В самом деле, набег 1615 г. — первая экспедиция казаков на Босфор, твердо и точно устанавливаемая по источникам[106], и отсюда вытекает ее принципиальное значение. Проведав дорогу в центр Османской империи, к окрестностям ее столицы и поняв всю важность сделанного «открытия», казаки, без сомнения, не должны были ограничиться единичным набегом. К тому же не увенчалась успехом и попытка Турции наказать запорожцев за вторжение на Босфор.
По мнению М.С. Грушевского, в отместку именно за рассматриваемый босфорский поход султан в 1616 г. послал против сечевиков эскадру под командованием адмирала Али-паши. Однако эта «посылка», пишет историк, «кончилась совсем плачевно. Али-паша отправился к Днепровскому лиману, но козаки не испугались, вышли навстречу и, ударив на турецкий флот, уничтожили его без остатка. Взяли около двадцати галер и до сотни мелких судов. Самому Али-паше едва удалось спастись бегством. Затем козаки направились к крымскому побережью, опустошили его, взяли и сожгли Кафу, захватив и выпустив на свободу массу пленных. Это было громкое дело, прославленное в посмертном панегирике Петру Сагайдачному… В Константинополе поднялся страшный переполох. Пособирали находившихся в плену Козаков, призвали их на военный совет и допрашивали, каким путем можно было бы на будущее предотвратить повторение подобных случаев и выгнать Козаков из их поселений».
Совещания по борьбе с казачеством собирались еще не раз, но казачьи набеги продолжались с нараставшей силой, в том числе в сторону Босфора. У В.А. Голобуцкого встречается утверждение, что в 1615 г. состоялся еще один поход казаков к османской столице, а Г. А. Василенко также пишет, что осенью этого года запорожцы снова появились близ Стамбула. Источниками подобные заявления не подтверждаются, зато известно, что на сейме 1618 г. С. Жолкевский, ссылаясь на рассказ очевидца, польского шляхтича Квилиньского, поведал о следующем реальном казачьем походе.
По словам канцлера, в 1616 г. 2 тыс. запорожцев пошли на Самсун, но ветер отнес их к неким Минерам[107], откуда они «шли берегом до самого Трапезонта». Здесь к участникам экспедиции и бежал Квилиньский, находившийся в Трабзоне в заключении. Казаки взяли несколько судов и, узнав, что Ибрахим-паша преградил им путь, ударили под Босфором и через Азовское море вошли в Дон, откуда «пошли пешком домой».
Такова краткая информация источника о набеге 1616 г. М.С. Грушевский относит этот поход к осени, а Д.И. Эварницкий датирует его началом года (хотя зимой поход был невозможен), связывает набег с известным нападением на Кафу, после которого казачья флотилия и направилась к Малой Азии, а также с непосредственным командованием П. Сагайдачного[108]. У Ю. Третяка связь между разгромом Кафы и походом к Анатолии подана осторожнее: казаки разграбили и сожгли Кафу «и еще в том же году собрались на азиатский берег Турции».
По русским источникам, нападение на Трабзон было предпринято летом и до взятия казаками Кафы, хотя В.Д. Сухорукое, работавший с этими источниками, говорит об осени. Согласно данным из Азова, весной 1616 г. в устье Миуса сосредоточилась казачья флотилия, состоявшая из 40 запорожских чаек и 17, а затем 25 донских стругов, которая и вышла в Азовское море и далее пошла в Черное. При этом движении[109] в Керченском проливе, между Керчью и Таманью, произошло знаменательное сражение с участием паши Измита[110] — города, который будет нас интересовать в связи с казачьими действиями за Босфором. Русский пленник-ряшенин, «холоп» назначенного правителем Азова Мустафа-паши Семен Иванов рассказал 25 июля указанного года российским послам, направлявшимся в Стамбул, Петру Мансурову и Семейке Самсонову, подробности этого сражения.
