– Не советую, – предупредил Скрипач.

– Засунь себе свой совет куда поглубже. Я обращался не к тебе.

– Хамло, – скривился Скрипач. – Жаль, что ты не подошел поближе. У меня еще стакан оставался из-под компота. Поверь, тебе бы хватило.

Под потолком крутился вентилятор, но толку от него не было ровным счетом никакого – широкие лопасти без толку месили застоявшийся воздух, перемешанный с густыми сизыми пластами сигаретного дыма. Кабинет Дорохова сейчас был заполнен людьми, рауф был только один, разумеется, Кир Гревис, а Ита со Скрипачом тут никто всерьез за рауф не считал. Над Москвой уже давно стояла душная летняя ночь, но совещание, начавшееся в шесть вечера, никто не собирался заканчивать. Ситуация требовала немедленного разбора, и поэтому сейчас все сидели в духоте, всклокоченные и потные. Ситро давно кончилось, стеклянный графин передавали по рукам до раковины (хороший у Дорохова кабинет, даже с собственным туалетом), а потом – так же, по рукам, вода отправлялась к страждущим. Из-за жары и духоты пить хотелось всем, поэтому то и дело тут и там раздавался чей-то голос: «Водичку передайте, пожалуйста… благодарствую», впрочем, голоса эти общему течению разговора никак не мешали.

Впрочем, сейчас всем было не до тонкостей. Вода из-под крана? Господи, глупости какие… Было бы о чем говорить.

– Ит, вы сегодня закрыли вторую точку, которая находится в Москве, верно? – в который раз спрашивал какой-то полковник. – То есть вам нужно закрыть хотя бы еще одну, да?

Ит устало кивнул.

– Но я до сих пор не вижу ни одного убедительного доказательства…

– Что, вам еще доказательства? – обозлился Скрипач. Потянулся за графином, уронил костыль, чертыхнулся. – Какие они должны быть?

Полковник устало опустил голову.

– Кабы я знал… – проговорил он.

– Да, повторяю еще раз – мы закрыли точку на Балаклавском проспекте, вернее, ее закрыл я. – Ит до сих пор чувствовал себя скверно, как-то неуверенно, неприятно. Только теперь он понял, почему Скрипач первые сутки после точки на Тунгуске ходил как в воду опущенный. Ничего не болит, все вроде бы нормально, но организм какой-то… взбаламученный, что ли. Ладно, потихоньку все утрясется само собой. Сейчас надо как-то перетерпеть. – Главным доказательством, на мой взгляд, является столь пристальное внимание к проблеме как Антиконтроля, так и Официальной службы.

– А если, допустим, они эти точки как-то включат, и ничего страшного не произойдет? – предположил кто-то из дальнего угла кабинета. – Может быть, вы зря нагнетаете, Ит? Ведь действительно, существовали же эти точки сами по себе, и ничего не…

– Уважаемый, вы знаете, что такое атомная бомба? – ехидно спросил Ит в ответ. – Она же существует совершенно спокойно, и ничего! Ничего, заметьте, не происходит. Лежит на складе, и каши не просит. Но если вы ее погрузите на самолет, а потом сбросите куда-то, получится второй остров Бэзил! Санди Маунтан до сих пор козыряют тем, что Америка их бомбила. Им из-за этого весь мир всегда, до конца времен, будет должен, несмотря на то что они инициировали военный конфликт первыми!

– А при чем тут эти ваши точки?

– Они такие же мои, как и ваши, – огрызнулся Ит. – То, что мы видим – это, по меньшей мере, вторая атомная бомба. Или что-то еще похуже.

– Эмпатическая группа Ри Нар ки Торка не дала точного заключения о том, что собой представляют эти объекты. Сам Ри и группа Роберты Михайловны представили весьма туманную теорию, разобраться в смысле которой может только специалист их же уровня. А вы сейчас предлагаете России вступить в конфликт с Официальной службой, которая нам поддержку оказывает уже больше сорока лет…

– Нет, не предлагаем. – Скрипач глянул на говорившего. – Мы предлагаем оказать поддержку нам. И только нам.

– Поддержка вам означает неминуемый конфликт с официалами, – возразили из угла. – Какая от этого польза стране? Вред один! Мы не обязаны вам верить!

