверен, что «казаки-разбойники» «подчас не старались отличать христиан от мусульман» и что отсюда и проистекали «нападения на болгарские монастыри», в действительности дело обстояло по-другому. Источники, рассказывающие о казачьих морских походах, практически не знают даже конкретных случаев разгрома мечетей, а здесь набегу подверглась православная обитель[185].
Обращает на себя внимание, что информация записи похожа на заявление турецкой дипломатии о другом, более позднем и сомнительном казачьем разгроме того же самого монастыря, о чем мы поговорим в главе X. Непонятно, зачем нападавшим понадобилось увозить монахов в Сизеболы — разве в качестве проводников? Наконец, география набега говорит о том, что флотилия двигалась не с севера на юг, а наоборот, с юга на север, и, следовательно, дело происходило при возвращении из набега, первоначальный объект которого неизвестен, но им вполне мог быть Босфор.
Как увидим далее, П.А. Кулиш считал некоторые походы запорожцев «безначальными», т.е. проводившимися казачьей «разбойной» молодежью «без старших». Может быть, в данном случае, если запись о нападении на монастырь имеет реальную основу, мы встречаемся с таким походом молодежи? Возможно, она имела и какой-то конкретный повод для действий в обители, не упомянутый информатором? Быть может, в таком случае одной из причин гибели казачьей флотилии, что случилось первый и единственный раз в истории Босфорской войны, могли стать отсутствие или недостаток на судах опытных мореходов? Но все это одни «голые» догадки.
По газетному сообщению, болгарский историк Божидар Димитров пытался организовать поиски затонувшей флотилии и находившейся на ней добычи. Пресса цитировала его слова: «Когда я прочитал сообщение монаха о погибших "чайках", сразу же родилась идея поиска этих сокровищ с помощью водолазов. Точное место вычислить довольно просто. Это недалеко от берега. Если удастся открыть на дне даже часть затонувших вещей, находки обогатили бы болгарские музеи». Результаты нам неизвестны.
В связи с сообщениями о вторжении казаков в Черное море в Стамбуле было решено наскоро снарядить и двинуть на них 45 различных и плохо вооруженных галер с воинами, которые не желали повиноваться. Согласно И.В. Цинкайзену, это были всевластные тогда и недисциплинированные янычары, по М.С. Грушевскому — спешно набранный «всякий сброд». Вместо похода на казаков «защитники» в течение двух недель перед отплытием так бесчинствовали и грабили имперскую столицу, что пришлось закрыть все магазины и лавки. Воины разбойничали на улицах, врывались в дома, требовали денег от своих начальников. Никто не решался дать им отпор, опасаясь, как бы они не сожгли город. Когда их наконец принудили подняться на корабли, солдаты хотели продолжить мятеж в Гелиболу, где эскадра должна была собираться. Там, однако, жители сумели организовать самооборону: все население поднялось и после кровавой стычки, положив на месте 60 солдат, отбросило их на галеры. «Пока эти галеры вышли в море, — замечает М.С. Грушевский, — Козаков и след простыл».
Казаки, писал Т. Роу в упомянутом послании Д. Карлтону, причиняют туркам «больше оскорблений и страха, чем самый большой враг», казаков нельзя схватить, они убегают, от них не получишь «ни чести, ни выгоды». И, разумеется, трудно было ожидать побед от османских соединений и воинов, подобных описанным выше. Победа к ним приходила только в случае крупного казачьего «расплоха» и счастливо сложившихся обстоятельств.
В «Дневнике» Красовского под 20 (10) июня есть запись о нападении казаков на судно, которое везло из Стамбула вещи Myхаммед-Гирея III и которое едва сумело укрыться в гавани Балаклавы. По М.С. Грушевскому, к концу лета запорожцы снова собрались на море в числе 30 чаек, но район их действий неизвестен[186].
Сделаем выводы:
1. В первой половине 1620-х гг. военные действия казаков у Босфора и на Босфоре заметно усилились. После операций 1620 г., включавших нападения на Сизеболы и устье пролива с вероятным вторжением в Босфор, последовало активное участие казачества в польско-турецкой Хотинской войне 1621 г.
2. В течение весны, лета и осени этого года казачьи флотилии действовали на морских коммуникациях Турции, совершали набеги на устье Босфора и, очевидно, на поселения самого пролива. Есть свидетельство и о выходе казаков в Мраморное море к Едикуле. Их операции держали Стамбул в постоянной тревоге, несколько раз вызывали настоящую панику и в целом внесли существенный вклад в победу Польши.
3. Окончание Хотинской войны не остановило боевые действия, но в 1622 г. на первый план в Босфорской войне выдвинулись донцы. В ходе кампании этого года многие селения азиатской части Прибосфорского района подверглись разгрому. Казаки тревожили турок в столичном порту, выходили в Мраморное море, пересекли его и появились в устье Дарданелльского пролива. Хотя сражение с турецкой эскадрой на Босфоре завершилось для казаков неудачей, в итоге набег оказался успешным.
4. В 1623 г. казаки совершили новый поход к Босфору, действовали неподалеку от Стамбула и, по-видимому, в европейской части Прибосфорского района.
Глава V.
БОСФОР В ОГНЕ
1. Первый набег 1624 г.
Отнюдь не все представители правящих кругов Речи Посполитой выступали за безоговорочную дружбу с Турцией и унизительное терпение в отношении «непредсказуемости» крымских татар. Среди польских магнатов и еще больше рядовой шляхты были и сторонники решительной борьбы с османско-татарской угрозой, вплоть до ведения наступательных действий. Не совсем забылась прежняя великая Польша «от моря до моря», имевшая выход не только на Балтику, но и на Черное море, и даже претензии на владение Константинополем (в начале 1470-х гг. король Казимир IV и султан Узун Хасан, правитель малоазийского государства Ак-Коюнлу, вели переговоры о заключении антиосманского союза, причем со стороны Полыни выдвигался проект передачи ей в случае победы всего Причерноморья, Стамбула и даже Греции)[187].
В 1620-х гг. о необходимости активного противодействия Турции и возможности приобрести Стамбул напомнил полякам один из высших представителей шляхетства, коронный конюший князь Кшиштоф Збараский. По завершении своего «великого посольства» в османскую столицу, в 1624 г., он представил сейму отчет «О состоянии Оттоманской империи и ее войска», произведший сильное впечатление на польское общество.