Мустафа-паша имел поручение «под Азовом пересыпать Мертвый Донец», чтобы закрыть один из путей выхода донцов в море. Азовский «воевода», кафинский Мехмед-паша и «измецкий паша», не названный пленником по имени, отправились к донскому устью с «ратными людьми на 10 катаргах, а на катаргах по 100 человек, опричь гребцов», т.е. всего 1 тыс. воинов. В то же время пришло известие, что донские казаки в 25 стругах погромили торговых людей на устье Миуса, взяли два корабля с дорогими товарами и «идут на тех кораблях и на малых стругах» к Кафе. Три паши со своей эскадрой двинулись «на черкас и казаков».
Близ Керчи («ниже Керчи и Тамани») паши увидели на двух кораблях «донских казаков с 500 человек», «пошли на казаков скорым делом, а стрелять не велели, чтобы корабля не потопить и для того, чтобы казаков поймать живыми». Когда галеры приблизились, казаки неожиданно ударили по ним «изо всего наряду» — пушек и ружей. Сражение закончилось совершенным разгромом турецкой эскадры, а именно «пашей кафинского и азовского убили, а измецкого взяли живого, и взяли 4 катарги, а ратных людей на них побили, и на 6 катаргах многих ратных людей перестреляли, а иных побили, а остальные отошли прочь».
Н.А. Мининков, отмечая проявленное в бою мужество и воинское мастерство казаков, а также гибельную самонадеянность пашей, и рассуждая о численности казаков (500 человек на двух судах), считает, что на двух стругах не могло разместиться столько людей, а галеры они едва ли использовали, и потому предполагает, что полную победу над 1 тыс. турок на 10 галерах одержали менее 200 казаков. И.Ф. Быкадоров же пишет: «Вероятно, донские казаки вооружили купеческий корабль пушками, снятыми со стругов, что оказалось полной неожиданностью для турок». Однако источник прямо говорит о действиях казаков на захваченных кораблях, которые, вероятно, имели и некоторое количество собственных орудий.
По И.Ф. Быкадорову, захваченный в бою «измецкий» паша потом был у казаков «на окупу» за 30 300 или 30 400 червонцев (золотых). Источник же сообщает, что 30 400 золотых донцы требовали за пашу, плененного в следующем, 1617 г. при разбитии османской эскадры из 7 галер[111].
Оказавшись в Черном море, донцы и запорожцы направились к Анатолии. 10 июля, будучи еще в Кафе, П. Мансуров и С. Самсонов узнали о том, что казаки взяли Трабзон и Синоп и захватили большой полон.
М.С. Грушевский, приводящий дополнительные материалы, рассказывает о том, что произошло после взятия и разграбления казаками Трабзона: «Здесь ударил на них турецкий флот, состоявший из 6 больших галер и множества меньших судов, под начальством генуэзского адмирала Цикали-паши, но козаки разбили его и потопили три галеры. После этой победы они узнали, что султан выслал под Очаков другую флотилию под начальством Ибрагим-паши, чтоб преградить им возвратный путь. Тогда они обратились к Босфору, произвели здесь жестокие опустошения, а потом, минуя Очаков, прошли в Азовское море и оттуда — должно быть, через реки Молочную и Конку — переправили свои чайки в Днепр и таким образом вернулись на Украину».
Историк допускает ошибку в отношении «генуэзского адмирала» (конечно, адмирала турецкого флота, но генуэзца по происхождению), командовавшего эскадрой при Трабзоне, и эту ошибку повторяют некоторые другие авторы. Согласно Й. фон Хаммеру, знаменитый Джигале-оглу (Джигале-заде) Синан-паша (Цикаде), капудан-паша в конце XVI — начале XVII в., умер еще в 1604 г. Примерно в одно время с ним действовал, по-видимому, его брат Джигале-заде Юсуф-паша. Эскадру же у Трабзона возглавлял сын Цикаде Мехмед-паша.
Очевидцем отправления этого военачальника в 1616 г. против казаков был П. делла Балле, который называет османского флотоводца генералом Махуд-пашой, сыном Цикале и кузеном султана. Мехмед-паша, по П. делла Балле, «повел туда, кроме большого числа небольших судов, десять галер из числа самых больших и лучших, что были в Константинополе. Несмотря на все это, его судьба не стала счастливее других. Напротив, он испытал самые большие невзгоды, так как казаки, обратив его войско в бегство, захватили две большие галеры среди многих других, пустились за ним в погоню, побив его и оконфузив»[112].
