– Где Брид?

– Черт его знает, где-то шляется.

Тринадцатый ушел. Ри проводил его рассеянным взглядом, потом почесал в затылке.

– Еще одна головная боль, – пожаловался он.

– Почему? – полюбопытствовала Роберта.

– Да потому, что они тоже «что-то чувствуют», и все уши мне уже прожужжали. Ты же знаешь, насколько они сильные…

Берта кивнула.

Мотыльки – Тринадцатый и Брид – были действительно более чем сильными эмпатами. Для них весь окружающий мир был как океан вибраций, тонких потоков, каких-то течений, постоянных изменений градаций тех величин, которые невозможно даже ничем измерить. Мало того, они филигранно умели «слушать» Сеть. Они могли «снять» выход Барда, например, за сутки до самого выхода – никто, кроме Мотыльков, не умел подобного. Снять и место, в котором Бард окажется, и его физическое состояние, и еще кучу других параметров… Мотыльков, всех, которых удалось в свое время спасти, ценили на секторальных и кластерных станциях на вес золота – потому что работали они на уровне Связующих, и при этом не были привязаны к определенному Барду.

С Сэфес Мотыльки, впрочем, тоже работали очень охотно. Когда им это удавалось, конечно. Контроль Мадженты, как известно, еще малочисленнее, чем Контроль Индиго.

– А что-то конкретное они говорили? – Берта подперла щеку ладонью, прищурилась – прямо в глаза ей светило закатное солнце.

– Они просили посмотреть Москву.

– В смысле?.. А откуда они…

– Ольшанская, у тебя вопросы порой ну просто замечательные. Откуда? Вон, спроси у Брида, откуда. Оттуда. И никто, кроме них, не «ловит», что в Москве есть что-то. А они поймали. Были бы нормального размера, сами бы уже смотались, наверное. Разведчики. «Откуда», – передразнил он невесело. – Сейчас, подожди… Брид, пойди сюда! – позвал он. – Расскажи Берте все то, что рассказывал мне утром.

– А сам ты не мог? – Брид взобрался на бревно и сел рядом с ними. – Начальник, блин. Ладно. Бертик, смотри, что получается. Представь себе, что ты идешь по улице и находишься в самом ее начале. А в конце улицы упало что-то очень тяжелое. Ну очень. Железяка какая-то огромного размера.

– В смысле? – не поняла Берта.

– Ты не перебивай, ты дослушай. – Брид осуждающе покачал головой. – Она упала на землю, и… ты, не видя, что именно упало и как упало, можешь сказать, что там, в конце улицы, произошло?

– Нет, не смогу, – ответила Ольшанская. Встала с бревна, потом присела на корточки рядом с Бридом, чтобы лучше его видеть. – Скорее всего, я почувствую вибрацию и услышу звук.

– Верно, – кивнул Брид. – Но при этом ты не сможешь точно сказать, где упало это что-то, что именно упало, и…

– Я поняла, – согласилась Роберта.

– Так вот. Мы с Тринадцатым слышим эти звуки и чувствуем эти вибрации постоянно, – принялся объяснять Брид. – Но у нас нет возможности пройти всю улицу и посмотреть, что там на самом деле.

– А раньше… подожди, Брид, вы же раньше бывали у нас, и…

– А раньше этого в помине не было, – хмыкнул Брид. Развел руками. – Ну то есть что-то, может, и было, но не так. Как-то иначе. Машина была, но она не работала. А теперь работает. И мы ее слышим.

– Вот даже как. – Роберта задумалась. – У тебя нет мыслей, почему это произошло?

– Есть, – тут же отозвался Брид. – Машина заработала, потому что включатель собрали почти полностью.

– Чего? – опешила она.

– Того. Раньше у включателя не хватало деталей. Теперь почти все детали на месте, и он начал включать эту машину. – Брид соскочил с бревна. – И она стала работать. Но не в полную силу. Пока.

– Ничего не поняла, – покачала головой Ольшанская.

– А я тоже ничего не понимаю, – отозвался Брид. – По крайней мере, на данный момент – не понимаю. Но что-то железное падает постоянно, машина разогревается, и мы ничего не знаем до сих пор… Тринадцатый, куда?! Куда тебе в лес, Джесс нам запретила!..

Он бегом сорвался с места и рванул куда-то в сторону опушки.

– И что это было? – недоуменно вопросила Ольшанская.

