Две недели спустя, пятница, вечер. Я иду на день рождения к Николе. Несколько недель я мучался вопросом, что подарить — хотелось выбрать такой подарок, чтобы он хоть отчасти возместил все тринадцать дней рождения, которые я пропустил. Вспомнив наш поход по магазинам несколько недель назад, я позвонил Кейтлин и выяснил Николин размер. Долго ходил по магазинам, выискивал вещи, хоть отдаленно напоминающие то, что она меряла в тот день, рассматривал со всех сторон, приценивался — и уходил, так ничего и не выбрав. Не хотелось делать подарок, за который она вежливо поблагодарит и засунет в самый дальний угол гардероба. Если уж дарить, думал я, так что-нибудь такое, чтобы она от восторга рот открыла. Чтобы почувствовала: я отлично ее изучил, поэтому и подарок получился правильный.

Мне пришло в голову просто дать ей денег — для подростка вариант идеальный — но, подумав, я понял: это совсем не то. Может быть, компакт-диск? Но с музыкой та же беда, что с одеждой: слишком многое зависит от личного вкуса, слишком легко дать промашку. Прочие варианты, вычеркнутые мною из списка, включали: новый мобильный телефон, тени для век, духи, машину (тут я понял, что чересчур разошелся), компьютерную игру, билеты на концерт, сувениры с автографами от кого-нибудь из модных исполнителей, у кого я брал интервью для «Крутой девчонки», и новую пару кроссовок. Под конец, пробежавшись еще раз по исчерканному списку, я выбираю два подарка и тщательно заворачиваю их в сверкающую синюю фольгу.

— Дейв! — вопит Никола, открыв дверь.

— Привет, милая! — Я чмокаю ее в макушку, протягиваю свои два подарка, но бутылку вина, купленную по дороге, оставляю себе.

— Спасибо! — Она приподнимается на цыпочки и целует меня в щеку. — Мама говорит, прежде чем открывать подарки, надо дождаться, пока все придут. Моих двоюродных сестер еще нет — они вечно опаздывают, так что придется подождать.

— С ума сойти — целых четырнадцать лет! — театрально вздыхаю я.

— А я похожа на взрослую? — интересуется она. Прежде чем ответить, я окидываю ее внимательным взглядом. Судя по всему, Никола с ног до головы обрядилась в сегодняшние подарки: все на ней с иголочки новенькое — темно-синие расклешенные джинсы, босоножки на относительно высоких каблуках и облегающий черный топик со сверкающей надписью: «Принцесса Греза». Тугие кудряшки рассыпались по плечам, а «выходной» макияж сегодня не кажется наклеенным на детское личико. Да, Никола выглядит совсем взрослой. И очень, очень красивой.

— Да, — с широкой улыбкой отвечаю я. — Ты совсем взрослая. А теперь можно мне войти?

Сообразив, что загородила мне проход, Никола смеется.

— Конечно! — говорит она.

Она вводит меня в гостиную, где уже включен какой-то кошмарный сборник клубных ремиксов — ровно на такой громкости, чтобы подросткам было весело, а взрослым не приходилось кричать. Комната битком набита — здесь, наверно, человек тридцать. Никола спрашивает, не хочу ли я чего-нибудь выпить. Я отвечаю: спасибо, сам налью. Она говорит, что мама на кухне, готовит.

— Дейв! — восклицает Кейтлин, когда я вхожу на кухню.

Она как раз запихивает в духовку поднос с мясом. Еще одна женщина разворачивает фольгу, прикрывающую блюдо с бутербродами: она оборачивается на меня, затем снова смотрит на Кейтлин и улыбается.

— Рада снова тебя видеть, — говорит Кейтлин. — Как хорошо, что ты пришел!

Она закрывает духовку и, выпрямившись, вытирает руки бумажным полотенцем. Сейчас Кейтлин совсем не похожа на ту, что памятна мне по нашей прошлой встрече. Она сняла очки и распустила волосы, и черные ирландские кудри ее красивыми волнами обрамляют лицо. С удивлением я вижу на ней такие же расклешенные джинсы, босоножки на каблуках и черный топик «Принцесса Греза».

— Что такое? Кажется, у Николы появилась близняшка? — говорю я.

Кейтлин смеется.

— Ты про одежду? Да, девушки О'Коннелл любят пошутить! Мы с Николой иногда делаем вид, что мы не мама с дочерью, а сестры. Джинсы и туфли у меня уже были, а топик — немного запоздавший подарок на День матери. Хотя, по правде сказать, покупать его мне пришлось самой.

