– Во время операции в Румынии меня тоже держали в тихой и уютной комнате, из которой нельзя сбежать, – напомнил Ит. По счастью, майор был из «своих», он присутствовал на всех важных докладах и совещаниях, и сейчас можно было не таиться. По крайней мере в том, что касалось методик работы. – Напомнить вам, чем все кончилось?

– Они допустили ошибку, – хмыкнул майор. – К метаморфу все-таки заходили.

– И этого хватило – для чего?

– Да, вышли вы оттуда красиво. – Майор понимающе улыбнулся. – Ничего не скажешь. Но, согласитесь, они не знали, с кем имеют дело. А мы знаем. Это дает нам преимущество.

– Не хочу с вами спорить, но все-таки будьте осторожны, – попросил Ит.

– Не волнуйтесь…

…После того как закрыли Балаклавку, поехали в управление. Максим встретил их с каменным лицом, и, ничего не говоря, проводил в комнату, где они больше часа подписывали нужные бумаги. Потом так же, в молчании, они вышли на улицу.

– Вы ненормальные, – свистящим шепотом сказал атташе. – Вас же прикончат. Всех.

– Это мы еще посмотрим, – хмыкнул Кир. – У меня есть хороший шанс улыбнуться напоследок. Многим.

– Что? – не понял Максим. – Гревис, что ты несешь такое?

– А я всегда улыбаюсь, когда убиваю, – пожал плечами тот. – Пусть последним, что они видят, будет что-то хорошее. Например, моя улыбка.

И он широко улыбнулся, продемонстрировав все двадцать восемь зубов. Зубы были белые и крепкие. Атташе прикрыл глаза ладонью.

– Ненормальные… – снова прошептал он.

Действовать следовало по возможности быстро – но, к сожалению, для действий годились сейчас не все. Скрипач все еще очень плохо ходил, и категорически отказался отпускать Ита с группой на плато.

– Ни-за-что, – раздельно произнес он, когда Ит объявил о своем решении. – И даже не начинай. Народу пойдет достаточно, без тебя справятся.

Ри согласно кивнул.

– Не трепи ему нервы, останься, – попросил он. – Ит, нас действительно будет много. Группа ГБ, группа Гревиса. Два самолета народу, плюс прикрытие с воздуха. Мы справимся, поверь. Хватит вам уже… на этот раз. Обоим.

– Ты говоришь ерунду, – возразил Ит, хотя и так уже понял – его в любом случае не возьмут. – Лишние руки…

– Будут полезны и здесь, – возразил Ри. – Мы вернемся максимум через сутки, и все будет в порядке.

– Ты сам в это веришь? – горько спросил Ит. – Вот ты сам в это веришь? Ты думаешь, что ты придешь на это плато, и там никого не будет? Ри, опомнись! Там будут все!.. И Альянс, и Официальная. Тебе просто не дадут…

– Дадут, – отрезал Ри. – Никуда не денутся.

– Если с тобой что-то случится…

– Со мной ничего не случится, – уверенно ответил Ри.

– С чего ты это взял?

– Так сказала Джесс. – Ри улыбнулся. – А ей я верю. Не могу не верить. Ит, пойми, она… она такие вещи знает. Ну просто знает. Когда любишь так, как любит она…

Он не договорил.

– Может быть, – задумчиво проговорил Скрипач. – В любом случае – береги себя.

– Я постараюсь, – просто ответил Ри.

Группы уезжали на аэродром рано утром, но Джессика, которая сейчас поселилась у них, Берта, Ит и Скрипач все равно пошли провожать – а как же иначе? Первым катер зашел за группой Кира (которая тоже уволилась почти полным составом – двое семейных отказались от увольнения и тут же отправились домой), потом – за Ри и мастером Криди.

Утро было дождливое, промозглое. Катер уже давно скрылся в туманной мгле, которая неподвижно висела над водой, а они все стояли и смотрели ему вслед.

Первой сдалась Берта.

– Народ, пошли чай пить, – предложила она. – Рыжий, тебе пока что простужаться нельзя, Софья Марковна же предупредила.

– Пошли так пошли. – Скрипач попытался пожать плечами, но делать это на костылях оказалось занятием неблагодарным. – Джесс, Ит, идемте. Замерзнем. Когда этот проклятый циклон улетит?.. Вы идете?

– Да, сейчас, – Ит кивнул. Тронул за рукав Джессику – она все еще смотрела на реку, не отрываясь, словно катер вдруг мог снова вынырнуть из дождливой мглы, и Ри оказался бы тут, рядом с нею. – Джесс, пойдем пожалуйста.

