Противолежащий замок Анадолукавагы (Анадолукавак), в переводе «Анатолийский тополь», Эвлия именует «Азиатским замком» и, как и соседний древний замок, Юрусом, что порождает некоторую путаницу[463]. У П.А. Толстого он называется так же, как называли и европейскую крепость, — Кавак. Наконец, в XVII в. употреблялось название «Вторая восточная крепость» (Eschi Isar Anadol)[464].

Анадолукавагы построили у подножия мыса Гиерона, или, согласно описанию Е. Украинцева, над «лиманцем», под горой, на которой стоял «немалый город каменный древнего строения». По Эвлии, замок был крепкой прямоугольной в плане постройкой, с меньшей окружностью, чем Румеликавагы, — в 800 шагов, с высотой стен в 20 локтей, воротами, открывавшимися на юг, гарнизоном из 300 человек и 80 домами для них. Число пушек турецкий автор определял в 100, замечая, что все они были направлены в сторону противоположного босфорского замка и входа из моря в пролив. П.А. Толстой в отличие от Эвлии указывал, что артиллерийское вооружение Анадолукавагы являлось более сильным, чем у его европейского соседа, поскольку «было в нем 18 пушек, а ныне прибавлено еще столко ж»[465].

Наблюдатели XVII — начала XVIII в. отмечали, что две старые и две новые босфорские крепости, «города большие», стояли «в местах крепких» и что Румеликавагы и Анадолукавагы было «мудро пройти», а Эвлия Челеби прямо утверждал, что новые замки «предотвратили опустошения казаков». Однако тогда же высказывались и другие мнения. «Все те каштели, — писал П.А. Толстой о четырех крепостях, — были худы, а ныне их покрепили и… аще… и прибавили в них пушек для всякого подозрения и опасения, которое турки имеют от Азова, но суть те каштели — слабая крепость и малая защита тому гирлу…»

Дипломат, конечно, имел в виду защиту Босфора от создававшегося флота Петра I, но и казачий флот, как показали события, новые замки не остановили, хотя, по-видимому, и несколько затруднили его действия. Оказалось, что создание целой системы обороны Босфора из четырех крепостей не принесло Стамбулу ожидавшуюся полную защищенность от вторжений казаков.

Сделаем выводы:

1. Карахарманское сражение, одно из самых замечательных на Черном море, до последнего времени оставалось крайне слабоизученным. На основе различных источников устанавливаются дата сражения (по всей вероятности, 6 августа 1625 г.), место сражения (не перед Босфором, как в источниках «круга Яхьи», а у Карахармана, на побережье современной румынской Добруджи), состав турецкой эскадры (21—22 галеры) и казачьей флотилии (не от 200 до более чем 400 чаек, как считалось ранее, а, видимо, около 130). Причины отказа казаков от атаки Стамбула, возможно, связаны с ослаблением казачьих сил из-за разделения запорожской и донской флотилий и отсутствием поддержки Яхьи со стороны немусульманского населения Турции.

2. Казаки в сражении атаковали первыми и едва не взяли на абордаж флагманский корабль капудан-паши и многие другие галеры. Однако резкая перемена погоды, вызвавшая шторм, поставила казаков в чрезвычайно невыгодное положение, тогда как галеры смогли использовать паруса, что и вызвало перелом в ходе сражения. Туркам с огромным трудом удалось отбиться от казаков.

3. В Стамбуле результат сражения подавался как выдающаяся победа над казаками, сражение сравнивали с битвой при Лепанто, а главнокомандующего Реджеб-пашу — с Помпеем. На самом же деле казачья флотилия отнюдь не погибла целиком, потери у казаков были гораздо меньше, чем представляют турецкие источники, сильно пострадала и османская эскадра. В целом все же это была неудача казаков, хотя и не слишком большая. При возвращении на родину запорожская флотилия нанесла удар по турецким силам в устье Днепра.

