Я отказался от предложения Светы переночевать у нее. Во-первых, вторая ночь подряд вне дома могла вызвать недовольство родителей, а с ними я ссорится не хотел. Потому я очень не люблю, когда они расспрашивают меня о моей личной жизни, мотивируя это тем, что думают о моей безопасности. Какая, к черту, безопасность! Людей похищают и убивают средь бела дня, и от этого никто не застрахован: ни олигарх, ни обычный студент. А когда мне приходилось отвечать на глупые вопросы родителей, я чувствую себя словно опять попал на медосмотр в военкомат, где всех сажали голыми в коридоре и в течение часа водили по кабинетам. Стесняться нечего, вокруг только такие же молодые парни, как ты, да врачи, которым стеснение к голому телу вообще чуждо. Но все равно неприятно. К тому же я выпил, и в духоте метрополитена меня немного развезло.

Я сидел и осоловевшими глазами смотрел на полупустой вагон метро и на Свету, которая выглядела уставшей, но все-таки довольной.

— Остался бы у меня, — уговаривала она. — Родители начнут ругать, что ты поздно и пьяный. Тебе охота это все выслушивать?

— Я их предупредил, что иду на концерт и у меня есть ключи. Мне одному хочется побыть, я слишком много сегодня узнал, о мой прекрасный Вергилий. Если это был лимб, то что нас ждет дальше, на нижних кругах ада?

— Да мы туда и не пойдем. Тебе охота видеть людей с раздвоением личности и полной шизой, наркоманов и алкоголиков, тех, кто вбил себе в голову, что помнит свои прошлые реинкарнации? Зачем тебе это? Ты не Данте, ты, может быть, и пройдешь спокойно все эти круги в качестве наблюдателя, но при этом в рай не попадешь, вернее в тот рай, что описывал Данте.

— А как насчет чистилища?

— Это спорный вопрос. Кстати православная традиция его существование отрицает.

— А ты? — спросил я.

— А я вообще считаю, что глупо строить всякие догадки по этому поводу и напрасно ломать голову, все равно мы рано или поздно умрем и все сами увидим.

— Странно, я сегодня тоже много думал о смерти. И о том, что эти люди, которых мы сегодня видели в клубе, — мертвы, раз у них нет цели.

— Если у человека нет цели — это вовсе не значит, что он ходячий мертвец. Тогда запиши в мертвецы вообще всех людей. Ты много знаешь тех, кто четко и ясно представляет свое место в этом мире и для чего он живет?

— Если честно, то не очень.

— Вот и я тоже. И не думай, что ты тут самый умный, не такой как все, особенный, что тебе никто не нужен и ты везде будешь лишним. Знаешь, почти каждый из тех, кого ты сегодня видел, думает так же как ты, а когда ему хочется вешаться от одиночества и тоски, он приходит в подобные клубы или просто уходит со своими друзьями по одиночеству в длительный алкогольный или наркотический заплыв, где финишем часто бывает дурка или порезанные вены. Мой тебе совет — не заморачивайся всем этим, просто живи, радуйся, что тебе есть с кем трахаться, что ты знаешь больше, чем обычные люди, ты учишься в престижном ВУЗе и у тебя еще все впереди.

— Ты права. — я вздохнул. — Ты мудрая женщина.

— Я в курсе. — Света наклонилась и поцеловала меня в мочку уха. — Значит, домой пойдешь? — сказала она, проводя кончиком языка по моей шее.

— Пойду, — со вздохом ответил я, и в итоге остался ночевать у Светы.

Оглядываясь назад, мне иногда очень трудно примириться с мыслью, что моя юность безвозвратно канула в лету. Да, юность прошла, но ей на смену пришла молодость, вслед за ней придет зрелость, а потом будет и старость. Но я до сих пор не забыл тот очень важный для меня разговор после концерта. Слова Светы о том, что во всем нужно стараться видеть хорошее, я взял себе в качестве жизненного кредо. Ведь как бы ни была тяжела моя жизнь, в ней всегда можно найти светлую сторону. Тем более, если разобраться, жизнь моя хоть временами и была достаточно сложной и противоречивой, но все-таки не тяготила меня.

