Саймон молча посмотрел на нее, а потом подошел к своему стулу в торце стола. Леди Мюррей села напротив, а девушки, переглянувшись, заняли места по обе стороны стола, друг против друга.

Беседа явно не клеилась. Саймон довольно вежливо отвечал на вопросы, но, казалось, мысли его были где-то далеко. Сибилла несколько раз пыталась вывести его из задумчивости шутливыми колкостями, но он не реагировал на них. Она начала понимать, что, несмотря на то что когда-то он сердито отвечал ей в церкви в тот моросящий и хмурый день, на самом деле он не был человеком, который легко выказывает свои эмоции.

Леди Мюррей тоже думала о чем-то своем. Она держалась очень гордо и величественно, но ей было скучно говорить с девушками, и она почему-то часто поглядывала на старшего сына и поджимала губы. А Саймон говорил только тогда, когда к нему кто-то обращался.

Розали же веселилась и смеялась над своими же шутками, несколько раз говорила колкости брату, иногда заходя при этом слишком далеко. Но Саймон ровным голосом отвечал ей:

– Между прочим, я все еще здесь, девочка. Если хочешь наговорить мне гадостей, то прошу тебя, сделай это, когда выйдешь из-за стола.

– Вот еще! – воскликнула Розали. – Если бы я вела себя иначе, вы бы уже умерли со скуки за этим столом!

– Розали, не груби брату, – строго произнесла леди Мюррей. – Ты должна выказывать ему свою почтительность, а ты ведешь себя по-детски. У Саймона намного больше проблем, чем у тебя, поверь мне, и сейчас не время так веселиться.

– Я не заметил непочтительности, мама, – мягко сказал Саймон. – Мне кажется, она поняла, что мы сделали ей выговор, и не повторит своих ошибок впредь. Так ведь, Розали?

Розали с глазами, полными слез, смотрела в тарелку, и над столом нависла тишина.

Саймон обреченно оглянулся вокруг себя и вдруг сказал:

– Ты хочешь научиться плавать, моя маленькая?

Розали усмехнулась:

– Возможно, я могла бы поучиться...

– Саймон! Боже милосердный! О чем ты говоришь? – всплеснула руками леди Мюррей. – Ты вспомни, в каком возрасте твой отец учил тебя и твоих братьев плавать? В глубоком детстве! Такой навык нужно обретать до того момента, когда девочка начинает превращаться в леди и собирается выходить замуж! Что за странные разговоры за столом...

Сибилла с удивлением посмотрела на Саймона и приподняла бровь.

– Может быть, я сумела бы помочь ей?

– Нет, – сказал он твердо. – Моя мать права. Ни вы, ни я уже не можем преподавать ей. Иначе пойдут странные слухи, а ей скоро выходить замуж.

– То есть... – глаза Розали от удивления распахнулись и стали еще больше, – ты считаешь, что мне никто на свете не может давать уроки плавания только потому, что ты боишься каких-то странных сплетен? Но Сибилла говорит, что без сплетен этот мир был бы...

В этот момент Сибилла пристальным взглядом заставила ее остановиться на полуслове и замолчать.

– Нет же, милая, продолжай. Нам очень интересно, что же говорит леди Сибилла, – мягко сказал Саймон и победоносно посмотрел на Сибиллу.

Розали примирительно ответила:

– Что без сплетен мир будет очень утомительным и скучным местом...

– Но только для женщин, – вызывающе добавила Сибилла.

– Благодарю вас, что за столь недолгое время вы уже научили мою сестру житейским премудростям и дали ей такие нужные для жизни сведения, – парировал Саймон.

– А вы? Что ей дали вы?

Сибилла увидела краем глаза, что губы леди Мюррей напряглись и сжались, и она сразу повернулась к хозяйке, чтобы смягчить напряжение, вызванное ее присутствием за столом. Она улыбнулась и сказала:

– Ваша милость, соус для говядины просто превосходен. Я многое узнала о травах и специях в доме принцессы Изабеллы, но хотела бы сказать, что до сих пор не могу понять, что же ваши люди на кухне добавляют в соус такое... такое... что он стал настолько восхитительным.

Леди Мюррей не была похожа на женщину, готовую бросить начатый спор, который касается ее дочери, ради обсуждения нескольких блюд и рецептов, но она была прекрасно воспитана и снисходительно улыбнулась Сибилле. Ее милость напоминала Сибилле главную компаньонку принцессы Изабеллы – Эверил Андерсон. Та тоже была умной и хотя не любила явную лесть, но искренне радовалась поздравлениям и похвалам.

