— Нет, Дормидонт, тебя ещё и Машка будет плотно пасти. Все твои денежные операции будет контролировать, которые ты будешь проводить исключительно через наш банк, — холодно уточнил Сидор. — Матильда, как ты её назвал.

А ящеры что, — пожал он плечами. — Они же молодые совсем, подростки, по-нашему. Совсем ещё пацаны, только, что дюже крепкие. Хоть в плуг запрягай и паши, хоть на лесоповал. Тебе от них одна только польза будет.

Ну да, ну да, — посмурнев, задумчиво проговорил Дормидонт. — А то я в деле таких вот подростков не видел. Зверьё! Страшнее иных наших ветеранов в бою будут. Особенно, такие вот как у тебя, имперские, прошедшие полный курс кланового обучения.

Это лишь наш атаман может пренебрежительно махать рукой на таких вот мальков. Видать, не сталкивался ещё. Мудак! — тихо, сквозь зубы выругался он.

— Что ж не сказал? — с холодным любопытством посмотрел на него Димон. — Вы ж вроде бы как вместе? Или, это уже в прошлом?

— Сказал. Но иной дурак учится только на собственных ошибках, и на чужой крови, — со скрытой злобой огрызнулся Дормидонт. — И ещё, — ткнул он в сторону Сидора пальцем. — Денег ты дашь. Две тысячи золотых. По любому одними вашими товарами со складов не обойдёшься, так что наличные деньги нужны. Нет с собой, напиши письмо, пусть Матильда ваша выделит.

— И всё-таки, ты Дормидоша хамишь, — с сожалением констатировал Димон. Глаза его опасно сузились. — Это не есть хорошо.

— Хамлю я, не хамлю, это будет видно, когда здесь всё поместье из руин будет поднято, сверкая чисто вымытыми стёклами в окнах. А в подвалах стоять будут сотни бочек с выдержанным редчайшим вином, потерянной было знаменитой лозы. Вот тогда ты скажешь, хамлю я или нет. А пока, если согласны, пишите бумаги и я поехал обратно.

А ты, Худой, учти, — ткнул он в сторону Димона пальцем. — Меня зовут Дормидонт, а не Дормидоша и никак иначе.

Ну, — обвёл он вокруг настороженным взглядом, словно проверяя, не подслушал ли кто их разговор, — если обо всём договорились, то по рукам?

Лады? — протянул он правую руку ладонью вверх.

— Лады, — поочерёдно хлопнули по подставленной ладони Сидор с Димоном.

Когда в предрассветном сумраке, плохо видимая уже фигура Дормидонта скрылась из глаз за стоящими хаотично вокруг телегами, Сидор с коротким смешком тихо заметил:

— Вот и убрали мы из группы Бугуруслана чуть ли не четверть его войска. Начало положено. Как говорится, лиха беда начало, — зло ухмыльнулся он.

А заодно и собственные силы сократили, отдав Дормидонту четырёх ящеров, — мрачно, абсолютно без энтузиазма добавил тут же. — Не знаю, прав ли я?

— Что значит, не знаю, — внезапно разозлился Димон. — Ты мне это брось! Троих парней в мою школу диверсантов на Ягодный записал? Записал. Уже хорошо. Я доволен.

— В чью школу? — удивлённо развернулся к нему Сидор.

— В мою, конечно, — невозмутимо подтвердил Димон. — Кто пользует учеников оттуда прямо по назначению? Я! Значит, и школа моя!

Так что ты, Сидор, давай, подбирай мне толковых учеников. Такие как Дормидонтовы парни в самый раз будут. Я там, в крепости посмотрел на работу этого шустрого семейства и оно мне понравилось. Если они так и воевать будут, как работают, то проблемы с твоей будущей армией считай, что решены.

— А…?

— А парни мне нужны для одного дела, — сразу став серьёзным, Димон резко оборвал Сидора и уже без малейшей шутливости смотрел прямо ему в глаза. — У нас там, на Правобережье, в Озёрном краю осталось дело одно, недоконченное. Если ты ещё не забыл о том, конечно. Даже два.

Димон не сводил с лица Сидора внимательного, серьёзного взгляда. Помолчав и не дождавшись отклика, тихо продолжил:

— И я совсем не жемчуг имею в виду, хотя и это немаловажное дело ещё будет. Я говорю про тот арсенал, что мы при бегстве от трофейщиков рванули.

— Поясни, — понизив голос до самой невозможности, что его едва было слышно, Сидор наклонился сильно вперёд, практически приблизив лицо прямо к лицу Димона. Со стороны могло показаться, что два человека о чём-то шепчутся в предрассветном сумраке, но между ними царило напряжённое молчание.

