С губ Сергея чуть было не сорвалось «Нет!» Но он не стал портить девушке праздник. Геля к нему долго готовилась, и не зря. Никакие бриллиантовые диадемы и наряды великих императриц не могли затмить собой ее вызывающую красоту, слегка подпорченную клыками.

– Мне не хочется уходить, тут очень интересно.

– Хорошо. Я подожду, когда тебе наскучит этот хоровод. Думаю, что это произойдет скоро. Жду тебя в своей комнате на втором этаже.

Геля взяла в руку пушистый хвост барса и, помахивая им, скрылась в толпе танцующих. Сергей остался в центре зала один. В толпе он заметил восковую маску черепа, скрытую капюшоном черного длинного плаща. Этот зловещий наряд где-то раздобыл Эдик Ордовский. Маска смерти. Только косы в руках не хватало, впрочем, ее наверняка отобрали бы на въезде. Охрана всех проверяла металлоискателями на наличие оружия. У мушкетеров даже шпаги отняли, а у капитана Гранта – кортик. Были приняты самые строгие меры безопасности. У журналистов проверили все фотоаппараты и видеокамеры, правда, сейчас о таких мелочах уже забыли.

В воздухе плавали воздушные шарики с подвязанными к ним коробочками в ярких упаковках. В них лежали подарки. Те, кому удавалось поймать шарик, могли найти в коробочке пару путевок на Мальдивы или золотую брошь. Никто никогда не подсчитывал, во сколько мэру обходятся маскарады, здесь о деньгах не думали, здесь веселились и получали удовольствие.

Музыка резко смолкла, и на сцену вышел Бэтмен. Сказочная летучая мышь с черными перепончатыми крыльями сняла маску. Публика зааплодировала.

Мэр взял микрофон и заявил:

– Всем веселья и счастья! Хочу угостить вас своим фирменным пуншем на соках моих редчайших цветов. Каждому достанется лишь по бокалу, но вкус вы запомните на всю жизнь.

Он вновь надел маску и скрылся за кулисой, а через несколько секунд появился, держа обеими руками огромную шарообразную вазу из хрусталя, доверху наполненную желтовато-розовой жидкостью с плавающими на поверхности лепестками. Сосуд он поставил на край авансцены, а сам спрыгнул вниз. Официанты-гусары начали выставлять подносы с чистыми бокалами. Первые десять бокалов наполнил сам Пичугин. Золотым половником с изогнутой ручкой. Гости потянулись к сцене с криками «ура».

Опять заиграла музыка. Сергей все еще стоял посреди зала и улыбался. Ему нравилась непосредственная обстановка, и было очень смешно наблюдать, как гость в сутане папы римского пил пунш и причмокивал.

Кто-то тронул его за плечо. Сергей оглянулся. Перед ним стояла еще одна красотка. Похоже, сегодня он имел успех у женщин. На этот раз на танец его пригласила цыганка. Длинные черные кудрявые волосы, золотые серьги полумесяцем, смуглая кожа, десятки монист из звонких монет, ярко-красная блузка, цветастая юбка до пола и маска с легкой вуалью, подвешенной к краям… У Сергея пересохло в горле. Он принял приглашение и закружил незнакомку в вальсе. Сейчас он еще не осознавал, что с ним творится. Его смущали карие глаза, смотревшие на него сквозь прорези маски. Цыганка молчала, но ему казалось, будто он слышит стук ее сердца. Хотелось обнять ее и прижать к себе, но не хватало сил. Его словно парализовало, и только ноги послушно двигались, подчиняясь музыкальному ритму. Неожиданно он ощутил, как под маской по щекам потекли слезы. Губы подрагивали, он не мог произнести ни слова, а хотелось кричать…

Закричал не он, а женщины. Дикий бабий визг статских дам ее величества заглушил залпы хлопушек. Музыка оборвалась. Танцующие попятились, образуя круг, словно в воду кинули камень и от него разбежались круги. Камнем в этом случае стал мэр.

Бэтмен лежал на паркете, раскинув руки-крылья в разные стороны. Из горла торчал здоровенный кухонный нож. Белая манишка с бантом пропитывалась кровью. Сергей пробежал взглядом по толпе, но лица скрывались под смеющимися масками. Маски Смерти среди них не было.

