— Поворачивай! — кричу я.

— Куда?

— Э… налево. Нет-нет, направо.

Слишком поздно. Мы пропустили поворот.

— Ты не могла бы предупреждать меня заранее? До того, как мы проедем мимо?

— Было бы хорошо, если бы ты ехал чуть медленнее, — решительно отвечаю я.

Мы смотрим друг на друга. Этот человек ужасно нетерпим. Нарушая правила, мы разворачиваемся посреди улицы и едем обратно.

— Так влево или вправо нам нужно повернуть?

— Вправо, — уверенно говорю я.

Но мы же развернулись!

— Нет! Влево! Я имела в виду влево!

Джеймс нажимает па тормоз, и машина с визгом останавливается у обочины.

— Господи! Так вправо или влево? И что у тебя с руками?

Я молчу, стараясь что-нибудь придумать, чтобы прояснить ситуацию. Проблема в том, что в голову ничего не приходит. Смотрю па свои руки, может быть, они подскажут мне ответ. Но они не расположены к общению. Придется сказать правду.

— Не могу сообразить, где лево, где право, — тихо говорю я.

Ну и денек! Джеймс молчит. Ожидаю взрыва гнева, но, к моему удивлению, ничего не происходит.

— Пересаживайся. Ты поведешь, а я буду говорить, куда ехать.

Он выходит из машины и садится на мое место, а я перелезаю на водительское сиденье.

— У тебя дислексия? — спрашивает Джеймс.

Мы пристегиваемся, и я регулирую кресло под свой рост.

— Нет! — с жаром отвечаю я. — Я просто путаю, где лево, где право.

— Разве это не называется дислексией?

— Нет.

Я завожу двигатель и жду указаний. Секунду он смотрит на листок бумаги. За десять минут мы беспрепятственно доезжаем до места назначения, и за это время он ни разу не употребляет слов «влево» или «вправо». Просто делает знак рукой и говорит «Поворачивай». Должна сказать, что я приятно удивлена. На какое-то время начинаю видеть в Джеймсе Сэбине человека.

Мы останавливаемся у старомодного магазинчика в Клифтоне — богатом районе Бристоля. Он как раз такой, каким в моем представлении должен быть антикварный магазин. Мы молча достаем вещи из машины. Смотрим друг на друга, не зная, что сказать. Тут его мобильник, спасая нас от дурацкого положения, начинает громко звонить.

— Алло? Привет, да, я занят… Не беспокойся, я помню. Где он живет, еще раз? Будет спрашивать, как часто я хожу в церковь? Нет проблем… Увидимся около восьми. Пока!

Надо полагать, это будущая жена. Во время его разговора я достаю из сумки какие-то вещи и начинаю вертеть ими в руках, чтобы он не подумал, будто я подслушиваю. Мгновение нашего с ним замешательства прошло, и Джеймс вновь обретает свой обычный облик.

— Готова? — спрашивает он, убирая телефон обратно в карман.

Я закрываю машину, и мы идем к месту преступления. Лиловый «жук» Винса останавливается позади нас.

— Эге-ге!.. — он машет нам из окна.

Джеймс тяжело вздыхает. Винс выходит из машины и семенит к нам. Сегодня на нем белые джинсы и бирюзового цвета футболка с надписью «Клевый парень!». Из-под берета торчат взъерошенные волосы. Все это дополняется, — да, вы угадали — волшебными башмаками с цепочками. Я не могу. Обожаю его. Он целует меня в обе щеки.

— Дорогая! Видел тебя по телику. Как ты пролила стакан воды на Джайлиса! Я так и упал от восторга!

Продолжая тараторить без передышки, он поворачивается к Джеймсу:

— Доброе утро, детектив! Прекрасно выглядите, очень по-летнему!

— Спасибо, Винс.

Джеймс смотрит на него, неловко улыбаясь. Он одет в голубую рубашку с расстегнутым воротом (закатанные рукава открывают загорелые предплечья) и выцветшие вельветовые брюки. Не чета нашему фотографу.

Винс, — продолжает Джеймс, — ты не будешь против, если я попрошу тебя надеть свитер? Мы будем заниматься расследованием, допрашивать людей, и я не думаю…

Он многозначительно смотрит на надпись «Клевый парень!».

— Конечно, детектив Сэбин. Я понимаю, о чем вы говорите, но не беспокойтесь, меня никто не заметит, я просто сольюсь со стенами.