— Я с Витьком, с тем, с которым туда этим летом ходил, тут перед нашим отъездом плотно так поговорил, — едва слышно прошептал Димон. — Серьёзно поговорил. Поделился с ним одной мыслью, что меня последнее время всё терзала. И он подтвердил мои сомнения. Не буду тебя напрягать и грузить деталями, вкратце скажу. Есть у нас с Витьком серьёзное подозрение, что громко и довольно эффектно рванувший при нашем отходе арсенал, далеко не весь рванул. Мы потом с ним посидели плотненько, обсудили наши общие воспоминания и ощущения, и сошлись на одной общей мысли. Не все заряды рванули, что мы заложили. Точно не все. Вполне могло так сложиться, что там что-то ещё и осталось. А раз так…, - многозначительно замолчал он, — то мы должны туда вернуться и покопаться там, чуток. Серьёзно покопаться.

— Но не так глупо, как в первый раз, — жёстко отрезал Сидор. — Не наскоком и не с двухзарядными арбалетами против винтовок и пулемётов трофейщиков. На убой я вас не пущу. И хрен с ним, что патроны дорого стоят и их практически невозможно нигде купить.

Вот тебе и ещё одна задача, — резко отстранился он от Димона, как-то вдруг сразу успокаиваясь и переходя на деловой, сухой тон. — Надо в Приморье найти патроны к твоим пулемётам с цундапов. Много и желательно подешевле. И пока у тебя не будет как минимум двойной запас на неделю непрерывной стрельбы, ни ты, ни Витёк твой никуда не сунутся.

Ты, Димон, мне дорог как память, — криво ухмыльнулся он. — Как память о счастливой беззаботной юности. И пока я на все сто одиннадцать процентов не буду уверен, что ты отобьёшься от любой заразы в тех краях, ты никуда не поедешь. И плевать мне и на жемчуг, и на твою будущую богатейшую добычу, Плюшкин ты этакий.

И без собственной, вооружённой до зубов шаланды, что будет таскать ваши трофеи на другой берег Лонгары тебе вообще там нечего делать. Потерять всё в последний момент — это…, - Сидор раздражённо помотал головой.

— А я и не возражаю, — ухмыльнулся довольный Димон. — Мне и одного раза выше крыши хватило. И без полуторного запаса патрон я туда вообще не сунусь. Мне моя шкура ещё дорога, хотя бы как память. О тех же самых беззаботных годах и моей юности.

Только, может, ты мне всё же позволишь, отец и радетель, взять на каждый пулемёт не по два с половиной лимона патрон на неделю непрерывной стрельбы, весом под семьдесят тонн, — расплылся он в ехидной ухмылке, — а просто полуторный… Ладно…, - махнул он на Сидора рукой. — Согласен! Пусть будет двойной боекомплект на пулемёт. Всего лишь по семь тыщ патрон на один несущий хребет несчастной вьючной лошадки? Всего навсего сто девяносто килограмм. Правда, — Димон, изобразив преувеличено глубокую задумчивость, полез чесать затылок. — Где я найду такую лошадь? Не всякая потащит такой вес во вьюках? Ну да ты чего-нибудь придумаешь, умник, — с уверенным видом махнул он рукой. — В крайнем случае, возьмём две. Лошади, — тут же с ехидной ухмылкой уточнил он.

Про людей ничего не говорю, — расплылся он в совсем уж счастливой улыбке. — Они понесут тяжёлые запасные стволы. Если мы их, конечно, где-нибудь найдём, — тут же, с преувеличенной заботливостью уточнил Димон. — Хотя бы парочку.

И ты не боись, — ухмыльнулся он. — Я умирать не собираюсь. У меня целых две жены. И я не могу их оставить вдовами. А вдруг они беременные? Уже! Столько трудов тогда пропадёт! Кто о них и о моих возможных будущих детях будет заботиться? Ты? — ткнул он в Сидора пальцем. — Хрен тебе! Не дам! Моё! Поэтому, патроны искать будем вместе, — расплылся он в счастливой улыбке. Жизнь налаживалась.

Если до первого места ночёвки в горной долине, где они нашли симпатичные руины бывшего постоялого двора и разрушенную до основания какую-то усадьбу, дорога была достаточно широкая и вполне удобная для транспортного сообщения с предгорьем, и прямая словно стрела, вела от крепости прямо к постоялому двору, то, как только они покинули долину, местность за ней сразу же резко переменилась.