– Бертик, а свет тут есть? – спросил он.

– Сейчас проверю. – Она вошла в дом, несколько минут с чем-то возилась. Пыльная лампочка, висящая под потолком на черном шнуре, вспыхнула – и тут же с тихим хлопком погасла. Перегорела.

– Есть, на кухне свет горит, – сообщила Берта. – Ит, а на террасе?

– Лампочку новую надо, – сказал он.

– Поищу, должны быть… хорошо, что свет работает, я уж думала, придется идти искать электрика… Ит, позови Кира, пусть Рыжего затащит, он небось устал по дороге, ему бы полежать.

Следующий час занимались уборкой. Берта заняла мансарду, Кир – комнату поменьше на первом этаже, а Ит и Скрипач – комнату побольше, в которой стоял весьма продавленный диван, который, по счастью, сумели разложить. Сначала устроили Скрипача, который действительно устал и хотел спать, потом, стараясь не шуметь лишнего, принялись за обустройство. Разложили привезенные вещи, сходили за мотором, и вовремя (оказывается, рядом с «Сарептой» уже крутились любопытные мальчишки), потом приготовили какой-то еды. Открыли сарайчик, разжились парой лопат, и устроили, по словам Ольшанской, «малиноцид», плавно переходящий в «ежевикоцид». Результатом двухчасовой войны с зарослями стали широкие просеки в малиннике, позволявшие беспрепятственно добраться до таких важных и нужных мест на участке, как туалет, душ (черная железная бочка на проржавевшей опоре, помыть, натаскать воды, и мойся на здоровье), собственно сарайчик, и колодец, который, вопреки опасениям Берты, не затянуло и воды в котором оказалось вполне достаточно.

– Живем, – удовлетворенно констатировал Ит, когда вечером, вытащив на терраску стол, они сели ужинать. – Нет, правда. Я думал, тут совсем разруха будет.

– Это и есть разруха, – поморщилась Берта. – Раньше я тут что-то делала, сажала. А сейчас… – Она махнула рукой.

– А что сажала? – поинтересовался Кир.

– Да как все. Огурцы, помидоры, морковку, редиску… Я уже не помню, честно говоря. Лет на десять меня хватило, потом поняла, что это все не мое. Нет, само собой, огурцы вырастали, и я их даже пробовала солить, – она усмехнулась, – но мне гораздо интереснее заниматься структурным анализом. Так что крестьянки из меня не вышло.

– Ну и правильно, – одобрил Ит. – Огурцы – это каждый может. А вот структурный анализ…

– Ит, я просто лентяйка, – вздохнула она в ответ. – Другие и анализом занимаются, и огурцов на зиму по тридцать банок закатывают… наверное.

– Огурцы – это хорошо, – одобрил Кир.

– Ты фермент принял? – поинтересовался у него Ит.

– А то. Нет, знаешь, я буду тушенку жрать без фермента, чтобы потом с температурой валяться, – заржал Кир. – Дожидайся…

– Малина какая вкусная, – с восхищением сказал Скрипач. – Оторваться не могу. Уже не лезет, а все равно не могу.

Малины собрали большую миску, которая сейчас стояла на столе, и все равно, для зарослей это были слезы. Ит мысленно прикинул, сколько можно еще набрать, и решил, что если удастся купить сахар, надо будет попросить Берту сварить варенья. Про запас. Не пропадать же добру? Или, если она не захочет, попробовать сварить самостоятельно. Где-то он читал, как это делается. Кило ягод, кило сахара, все в кастрюльку, и варить час или полтора, чтобы загустело. Не так уже и сложно… в конце концов, можно снова дернуть Криди, он наверняка знает какие-то тонкости.

– Зачем отрываться? – удивилась Роберта. – Если нравится, то ешь на здоровье… Ребята, слушайте, у меня появился вопрос… не знаю, правильно ли я сейчас мыслю, но… Софья сказала, что это было покушение, верно?

– Угу, – кивнул Ит. – Именно так. Что такое на самом деле этот клещ, она показала всем, тебе в том числе. Не совсем понимаю, к чему ты клонишь.

– Может быть, это… ошибка? – Берта нахмурилась. – Может быть, это не Рыжего хотели, а кого-то еще?..

Она не договорила. Ит задумался, Кир недоуменно пожал плечами.