Винс делает быстрое движение руками, как бы в подтверждение своей способности оставаться незамеченным.

Джеймс, кажется, полон сомнений.

Когда Винс поворачивается и направляется к машине, на его футболке обнаруживается еще одна надпись — «Хочешь меня?». Мы с Джеймсом переглядываемся.

Когда мы входим в магазин, раздается старомодный звон колокольчика. Чтобы пройти в дверь, Джеймс вынужден наклонить голову. Пахнет старыми вещами. Мы видим мебель разнообразных форм и размеров. В магазине царит мрачная полутьма, потому что окна слишком малы для того, чтобы через них проникло нужное количество света. На звонок колокольчика, как будто из ниоткуда, появляется человек. Он с головы до ног одет в твид (жилет у него тоже твидовый). У него маленькие усики и круглые очки. Джеймс раскрывает перед ним удостоверение:

— Я детектив Джеймс Сэбин, а это…

— Холли Колшеннон, — не выдерживаю я и делаю шаг вперед. — Я здесь только для того, чтобы наблюдать.

Человек мягко пожимает руки нам обоим:

— Я мистер Рольфи, хозяин магазина.

— Вы можете показать нам место, откуда грабитель попал в магазин?

— Конечно.

Мы идем за ним в глубь магазина.

— Как обычно, я сегодня приехал около восьми утра. Редко пользуюсь задней дверью — только для того, чтобы вынести мусор. Вскоре после приезда я понял, что пропали некоторые вещи, после чего я пришел сюда и увидел, откуда незваный гость проник внутрь.

Он жестом указывает на застекленную дверь. Стекло двери разбито, а замок взломан.

— У вас есть сигнализация, мистер Рольфи?

— Да, есть. Надо полагать, ее каким-то образом отключили. Она не работала сегодня утром, но я сначала подумал, что просто нет электричества. Сам звонок оказался на улице, в ведре с водой.

Он выходит наружу, очевидно желая показать нам утонувший звонок, но Джеймс движением руки останавливает его:

— Пусть лучше сначала посмотрят полицейские, мистер Рольфи. Они скоро подъедут. А пока их нет, составьте, пожалуйста, список пропавших вещей.

Мы возвращаемся в магазин. Я вижу, как Винс что-то фотографирует снаружи.

— Я уже сделал это, пока ждал вас, — говорит мистер Рольфи. Он подходит к столу, достает лист бумаги и вручает его Джеймсу.

Джеймс быстро просматривает список:

— На какую сумму вы оцениваете пропавшие вещи?

Мистер Рольфи откашливается:

— Я бы сказал, что, кто бы ни был виновником всего этого, у него наметан глаз. Например, была украдена дорогая ваза, а эта безделушка преступника не заинтересовала. — Он указывает на предмет, лежащий на столе. — Копия. Практически ничего не стоит.

Он поднимает глаза, услышав звонок в дверь. Заходит Роджер со своей командой. Винс незаметно идет вслед за ними.

Джеймс вручает мне список украденного и вместе с полицейскими начинает осматривать магазин.

— Вы напишете об этом в своем «Дневнике»? — спрашивает мистер Рольфи.

— Э… да. Если вы не против.

— В завтрашнем выпуске?

— Наверное.

Винс пару раз щелкает меня, когда я, нахмурившись, изучаю список. Затем он фотографирует несколько вещиц и вслед за остальными проходит дальше.

Я продолжаю изучать список. Здесь есть что-то, что мне не нравится, только не могу понять, что именно. Какая-то мысль все время крутится у меня в голове, но Винс отвлекает меня, и я ее теряю. Хмурюсь еще сильнее, пробегаю глазами по списку и вдруг останавливаюсь на одном из пунктов.

Настенные часы восемнадцатого века.

Меня пронзает догадка. По-моему, часы были в списке Себастьяна Форкуар-Уайта. И разве миссис Стефенс не говорила, что грабитель взял часы, которые ей подарил муж? Не помню, значились ли часы в списке Уильямсов.

Я иду по магазину:

— Джеймс?

Он оборачивается, и я делаю ему знак рукой.

— Ты заметил, что во всех списках украденных вещей есть часы?

— Да, заметил.

— Это как-то поможет расследованию?

— Я не знаю, — вздыхает Джеймс. — Понимаешь, все вещи, которые берет грабитель, достаточно маленькие, чтобы их можно было унести, так что это может быть совпадением. Вряд ли мы обнаружим в этих списках буфеты в стиле Людовика Восемнадцатого.