Да, я как и большинство молодых людей моего поколения 80-х и предшествующего поколения 70-х прожил свою юность ярко и, на мой взгляд, абсолютно бездарно. Впрочем, это только на мой взгляд. За моими плечами сотни написанных статей, многие из которых, как мне кажется, принесли читателям хоть какую-то практическую пользу или хотя бы развлекли. Я даже сподобился написать два романа, которые, несмотря на явную беллетристическую сущность, не кажутся мне такими уж бездарными. Я прочитал сотни книг, собрал коллекцию более чем из тысячи альбомов разных стилей и направлений.

И все равно мне казалось, да и кажется сейчас, что моя юность была яркой, но все-таки пустой. Даже не потому, что я так и не нашел своего волшебного грааля, философского камня, того, что можно назвать своим путем, смыслом жизни. Нет. Просто в этой жизни я абсолютно ничем не дорожил, кроме самой жизни. С того самого момента, когда во мне окончательно умерла любовь, я постепенно стал приходить к мысли, что, возможно, не стоило от нее отказываться. Но в моменты душевного подъема я отметал эту мысль как глупую и недостойную мага слова. Ведь я действительно стал настоящим магом.

Со временем я научился зачаровывать стихами не только девушек, но и людей, чья помощь мне была нужна. И мне уже не надо было вслух и нараспев читать стихи, я мог делать это и шепотом. Но своей силой я пользовался аккуратно, как бережливый абонент своим счетом на мобильном телефоне. Я знал, что меня не лишат магии, я просто скачусь в минус и пойду вниз по кругам ада, которые я все-таки краем глаза увидел, когда делал ряд материалов о молодежных субкультурах. Того, что я увидел там, хватило бы на целую кучу романов, которые никто бы никогда не опубликовал, да и широкому кругу читателей они были бы неинтересны. Неформалам было бы неприятно читать про себя правду, а обычным людям это просто не нужно.

Литературный мейнстрим победили звездолеты и драконы и, надо признать, победа была одержана в честной схватке. Мейнстримовскую литературу все-таки еще публикуют у нас и даже охотно раскупают, но все чаще и чаще на страницах того, что у нас теперь принято называть основным течением, я встречаю фантастические элементы. Вообще все это деление на фантастику и не фантастику я считаю настолько абсурдным, что готов спорить об этом до хрипоты. Давайте запишем в фантасты Ибсена и Гофмана, Булгакова и Гоголя. Не хотите? Или скажете, у них там не было орков и хоббитов. Может быть, но все элементы волшебной сказки там присутствуют. Так что я буду писать фантастику и точка. Я не привык работать задаром, я привык получать деньги, ведь всякий труд должен быть оплачен. А что касается моих прозаических набросков в ключе мейнстрима: кому надо — скачает их с моего сайта.

Литература и музыка были, есть и будут моими якорями, которые держат меня в этом мире, потому что ярко — это не значит эстетично, разнообразно — далеко не значит что интересно. Впрочем, я, подобно всем другим магам, наступил на те же грабли, я хотел слишком много сразу взять от жизни и взял, но все же не пресытился.

Однако я понимал, что мне нужно еще больше. Возможно, я пройду путем толстовского Левина, который прочитал множество книг только ради того, чтобы понять, что они были для него бесполезны. Я пока не знаю, ведь мой путь даже не перевалил за середину. Но о том, что прожито, мне не стыдно рассказать другим, потому как прокручивая слово кадры кинохроники уже прожитую жизнь я не испытываю ни стыда, ни раскаяния. И если бы мне дали шанс прожить жизнь заново, то я прожил бы ее почти точно так же, лишь с небольшими вариациями. Это мой выбор, который изначально был дан человеку Богом. И я считаю, что я им в полной мере воспользовался. Впрочем, обо всем, что случилось после моего знакомства со Светой, стоит рассказать более подробно, однако не вдаваясь в какие-либо детализированные подробности. Ведь до 2001-го года моя жизнь хоть и была яркой и разнообразной, но все-таки не изобиловала тем азартом, который появился после указанной даты.