– Это уже было, – вдруг негромко сказал Ит. – Причем примерно с тем же составом. Товарищ Дорохов, помните, мы сидели на совещании лет сорок назад… правда, не здесь, но сути дела это не меняет. Тогда – нам тоже не верили. Было?

Дорохов тяжело кивнул.

– Было, – согласился он. – Товарищи… – гул голосов стих, как по мановению волшебной палочки. – Товарищи, давайте поставим сейчас на голосование следующий вопрос. Можем ли мы оказать содействие группе Ольшанской, Торка, и Соградо…

– Говорили же, что не…

– Я еще не закончил, – строго сказал генерал. – Содействие в продолжение исследований. Если, я подчеркиваю, если результат будет таким, как они сейчас предполагают, мы окажемся в выигрыше. Если нет…

– А если нет, то вы сдадите нас Официальной службе, и останетесь с чистыми руками, – закончил за него Ит. – В любом случае, вы не будете в проигрыше, поверьте.

– В смысле – сдадим? – удивился Дорохов. – Ведь вы являетесь сотрудниками…

– До сегодняшнего дня мы ими являлись. Но сегодня, после того, как была закрыта точка на Балаклавском проспекте, мы подали заявление на увольнение. Все. Включая Джессику, Криди и Рокори.

Скрипач ухмыльнулся, и с интересом посмотрел на генерала. Тот сидел за своим большим столом, замерев, совершенно неподвижно; столбик пепла отломился от сигареты и упал на зеленое сукно, которым была затянута столешница.

– Что? – переспросил он растерянно.

– Ну вот так, – невозмутимо подтвердил Скрипач. – Надеюсь, это стало для вас достаточно веским аргументом?

– Ответ придет завтра, – добавил Ит. – Можете не сомневаться, нас уволят. С удовольствием.

Дорохов все еще молчал, видимо, он растерялся.

– Мы полностью в вашем распоряжении, – продолжил Ит. – Мало того. Мы требуем, чтобы правительство России контролировало наши исследования – на любом уровне.

– Нам хочется, чтобы вы поняли – мы с вами целиком и полностью честны. – Скрипач сел поудобнее и жалобно посмотрел на костыль, до сих пор валявшийся на полу. – То, что мы делаем… это, по сути, только для России и получается.

– Почему? – Дорохов наконец отмер.

– Ну, хотя бы потому, что сотрудник Официальной службы, расторгнувший с ней контракт, становится так называемым «заложником» – он не имеет права покинуть планету, на которой произошло увольнение, – объяснил Ит. – По сути, эта планета становится его тюрьмой.

– Теоретически вы можете… нас потом покинуть? – поинтересовался генерал.

– Теоретически – да. Практически – скорее всего нет. Бывшие официалы обычно договариваются с правительствами или с крупными корпорациями, – Ит усмехнулся, – потому что люди они полезные, как вы понимаете. Но… их до самой смерти держат под колпаком, и если что-то не так…

Он не договорил.

– И вы на это решились?

– А вы не заметили? – Ит покачал головой. – Да, теория действительно расплывчатая, как вы сказали. Но у нас есть все основания, чтобы в нее верить.

Все в результате удалось.

Чудом, но удалось.

Ит все ждал, что они срежутся, но нет, не срезались, проскочили.

Труп Артема вывезла приехавшая от Дорохова группа. Она же забрала и Тимура – пусть пока что посидит, где понадежнее, на всякий случай. А заодно специалисты попробуют выяснить у него кое-какую полезную информацию… не факт, что получится, но попробовать стоит.

– Думаю, дня через три я сам это сделаю, – предупредил Ит. – Очень прошу не калечить и не уродовать. Он все равно ничего не скажет, поверьте.

– Верим, – покивал майор. Прищурившись, посмотрел на Тимура, которого Кир на всякий случай обездвижил. – Мы ему предоставим тихую и уютную комнатку, в которой можно спокойно посидеть и подумать.

– Он все-таки агент, – предупредил Ит. – Имейте в виду.

– Ит, он-то агент, но мы-то со службой сорок лет, считай, сотрудничаем. Так что имеем представление о том, что ваши могут вытворять. У нас есть подготовленные люди. Не бойтесь. Не сбежит. От нас не убегают.