4. Яхья по возвращении в Сечь пытался привлечь на свою сторону московское правительство, перебрался в Россию и просил разрешения отправиться на Дон, чтобы вместе с донскими казаками продолжить «константинопольское дело». Получив отказ, «царевич» вернулся в Западную Европу и в дальнейшем снова пытался установить контакты с казачеством.

5. Карахарманская «победа» не успокоила население Босфора и Стамбула. В 1626—1627 гг. там ожидали новое массированное нападение казаков, в связи с чем наблюдались очередные волны паники. В 1626 г. казаки, очевидно, побывали поблизости от Босфора, но в Босфорской войне произошел кратковременный сбой, связанный, по-видимому, не столько с карахарманской неудачей, сколько с запорожско-польским соглашением.

6. В 1628 г. донская флотилия совершила мощный набег на Босфор, сопровождавшийся разгромом Еникёя и, возможно, других населенных пунктов северной части пролива.

7. Османское правительство, видя, что замки Румелихисары и Анадолухисары не могут удержать казаков, приняло решение построить две новые крепости на Босфоре, недалеко от его черноморского устья, которые должны были стать преградой для проникновения казаков в пролив. Во второй половине 1620-х гг. были сооружены замки Румеликавагы и Анадолукавагы, являвшиеся сильными, хорошо вооруженными укреплениями.

Одним из «белых пятен», связанных с морскими набегами казаков, является вопрос об их возможных выходах из Черного моря в Средиземное, или точнее — из Босфора в Мраморное море и Дарданелльский пролив, а из него, может быть, в Эгейское море.

Д.И. Эварницкий в конце XIX в., не ссылаясь на источники, утверждал, что запорожцы во время своих военных экспедиций «выбирались в Белое и Круглое моря, т.е. Архипелаг и Мраморное море… проникали… в Египет ("Белую Аравию")». При этом подразумевалось не вообще пребывание казаков в водах Средиземного моря или на его побережье (далее мы увидим, что плен часто забрасывал туда и запорожцев, и донцов), а выходы сечевиков в названные моря на своих собственных судах. Географический порядок в высказывании Д.И. Эварницкого несколько нарушен, но явно имелось в виду движение казачьих чаек из Босфора через Мраморное море и Дарданеллы в Эгейское море, затем, видимо, между островами Критом и Кипром по собственно Средиземному морю к египетским берегам.

Из предыдущих глав нашей книги вытекает, что казаки во время набегов на Босфор бывали у самого Стамбула и даже врывались в его порт, в залив Золотой Рог, и тем самым нередкое казачье присутствие в южной части Босфора не подлежит сомнению. В те времена и позже считалось, что пролив заканчивается у мыса Сарайбурну (угла или оконечности Сераля), а водное пространство далее к югу уже является акваторией Мраморного моря[466]. С судна, находящегося между Галатой, Ускюдаром и Сарайбурну, перед входом в Золотой Рог, видны силуэты расположенных в этом море Принцевых островов[467].

В то же море из Черного направлено очень сильное течение Босфора. Мы помним, что от Сарайбурну оно частью идет в Золотой Рог, а большей частью в Мраморное море, причем скорость течения, ударяющего на Сарайбурну, иногда доходит до шести узлов. В этих условиях вполне вероятно, что казакам случалось переходить ту невидимую грань, что отделяет Босфорский пролив от Мраморного моря, и оказываться уже в его акватории.

Имеются сведения и о целенаправленных выходах казачьих флотилий в Мраморное море. Мы приводили показания ушедшего из неволи шляхтича Е. Вороцкого о том, что в 1621 г. перед нападением на Галату казаки разрушили «вежи», где находился в заключении С. Корецкий, т.е. Едикуле. Чтобы достичь этого замка на северном берегу Мраморного моря, запорожцам, естественно, надо было выйти из Босфора. Но если заявление Е. Вороцкого не проверено, то показания плененного донцами азовского татарина о «повоевании» казаками в следующем, 1622 г. «на Белом море многих мест» подтверждаются тогдашним сообщением Т. Роу о том, что казаки были «в устье Геллеспонта», для чего им, разумеется, пришлось пройти все Мраморное море.