– А кого? – резонно спросил Скрипач, снова запуская в миску с малиной столовую ложку. – Да нет, Бертик, это действительно за мной охотились. У Софьи получилась очень стройная логическая конструкция. Смотри сама…

– Мы отправились в Подкаменную Тунгуску, Рыжий выловил структурный фон, пульсацию, подключился к точке, и замкнул ее контур на себя, – продолжил Ит. Скрипач кивал в такт его словам. – Смею напомнить, что мы, вернувшись в Москву, сделали на эту тему три доклада. В ГБ, в ИВК и отчет Службе. Ну, это ты и так знаешь.

– У меня не сходится, – покачала головой Берта. – Кто мог покушаться, кто и зачем? Чужих людей действительно не было – только свои, ты же сам подбирал группу, и…

Ит вздохнул.

– Не знаю, что и думать, – сказал он едва слышно. – Берта, правда. Не знаю.

– А если крыса? – негромко поинтересовался Кир.

– То есть? – напряглась Берта.

– Подменыш, – предположил он. – Кого-то из группы заменили, например. Возможно такое?

– Думаю, нет, – ответил Ит. – Мы бы поняли.

– Сомневаюсь. – Кир усмехнулся. – Моя любимая доктрина гласит, что на каждую хитрую жопу найдется свой винт с левой резьбой…

– Гревис, до чего же ты пошлое существо!.. – с неприязнью сказала Ольшанская. – Рыжий, хватит есть малину, давай гречку теперь.

– Попозже, – расслабленно попросил Скрипач. – Я, кажется, уже объелся.

– А для кого я ее, скажи на милость, варила?!

– А эти вот тоже ее едят, – нашелся Скрипач.

– Мы бы и макаронами обошлись, – заметил Ит. – Ешь давай, сказал. Довыпендриваешься…

– Ну ладно, ладно. – Скрипач обреченно вздохнул. – Но только немножко. Множко я точно не смогу.

Спать пошли в двенадцатом часу – день получился суматошный, беспокойный, все устали. Первым сдался Скрипач. Его, невзирая на протесты, отнес в комнату на руках Кир – согласно плану Софьи, вставать на костыли он должен был начать завтра. Потом, зевая и щурясь, отправилась к себе в мансарду «королева второго этажа». Ит с Киром помыли тарелки, погасили свет на веранде, и тоже разбрелись по комнатам.

Когда Ит лег, Скрипач тут же привычно ткнулся носом ему в плечо, тяжело вздохнул и вдруг неожиданно едва слышно сказал:

– Скотина ты все-таки.

– Чего? – опешил Ит.

– Скотина ты, говорю. Бесстыжая. Ты что днем устроил Гревису?

Говорил Скрипач на переделе слышимости – Ит сейчас был уверен, что ни Берта, ни Кир ничего услышать не смогут.

– Что я устроил? – спросил он, хотя и так знал ответ.

– То. Зачем ты так… тогда, на лодке?

– А ты откуда?..

– А оттуда. Я не спал. А тебя знаю, уж прости, как себя. За что ты с ним так?

– Я… – Ит растерялся. – Я, наверное… Родной, я ревновал в тот момент. Знал, что это чушь собачья, но ревновал… Потому что до этого мы с тобой друг друга спасли, а в этот раз он… и теперь…

– Ты разум не потерял, случайно? – Скрипач рассердился. – Он меня спас, по-твоему? Да?

– Да, – просто ответил Ит. – Я сплоховал, и мне Волк снотворное сделал, а он…

– А в твою тупую голову не приходила мысль, что он спас нас обоих? – В голосе Скрипача зазвучал упрек. – Ты, один ты, без меня долго прожил бы, случись что?

– Двадцать первый этаж… – Ит запнулся. – Нет, не долго. Ты же знаешь.

– Так вот, я говорю, тебе в голову не приходило, что он нас обоих спас? Не меня одного, а нас двоих!.. Двоих, башка твоя тупая!..

Ит потрясенно молчал.

Скрипач сейчас был прав на тысячу процентов.

Ит почувствовал, что от стыда у него пылает лицо – так омерзительно он сто лет себя не чувствовал.

– Иди и попроси прощения, – приказал Скрипач. – Не ожидал я от тебя, честное слово…

Кира в комнате не было, окно оказалось распахнуто настежь. Матрас с кровати, которая была коротка, рауф, оказывается, переложил на пол. Ит постоял секунду, потом решительно развернулся и вышел из дома тем же путем, которым покинул его Кир – через окно. Долю секунду постоял, послушав слабый ночной ветер, прошел вдоль стены дома, вышел на одну из просек, перемахнул через калитку. И, все убыстряя темп, побежал в сторону недалекого леса. Обоняние у него, как и любого рауф, было развито гораздо лучше человеческого, и ему не нужно было прикладывать никаких усилий, чтобы понять, в какую сторону отправился Кир.