— Нет, — ответил я, стоя уже в дверях комнаты.

— И о чем же, если не секрет? Какая-то твоя новая пассия? Она молодая?

— Нет, другая женщина здесь ни при чем, — улыбнувшись, ответил я. — Я просто на миг представил, что познакомился с тобой по сети, а потом занялся сексом почти не зная тебя.

— И эта мысль настолько тебя возбудила, что ты кончил быстрее обычного? — продолжала любопытствовать Света.

— Да, — ответил я. — Я же тебе говорил, что ищу в сексе нечто новое. Всякие извращения типа однополой любви или садо-мазо меня не интересуют. А вот знакомство через сеть, а потом еще более близкое знакомство….

— Ты хочешь сказать, что никогда этого не практиковал? — спросила удивленная Света и присела на край дивана.

— Увы, — я развел руками.

— Ты же вроде давно пользуешься интернетом.

— Только как большим справочником, дайджестом газет, а также электронной почтой.

— Все ясно. Тогда мне кажется, что в знакомствах через сеть ты найдешь много нового, интересного для себя. И это, возможно, отвлечет тебя от некой меланхолии, я бы даже сказала — депрессии, которую я замечаю за тобой в последнее время.

— Может быть, — я вздохнул. — Ладно, пойду в душ.

— Погоди. — Света поднялась с постели, подошла ко мне сзади и обняла меня. — Можно я к тебе присоединюсь?

— Не возражаю, — ответил я.

Когда мы вернулись из душа, Света почти сразу же уснула. А я долго ворочался в постели и никак не хотел погрузиться в царство Морфея, даже несмотря на то, что очень устал за сегодняшний день. В голове крутилась песенка старой питерской группы «Выход» — «Любовь под душем». Я не выдержал, встал с постели, достал с полки диск «Выхода» под названием «Непрерывность простых вещей», вставил в привод компакт-дисков в компьютере, надел наушники, а сам набрал адрес поискового сервера Yandex.

Пальцы скользили по клавиатуре, выстукивая странный, почти магический ритм. И запрос «сайты знакомств» был отправлен. Тут же высветилось множество ссылок, и я начал методично ходить по ним.

Имена, анкеты, почти одинаковые, отличающиеся лишь датами рождения и именами. Все хотят познакомиться с молодым обеспеченным и порядочным человеком. Со мной, что ли, они хотят познакомиться? «С целью создания брака». Нет, это мне точно не подходило. По мне, так надо с человеком как минимум год побыть вместе, прежде чем идти в ЗАГС. Да не просто повстречаться, а именно пожить с общим бюджетом, с трудностями, с некоторыми бытовыми неудобствами даже, и только тогда поймешь: это то, что надо, это ты искал. Или пойдешь искать следующего человека «с целью создания брака». Какая казенная фраза! Прямо как в армейском уставе.

А ведь в сексе под душем действительно что-то есть. Я отвлекся от изучения анкет и посмотрел на Свету. Редкая возможность заняться любовью в душе и при этом кончить прямо в партнершу, а не в сторону. От кончины в пустоту меня обычно будто бы выворачивает наизнанку, и я чувствую, как эта самая пустота проникает в меня, съедает кусочек моей души. А со Светой в душе можно и так. Детей-то у нее все равно не будет. Мне трудно представить масштаб этой трагедии. Света почти никогда не говорила о детях, никогда. Интересно, она часто из-за этого переживает? Мне нередко хотелось ее об этом спросить. Но в случае, если она действительно переживает, я могу сделать ей больно, очень больно. Сделать больно моей давней подруге, надежному сексуальному партнеру, первому магу, с которым я начал общаться. Назвать ее любимой женщиной я так и не смог. Никогда.

«…небо без глаз и ушей», — бесшумно шевелились мои губы. Слепое небо, глухое небо! Неужели ты остаешься равнодушным к нашим художествам, к мелким проказам и большим гадостям, великим чувствам и низменным желаниям? Неужели ты ничего не хочешь ни видеть, ни слышать? Или ты слышишь только проклятия, посылаемые в твой адрес, и поражаешь громом обидчиков?

Ты видишь только гадкое, плохое и спешишь наказывать. А поощрение у тебя только одно, как в армии: «Снятие ранее наложенного взыскания». Я поймал себя на мысли, что уже дважды вспомнил об армии. И в этом не было ничего удивительного. Наша жизнь, так же как и армейская, изобилует уравниловкой, глупыми, никому не нужными правилами, которые давно морально устарели.

Мы ходим строем на работу и с работы в одно и то же время, смотрим одни и те же передачи, читаем одни и те же книги. За нас уже решили, что модно носить, что модно слушать и даже над чем стоит смеяться. Всеми силами я буду стараться бежать от страшного слова «мода». Если все вокруг побреются налысо, то я нарочно буду носить длинные волосы. Если будет «модно» ходить во всем ярком, я оденусь в строгие цвета. И это произойдет даже не потому, что я внешне не хочу быть как все. Нет, нет и еще раз нет. Я просто боюсь слова «мода», я не хочу стать частичкой этого слова. Поэтому я выбрал одну из возможных для меня свобод. Я преклоняюсь перед классиками, которые предпочитали голодать, но творить то, что они хотят. Я ненавижу людей, которые хотя бы раз в день произносят слова «популярный» и «модный», если они, конечно, не работают в области PR, рекламы или журналистики.

Я уважаю тех людей, которые навязывают другим тупую моду, учат их, как не быть дураками, и при этом мысленно подрисовывают ослиные уши обывателю, который купил макароны или прокладки благодаря удачной рекламе. Потому что это власть, власть и сила над безликой толпой. Сила слова, жеста, изображения и звука, которые способны одурачить кого угодно. Даже я, когда смотрел раньше телевизор, придя в магазин, ловил себя на мысли: «Это молоко стоит купить, кажется я видел его рекламу». Возможно, эта мысль была первым кирпичиком в здании моей свободы.

Я искренне буду смеяться, если когда-нибудь то, что я напишу, позволит мне так же легко одурачить толпу, и я стану модным беллетристом, чьи книги будут лежать на каждом развале. Я буду смеяться над теми, кто их покупает с мыслью найти между страниц волшебный портал в королевство меча и магии, а дойдя до последних страниц обнаружит лишь то, что продолжение истории будет в следующем томе. На иглу книжных фэнтези-сериалов подсел и я. Я искренне восхищаюсь Терри Гудкаиндом, Маргарет Уэйс и Робертом Сальваторе, которые посадили на свою мыльную оперу почти целый мир и, особо не напрягаясь с персонажами и сюжетом, строчат по роману в год и процветают.

Одному лишь мною уважаемому пану Анджею Сапковскому хватило мужества закрыть золотую кормушку под названием «Мир Ведьмака», что не помешало тут же начать сериал о средневековой Польше, почти что в духе другого его прекрасного соотечественника. Грань между писателем и беллетристом очень зыбкая. Очень. Так же, как грань между любовью и привязанностью. Между рекламой и PR, между сиюминутным и вечным. В этом мире все субъективно, особенно если учесть, что сам мир может быть чьим-то сном или иллюзией, о чем говорили еще древние философы.