Но даже не это их остановило и по-настоящему сильно потрясло. Обернувшись назад, чтобы окончательно проститься с перевалом, все были буквально раздавлены тем, что прохода, по которому они только что прошли — не было. За их спиной подымался вверх ровный, покатый склон горы с белёсыми пятнами выходящих на поверхность редких голых скал.

Покрытые скудным ковром сухих, блёкло желтеющих среди серых скал горных трав, и ещё более редкими куртинами зелёных хвойных деревьев, пятна эти производили странное, неприятное впечатление. И нигде не было видно, ни малейшего следа выведшего их сюда прохода. Ни выемки, ни лощинки, ничего. Даже обычно хорошо видимых в естественном рельефе геометрически правильных линий стен башни и строений крепости, было не заметно. Даже крепости не было видно. Той самой крепости, с башни которой они видели весь этот склон. Возле стен которой этой ночью разбивали лагерь, и в которой только что оставили столько своих людей. Крепость, отсюда, снизу со склона видна не была! Ни следа, ничего! Все строения незаметно сливались с окружающим безликим, серым фоном, и вычленить их оттуда было невозможно. И если точно не знать что там вверху что-то такое есть, догадаться было нельзя.

— Ну ни фига себе! — Сидор с весёлым удивлением покачал головой. — А неплохо! Настоящий скрыт, а не крепость. Теперь становится понятно, почему с нашей стороны гор никого нет. Случайный человек хрен что, здесь найдёт.

— И много ты случайных людей видел так высоко в горах? — с ехидной подковыркой хмуро поинтересовался Димон. Восторгов Сидора он не понимал.

— Пока ни одного, — ухмыльнулся Сидор. — Даже диких ящеров и тех почему-то нет. Выходит, правду ребята говорили, что за все прошедшие полгода, так ни разу на нашей стороне никого и не видели. Даже следов не было обнаружено ни разу. Нигде, никого, ничего.

— Похоже, что если кто и знал ранее об этом проходе, то за прошедшее время, о нём все совершенно позабыли.

— Если только местные знают, но не пользуются, — нехотя бросил Димон. — Не знать и не пользоваться, к твоему сведению — две большие разницы, — тихо добавил он.

Однако насчёт местного населения они совершенно напрасно беспокоились. На всём открывшемся им пространстве склона гор и предгорий с едва голубеющей где-то далеко на горизонте едва видимой тонкой ниткой синего моря, еле-еле просматривающейся в прозрачном горном воздухе, не было заметно ни единой живой души. Даже малейшего дымка из печной трубы или от костра охотника не виднелись нигде в округе. Не было ни малейшей зацепки для определения, куда им теперь двигаться. Даже следов от хорошо видимой ранее старой дороги нигде не было видно. Оставалось лишь просто двигаться куда-нибудь вниз по склону.

Только вот время было уже неподходящее. Вечерело, следовало ставать на ночлег. И хотя солнце ещё окончательно не село, двигаться дальше всё же не следовало. Горы есть горы. Был уже вечер, и надо было обустраиваться на ночлег.

И ещё у этого места, где сейчас остановился обоз, было несомненное преимущество. Это была большая и достаточно удобная для их немалого каравана плоская, ровная площадка. И что немаловажно, к тому ж и укромная.

Кругом были одни голые скалы, слегка покрытые удивительно скудным ковром редких сухих, колючих трав, да с редкими пятнами желтеющих куртин корявых, изогнутых на сильных зимних ветрах горных сосен, с ещё более кривыми тёмными елями. Весь склон здесь просматривался насквозь, и казалось, укрыться было негде, но сама площадка не просматривалась абсолютно.

Двухметровой высоты каменный вал из щебня по всему краю площадки, геометрически правильных, чётко выдержанных очертаний, ясно обозначал границу террасы, одновременно и защищая, и скрывая за собой всех здесь остановившихся.

А небольшой родничок, бьющий на изломе склона у края площадки и незаметно далее исчезающий где-то среди каменных осыпей, разом снимал ещё и все проблемы с чистой питьевой водой для путешественников. Место было просто идеально приспособлено для скрытной временной остановки или ночёвки.