– Всем оставаться на своих местах! – нарушил оцепеневшую тишину человек в костюме джокера. Он сорвал с себя маску, и все узнали майора Балабанова. Он был единственным, кто подошел к трупу и попытался нащупать пульс. – Этот человек мертв. Прошу всех пройти в обеденный зал и оставаться там до особых распоряжений.

Люди зашушукались. Сергей оглянулся. Цыганка исчезла. Он пробился сквозь плотную толпу к выходу, который еще не успели перекрыть.

Поляна перед домом по-прежнему освещалась залпами непрекращающегося салюта, а в двадцати метрах от здания продолжал играть оркестр, раздавались веселые возгласы и звенели бокалы.

Сергей сел на газон и тупо уставился в утопающую в темноте даль.

Нога ударила по педали тормоза, и машина замерла на месте. Скорее всего, сработал инстинкт, а не голова. Вряд ли в таком шуме он мог слышать женские крики. На этой улице в поздние часы все кабаки работают. Молодежь завлекают как могут. За каждой дверью грохочет музыка. Чем громче, тем лучше. Люди тут уже не живут. Старые двухэтажные дома отреставрировали кто как сумел. Все первые этажи пошли под бары, харчевни, кафе и прочие увеселительные заведения. Вторые этажи арендовали под офисы.

Днем на «Кишке» тихо. Ночные гуляки отсыпаются. Андрей Визгунов не любил этот район и без нужды здесь не появлялся. Сегодня решил сократить путь и очутился в настоящем гадюшнике. Лучше бы объехал, но что теперь рассуждать. Взгляд устремился на темную улочку. Точнее, на коридор между домами шириной не более двух метров, заваленный мусором, ящиками, заставленный помойными баками. Машина здесь не проедет. Местные бандюки по этим закоулкам на мотоциклах гоняют. Весь район исполосован подобными коридорами и подворотнями с проходными дворами.

Метрах в двадцати от машины Визгунова трое подонков избивали девчонку. Конечно же, она кричала, но в чужие дела здесь никто не вмешивался. Визгунов стал исключением. В машине работала рация, но он о ней не подумал. Успеть бы! Он включил сирену, выхватил из кармана пистолет и, бросив машину, помчался на помощь.

Со шпаной он справился бы, но опоздал. Выстрел в воздух и милицейская форма не помогли. Парни свое дело сделали и дали деру. Гоняться за стаей ублюдков по темным дворам бессмысленно. Их словно ветром сдуло, а он далеко не мальчик и для соревнований не годен.

Девчонка лежала на горе мусора, по платьицу в области живота растекалась кровь. Думать было некогда. Визгунов поднял ее на руки и рванул к машине. На заднем сиденье после химчистки салона еще остался расстеленный целлофан, вот и пригодился. Он положил на него девушку, захлопнул дверцу и сел за руль. Сирена продолжала выть. До больницы путь не близкий, а здесь надо бы две лечебницы выстроить, по одной на каждый конец «Кишки».

«Кишкой» прозвали улицу Пушкина. Длинная, узкая, бесконечная, а крови тут проливается больше, чем во всем городе вместе с областью. Три полицейских участка с особо обученным составом крепких мужиков не справлялись с осиным гнездом.

Сработала рация. Визгунов схватил ее.

– Балабанов на связи, ты где, Борисыч?

– Жму в девятую городскую со стороны «Кишки». Подранка подобрал.

– Иду тебе на перехват. Жду у перекрестка Второй Строительной.

– Лучше у больницы.

– Хуже. У тебя времени нет. Иначе еще одного подранка подбирать придется.

– Ладно.

Время шло к полуночи, город опустел, Визгунов мчался как угорелый, только тормоза визжали на виражах.

На светофоре у перекрестка двух узких улиц он увидел полицейский «форд» и притормозил, не прижимаясь к обочине, прямо посреди улицы. Из «форда» выскочил молодой мужчина в мундире майора полиции. Подбежав к автомобилю Визгунова, он запрыгнул на переднее сиденье. Машина тут же сорвалась с места.

– Что за срочность, Тимур? – спросил Визгунов.

Балабанов обернулся и взял девушку за руку.

– Вези ее в морг, Борисыч. Пульса нет.

– Уверен?

– А то я мало жмуриков видел.

Визгунов затормозил и ударил кулаками по рулевому колесу.