Обед закончился, и все поспешили встать из-за стола. Лишь тогда леди Мюррей обратилась к Саймону:

– Что ты будешь делать с детьми? Куда ты намерен их отправить? Они поправились?

– Мальчик простудился, – ответил Саймон. – Он сказал мне, что был болен еще до того, как очутился в реке, но ему сейчас хуже, и он очень слаб. Девочка же чувствует себя хорошо, так что я отправил ее на кухню, чтобы она помогала повару и, возможно, научилась чему-нибудь полезному.

Затем он извинился перед всеми леди и покинул комнату.

Три женщины остались одни. Сибиллу беспокоило враждебное отношение к ней леди Мюррей, но она вспомнила, как Амалия однажды признавалась ей, что ее мать очень уважает принцессу Изабеллу. При первой же возможности Сибилла упомянула Суитхоуп-Хилл и рассказала о нескольких днях, проведенных там. Розали тоже повеселела и спросила Сибиллу, почему та не выходит замуж. Этот вопрос дал Сибилле возможность правдиво сказать, что она не хочет выходить замуж.

– Это дело вашего отца – решать, выйдете вы замуж или нет, – отрезала леди Мюррей.

– Не хотелось бы признаваться вам, миледи, но он трижды пытался найти мне мужа, – вздохнула Сибилла. – Но я не захотела совершать сделок, так что теперь он опустил руки и решил, что никогда больше не будет заниматься моей судьбой. Он считает меня недостаточно послушной, но мне ни один из его женихов не понравился! Честное слово!

– Неужели! – ахнула Розали и всплеснула руками. – Вы отказали трем женихам? Как жаль, что у меня нет хотя бы одного из них! И кем же они были?

– Тише, любовь моя. – Леди Мюррей взяла Розали за руку и покачала головой, освобождая тем самым Сибиллу от потребности признаваться, что одним из этих женихов был Саймон, либо как-то изворачиваться. – Вежливый человек не расспрашивает другого человека о столь интимных вопросах. Особенно когда это касается противоположного пола.

– Хорошо, мама, я больше не буду этого делать. Но я хочу замуж!

– Всему свое время, дорогая. – Леди Мюррей через силу улыбнулась.

Сибилла откланялась и пошла навестить Дэнда. Он спал, сильно кашляя во сне, и Сибилла положила на его подушку несколько лепестков майорана. Она сходила на кухню, где попросила у повара немного кошачьей мяты, чтобы сделать напиток для Дэнда и смягчить его кашель.

После этого она нашла Кит, которая бегала по кухне и помогала кухаркам готовить ужин. Сибиллу очень интересовала та занавеска в пекарне, но она никак не могла к ней подобраться, поскольку на кухне и в пекарне постоянно толклось много людей.

Реакция Тетси на ее вопрос о двери окончательно убедила Сибиллу в том, что за той занавеской существовал другой проход на кухню. Куда он вел? Сибилла изо всех сил старалась скрыть свое любопытство, пока общалась со слугами и охраной. Она узнала от них много интересного про замок, но ничего – про эту тайную дверь, которая теперь манила ее все сильнее и сильнее.

Она надеялась, что после ужина Тетси уведет Кит спать к себе, а Джек будет снова наблюдать за игрой в кости наверху, и, когда все удалятся из кухни, Сибилле удастся рассмотреть ту занавеску и альков повнимательнее.

День выдался очень теплым для конца апреля, и рана на ее голове, хотя и была вспухшей и красной, уже значительно уменьшилась в размерах. Сибилла сидела у себя в комнате перед зеркалом, расчесывала волосы и думала, сумеет ли она убедить Саймона в том, что ей нужно искупаться. Позволит ли он ей это?

Сибилла хотела присоединиться к семейству на ужин, но спустилась немного позже, и, к ее удивлению, леди Мюррей уже встала из-за стола, взяла Розали за руку и откланялась, так что Сибилла осталась в одиночестве в зале. Тетси пообещала, что принесет ее ужин к ней в комнату, и Сибилла расстроилась, поскольку ей хотелось встретиться с Саймоном за едой. Но наверное, она позволила слишком много колкостей в его адрес, раз он даже не вышел к ужину. Или он настолько занят, что ему стало неинтересно далее мстить ей? А может, они с ним слишком явно демонстрируют нелюбовь друг к другу, и его мать начала что-то подозревать?