— Ну, вот тебе и ответ, — кивнул Сидор Димону на каменные валы и хорошо ещё видимые по краям террасы остатки старой дороги, обрывающиеся дальше, среди каменистых осыпей. — Мощёная дорога когда-то шла вдоль склона. Непонятно откуда, неизвестно куда. А что там чуть дальше, есть ещё и отнорок куда-то вверх и в сторону, в рельефе сейчас совершено не читается, и визуально незаметно. И ясно видимой дороги туда нет. И если не знать, что там есть что-то такое, какая-то старая крепость, то спокойно переночевал бы на этой площадке с водой и пошёл бы дальше. Если б конечно знал, что она такая есть, — усмехнулся Сидор. — А вот оттуда, сверху, этот пятачок наверняка прекрасно просматривается. Как и весь этот голый склон, — задумчиво хмыкнул он. — Как будто специально расчистили, а потом ещё и землю вытравили, чтоб даже трава не росла.

Скрыт, он и есть, скрыт, — мрачно буркнул Сидор.

Всё происходящее ему сильно не нравилось. Слишком много развалин со своими людьми они оставляли у себя за спиной. И все их, как ни крути, а надо восстанавливать. А вот будет ли какая выгода от всего этого их похода, он пока ещё не знал. Всё было слишком зыбко. И это не добавляло уверенности в удачном исходе всего предприятия. Для них!

— Ты глянул бы в свои записи, — потормошил Сидора Бугуруслан. Атаман опять вертелся рядом с ними, постоянно надоедая дурацкими вопросами, как будто было непонятно что никаких записей на этот район у них нет. — Что там говорится о здешних местах?

— Ничего, — мрачно буркнул хмурый все эти дни Сидор. — Тут наши ребята ещё не побывали. Так что обращать внимание на то, что там понаписано, не имеет смысла. А если принять во внимание вообще этот район, то по подобным местам у них отмечено, что здесь вообще никто не живёт.

— Думаю, что когда спустимся пониже, хотя бы до зоны лиственных лесов, народ появится, — глубокомысленно изрёк Бугуруслан, глядя вокруг блестящими от удовольствия, сияющими глазами. Он явно был в своей привычной стихии, был этим страшно доволен и не скрывал того.

— Сплюнь, — угрюмо заметил Димон. — Вечно ты каркаешь. А нам сейчас только ящеров и не хватало. Я в себя ещё после "мокрой кишки" не пришёл, а ты уже о ящерах думаешь.

— Да я не про ящеров, — усмехнулся атаман. — Я про людей. Здесь, как и там, — покрутил он пальцем возле плеча, — как и по всему этому краю, вначале, вверху, идёт узкая высокогорная полоса, занятая немногочисленными племенами ящеров-овцеводов, которые, в общем-то, никому сильно не докучают. Нищие и слабые. Их так и называют — брынзоеды.

Задрав голову куда-то вверх, он задумчиво посмотрел на горы у себя за спиной.

— Наверное, это где-то там, — махнул он рукой себе за спину.

Потом, ниже, начинаются редкие поселения людей, вперемешку с такими же редкими поселениями ящеров, — кивнул он дальше вниз по склону, по направлению движения, туда, где явственно просматривалась зелёная полоса границы хвойного леса. — Та зона побогаче будет. Это как раз там, где лиственные леса начинаются. По ней ещё где-то неделю пути, а потом уже начинается собственно приморская равнина. А там уже сплошняком пошли большие богатые сёла со смешанным населением, города и море-океан, — мечтательно вздохнул он.

— Вижу, ты хорошо эти края знаешь, — сердито буркнул Сидор, покосившись на что-то разговорившегося знатока. — Чего ж тогда сам-то один не пошёл?

— В компании веселей, — покосился на него атаман. — Да и не пошёл я один, потому что слишком хорошо знаю эти края.

Следующим утром они двинулись вниз, и вот уже целую неделю медленно и осторожно спускались с тяжёлыми, перегруженными телегами по голым склонам южной стороны хребта со скудной хвойной растительностью, останавливаясь на ночлег в немногих понравившихся им местах. Никого кругом не было. Даже дорог, что видели у места первой своей ночёвки на склоне, они так больше и не нашли, хотя места, подобному той площадке, периодически на склонах встречались.