Она повернулась к нему.

– Вы идите, я догоню…

– Ладно.

«Наверное, ей каждый раз больно расставаться, – думал Ит, идя следом за Бертой и Рыжим. – Даже ненадолго – все равно больно. А мы… мы слишком хорошо научились молчать. И делать вид, что все вроде бы ничего. Сейчас вот тоже…»

Дома, на кухне, Берта первым делом поставила чайник, а Скрипач принялся резать хлеб на бутерброды – готовить никому не хотелось, не до того было. Хлеба оказалось мало, меньше, чем полбатона, и Скрипач старался резать потоньше, чтобы хватило всем.

– Ит, сходил бы ты в булочную, что ли, – недовольно проворчал он.

– Ага, ее для меня персонально в шесть утра откроют, – усмехнулся Ит. – Стоят с ключами и ждут, когда я соизволю прийти.

– Черт, я как-то не сообразил. Прости. – Скрипач отложил нож. – Народ, что вы думаете относительно Кира?

– Ну… – Берта нахмурилась. – Во-первых, дверные проемы придется увеличить, чтобы он лбом не вписывался спросонья, как это уже пару раз было. Во-вторых, придется заказать кровать у какого-нибудь мастера, не железную же армейскую койку покупать?.. С матрасом сложнее, но тоже что-нибудь придумаем. Через того же Семена можно будет договориться, им же в «Бор» завозят откуда-то длинные, по два с половиной метра.

Ит, вскинув брови, посмотрел на нее.

– То есть? – спросил он.

– А что «то есть»? – удивилась она. – По-моему, вопрос решенный.

– Кем и когда?

– Нами, – пожал плечами Скрипач. – Пока ты мотался на Лубянку, позавчера.

– Могли бы хоть предупредить, – проворчал Ит.

– А то ты не догадывался…

– Тогда самое главное, – Ит сел за стол. – Что он думает по этому поводу?

– Знаешь, мы его пока что не спрашивали, – признался Скрипач. – Но что-то мне подсказывает, что против он не будет.

Ит задумчиво посмотрел на него.

– А если будет? – резонно поинтересовался он.

– Куда он денется, – отмахнулся Скрипач.

В прихожей коротко тренькнул звонок – вернулась Джессика. Берта пошла открывать, а они остались на кухне вдвоем. Скрипач неподвижно выжидающе смотрел на Ита.

– Чего? – не выдержал тот.

– Да ничего. Ит, я… – Скрипач замялся, опустил глаза. – Я понимаю, что это, наверное, неправильно, но… Скажи, а тебе он нравится?

Ит задумался.

– Да. Но несколько иначе, чем тебе.

– В смысле? – Скрипач напрягся.

– Родной, понимаешь, он – не Фэб. Фэба мне никто и никогда не заменит. Скажем так – заменить Фэба способен только Фэб. Подожди, не перебивай. Мы с тобой очень долго молчали про это, но теперь я все-таки скажу. Я никогда и никого не сумею полюбить так… снова. Это просто невозможно.

– Тоскуешь?

– Ты умеешь спрашивать очевидные вещи. Конечно. Это уже навсегда, наверное… А Кир – с ним мне просто хорошо рядом. А еще лучше мне от сознания того, что с ним рядом более чем хорошо тебе. Так что не волнуйся, все будет в порядке. Вернется, поговорим, объясним. Купим кровать и заменим двери. – Ит усмехнулся.

– Он не вернется. – Джессика стояла на пороге кухни. – Рыжий, я в гостиной на подоконнике нашла записку… прочти.

Металл был холодный и влажный, привычно-тяжелый. Очень хотелось прижаться горящим лбом к стволу автомата, но это выглядело бы глупо, поэтому он просто сидел, сжимая оружие одеревеневшей рукой. Самолет, идущий на пактовом двигателе, набирал высоту – и странно было сейчас осознавать тишину, которой тут явно было не место. Но тишина существовала – основные моторы не работали, идти предстояло над своей территорией. Если будет заваруха в воздухе, если нападут – моторы запустят. А пока можно посидеть в тишине…

– Кир, о чем задумался? – спросил Ри.

– А?.. Да так, ерунда.

Все.

Все, все, все, хватит.

С этим всем действительно надо заканчивать. Потому что дальше – вот так – уже невыносимо. Куда ты вперся, Кир Гревис? Куда – ведь тебя туда не звали. Ну что? Посмотрел, как оно бывает по-настоящему? Убедился? Вот и молодец. А коли убедился, то пора и честь знать.