– Игра в угадайку, – неприязненно отозвался Ри. – Вот эту чушь они мне рассказывают трое суток. По очереди. И настаивают на поездке в Москву.

– Ну давайте завтра съездим, – предложила Роберта. – Впятером. Ты, Джесс, ребята, я… А, ну и этих возьмем. Всемером, в таком случае. А Джея оставим с Криди, зачем собаку мучить?

– Твоя правда. Берта, аппаратура есть?

– Кое-что есть, но если бы твоя…

– Мою тоже возьмем. «Беты» возьмем. И вторую лодку, на одной не поместимся, они громоздкие.

Роберта задумалась, что-то прикидывая.

– Ит, вы завтра в Москву сможете? – спросила она в пространство. Знала – услышит. Для них это в большей степени игра: с какого расстояния они вообще могут брать речь на слух, она точно не знала, но сейчас и вот так, метров с двадцати – за милую душу.

– Сможем. – Ит подошел к ним. – Я только вечерком к Семену тогда загляну, отменю вылет на завтра, хорошо? А то неудобно получится. Вы что-то решили?

– Ничего мы пока что не решили. – Ри нахмурился. – Проверим точку, которая в черте города, вечером обратно.

– Не успеем, – покачал головой Ит. – В городе переночуем. Ты сам посмотришь, или у Берты, или у нас… места достаточно.

Ри покивал.

– А нас сегодня кормить будут или нет? – поинтересовался он словно бы невзначай. – Или вы все мясо отдали собаке?

– У тебя не собака, а большой белый проглот, – рассердился Ит. – Ты говорил, что ты его воспитывал. Это называется воспитание? И вообще, ты его в принципе кормишь? Он съел черт-те сколько мяса. Он съел хлеб. Он трескает сушки. Он, черт возьми, яблоко слопал, целиком, с кожурой и семечками! Кир решил поприкалываться, потому что даже он, рауф, знает, что собаки не едят яблоки, а твоя собака почему-то ест, и еще добавки просит!..

– Так, все, – Ри решительно поднялся. – Я немедленно прекращаю этот балаган. Хватит совать ему всякую дрянь! Где они? Куда вы дели мою жену и мою собаку, изверги?! Джесс!.. Джессика!..

Он решительным шагом направился куда-то в сторону костра, и вскоре оттуда донесся взрыв смеха и веселый голос Скрипача, объясняющего что-то про то, чем положено кормить женщин и собак.

– Ит, тебе уже рассказали про большую машину и падающую железку? – поинтересовалась Роберта.

– Рассказали, – покивал тот. – Только к этим откровениям не хватает переводчика. Я лично ничего не понял, – признался он. – Или… нет, не понимаю. Пытался у Тринадцатого добиться, что он имеет в виду под включателем, и едва не схлопотал шампуром в глаз. Потому что, как мне кажется, они сами не понимают.

– Думаешь?

– Они умеют говорить вполне конкретно, я их все-таки давно знаю. А сейчас не говорят. Или вот так, загадками, или вообще отмалчиваются. Не знаю… Ладно. Пошли мясо есть, а то Гревис с Джеем оставят нам только пустые шампуры.

Утром отправились в город. Маршрут на этот раз был другой. Предполагалось дойти до Московского моря, там проскочить до Обручевской набережной, а уже оттуда отправиться или пешком, или на чем-то рейсовом до Балаклавки.

– Там от Калужской близко совсем, можно или через лес проскочить, или по улице пройти, – объясняла Берта. – Ну а потом, как вариант, можно будет на лодке до дома добраться, но по каналам. Дольше получится.

– Дольше – это не то слово. – Скрипач с досадой покачал головой. – Это сначала переть до Очаковки по трем каналам, потом всю Очаковку, потом до Лужников, и только потом домой. Я эту речку ненавижу! От нее всегда несет помойкой.

– К сожалению, да, – покивала Берта. – Но других вариантов нет.

– Плохо то, что сейчас придется через Захарово пилить, – поморщился Ит. – Тоже то еще веселье…

В результате на дорогу убили почти четыре часа. Ит обратил внимание, что от местных скоростей они все-таки отвыкли, ох и отвыкли. Неспешность эта раздражала порой ужасно, особенно в первый месяц пребывания на Терре-ноль. Для того чтобы преодолеть пустяковое, в общем-то, расстояние, требовалось убить в десять раз больше времени, чем обычно.