Я протягиваю ей бутылку вина.

— Спасибо, — говорит она. — Очень мило: честно говоря, наши запасы оставляют желать лучшего.

Подруга Кейтлин явно умирает от желания быть мне представленной. Что-то в ней кажется знакомым, но я никак не могу сообразить, что. Наконец, плюнув на хорошие манеры, она говорит:

— Я Колин, лучшая подруга Кейтлин и крестная Николы. — И протягивает руку. — Рада с вами познакомиться.

— Я Дейв, — отвечаю я, пожимая ей руку.

Кейтлин смеется.

— Колин своего не упустит, верно? Прошу прощения: Колин, это Дейв, Дейв, это Колин. Самое смешное, что вы уже встречались.

— Вы меня не помните? — улыбается Колин. — Я была на Корфу вместе с Кейтлин. А в тот вечер ушла с вашим приятелем Джейми.

Тут все становится на свои места.

— Ах да, конечно же! — говорю я. — Рад снова с тобой встретиться, Колин.

— С тех пор, как она услышала, что мы снова общаемся, просто умирала от желания с тобой поговорить, — сообщает Кейтлин.

— Почему?

Женщины обмениваются лукавыми взглядами.

— Скажем так, — давясь от смеха, начинает Кейтлин. — Колин питает тайную надежду, что ты не потерял контакта с Джейми и что он все еще одинок.

И тут обе они покатываются со смеху.

— То есть тебе нужен телефон Джейми Эрла? — уточняю я.

— Он такой душка! — в восторге восклицает Колин. — Помню, задница у него была, как созревший персик!

— Вообще-то я уже целую вечность с ним не виделся, — говорю я, когда мне удается справиться со смехом. — Последнее, что о нем слышал — что живет он в Борнемуте и работает в каком-то отеле. Но телефон его родителей у меня сохранился.

— Отлично! — восклицает Колин. — Миссия выполнена, так что пойду-ка посмотрю, у всех ли гостей есть что пить, а вас оставлю наедине.

И, подмигнув, она хватает две бутылки вина — красного и белого — и исчезает.

— Не обращай на нее внимания, — говорит Кейтлин, вытирая стол бумажным полотенцем. — Она расплевалась со своим приятелем — в пятый раз за пять лет — так что теперь у нее ветер в голове гуляет.

Я улыбаюсь, но молчу.

— Так что же, выбрал подарок Николе? — спрашивает она.

— В конце концов выбрал, — отвечаю я. — Ну и пришлось же мне поломать голову!

— Что бы ты ни подарил, ей понравится. Она не привередлива.

— Приятно слышать, что в случае чего она меня пожалеет.

— Я не это хотела сказать!

— Понимаю.

— Знаешь, она так тебя ждала! И наряд, и прическа, и косметика — все это для тебя.

— Для меня?

— Сегодня она мне сказала, что хочет выглядеть безупречно, потому что ты придешь. Я пыталась объяснить, что тебе это не так важно, но она ничего слушать не стала.

— Она и вправду прекрасно выглядит.

— Верно. У нас в гостях пара мальчишек из ее школы — они, бедняги, с нее глаз не сводят.

— А Брендана Кейси нет?

— Я так понимаю, она в нем разочаровалась.

Долгое молчание.

— Очень жаль, что твоя жена не смогла прийти.

— Мне тоже жаль, — говорю я. — Видишь ли, она сейчас исполняет обязанности редактора в журнале, работы выше крыши, так что… — Я умолкаю, ясно понимая, что Кейтлин мне не верит, и говорю правду: — Она не захотела прийти.

— Я так и подумала, — говорит Кейтлин. — Нелегко ей сейчас. Окажись я на ее месте, может быть, вела бы себя так же.

— А мне-то что делать? Не могу же я отречься от Николы! Она уже здесь, во мне, она часть меня… как и Иззи.

— Понимаю.

— Ничего ты не понимаешь! Все гораздо сложнее, — отвечаю я и, глубоко вздохнув, рассказываю ей о выкидыше.

— Как грустно, — говорит Кейтлин, выслушав историю до конца. — Неудивительно, что она не хочет знакомиться с Николой.

— Но что же делать? Я не хочу, чтобы Иззи так к ней относилась. И не хочу, чтобы Никола считала себя виноватой. А ведь так и будет, если Иззи не передумает. Теперь, когда все открылось, Никола непременно начнет спрашивать себя, почему Иззи не хочет ее видеть?