– Это символ триединства Богини: растущая Луна, полнолуние и Луна убывающая; рождение человека, жизнь и смерть; прошлое, настоящее и будущее.

«Прекрасное воплощение догмата», – подумала Анаис, разглядывая статуи. В глубинке чаще всего ограничивались полумесяцами и кружком луны.

– Богиня покровительствует чародейству и плодородию, карает неверность и супружескую измену, способствует свершению мести, заботится об униженных и оскорбленных. Нэре нужно успеть ко всякому умирающему, чтобы препроводить его душу к очередному воплощению. Естественно, ей не хватает времени, поэтому, просыпаясь по утрам, мы сожалеем, что ночь коротка и не длится дольше, – учила женщина дочку.

Статуи взирали сурово, и веяло от них торжественностью, коей Анаис никогда не ощущала в храмах жизнерадостного Лита. Заглянув в десяток обителей радости, она утвердилась во мнении, что храмы бога-солнца – самый настоящий балаган: хоры и прихожане распевают, прихлопывают, притопывают, даже пританцовывают. Чтобы не выделяться среди них, приходилось нацеплять радостную улыбку, от которой у нее быстро начинало сводить скулы. Наверное, с непривычки. Улыбка – редкое явление для нэреита, если, конечно, это не способствует получению выгоды.

– Лит создал мир живых, и Нэре познала чувство ревности и ненависти, – рассказывала девочке мать. – С тех пор богиня гонится за супругом со скалкой, чтобы воздать ему по заслугам. Хоть литарии считают, что это он пытается догнать смертельно обиженную Нэре, чтобы утешить. Но мы-то прекрасно знаем, что богиня в этом не нуждается. Вот так и дробятся сутки на день и ночь.

«И никто доподлинно не знает: свет ли гонится за тьмой или наоборот», – подумала Анаис и даже испугалась, что будет тут же наказана за маловерие, но богиня-луна не обратила на нее ни малейшего внимания.

– С тех пор как Нэре познала горькое разочарование, она не признает чувств и эмоций, ибо они – грех. Когда стоишь перед алтарем, особенно остро ощущаешь свое несовершенство, – вздохнула женщина.

Анаис вышла из храма, ни о чем не попросив богиню. Она уже позабыла, когда в последний раз читала утреннюю молитву с сожалениями, что ночь была коротка, и время Нэре так быстро прошло. Ее ждала Эрида!

В этом городе и правда было на что посмотреть. Что греха таить, даже избалованные столичные жители иной раз останавливались, разинув рот, и глазели на новые архитектурные изыски. Это вычурное великолепие приходилось ежегодно обновлять, вызывая магов-строителей и магов-декораторов. Иначе все эти финтифлюшки опадут, как осенние листья.

Анаис долго рассматривала дом на улице Монетчиков. Его проект возник не иначе как после ночного кошмара, посетившего архитектора душной летней ночью. Стены больше смахивали на склоны горы во время извержения вулкана, а сочетание ядовито-красного и черного цветов заставляло нервничать.

Анаис провела много часов, бродя по улицам Эриды и созерцая витые, уносящиеся ввысь башни, дома самых неожиданных форм и расцветок. Немало времени она потратила на любование аллеей неопадающих фонтанов. Их струи поднимались до определенного, точно рассчитанного уровня, а потом возвращались к зародышевому состоянию. Прелесть была в том, что никакой магией тут и не пахло, всего лишь умелое использование поверхностного натяжения воды. Об этом ей шепнул один из внутренних голосов, но увлечь Анаис темой сложнейших математических расчетов ему не удалось.

Постепенно у девушки выработался определенный распорядок дня. Она поднималась с постели ранним утром, завтракала в таверне при гостинице, где поселилась, и за неимением других занятий отправлялась бродить по городу. Перекусывала в маленьких забегаловках и шла дальше, куда глаза глядят. Неудивительно, что однажды ноги занесли ее в «злачный квартал».

Узкие грязные улочки и обшарпанные стены домов удивили Анаис несхожестью с тем, что она привыкла видеть в столице. Здесь люди явно не заботились о внешнем виде своих жилищ, а внутрь девушка поостереглась бы заглядывать, даже будучи любезно приглашенной. Хоть церемонии в этом квартале были явно не в ходу.

Когда Анаис увидела, что навстречу ей, полностью перегородив улочку, движется группа людей с надвинутыми на глаза капюшонами, она убралась с дороги в первую попавшуюся лавчонку, решив, что выбирает меньшее из зол. Девушка захлопнула за собой дверь и привалилась к ней спиной, прислушиваясь к шагам снаружи. Когда глаза привыкли к полумраку, столь нехарактерному для торговых заведений Эриды, Анаис обнаружила, что зашла в табачную лавку, хоть и по запаху догадаться было нетрудно.

За прилавком сидел мужчина совершенно гадкого вида. Он молча наблюдал за посетительницей и попыхивал трубочкой. Тут и принюхиваться не нужно, чтобы определить, чем хозяин ее набивал.

– Кхм, – Анаис прочистила горло, в котором уже начало першить от дыма, за много лет пропитавшего в этом помещении даже каменные стены. На них отложился желтовато-бурый налет, и теперь он служил для борьбы с насекомыми. Мухи, что беспорядочно вились в помещении, вероятно, потеряв ориентацию, дурели окончательно, когда садились на стены и пытались чистить лапки. Они падали на пол, но вскоре утрачивали способность даже ползать.

– А грибочки ваши несколько раз отсыревали и повторно досушивались, что существенно снизило их качество, – заявила Анаис.

Проблеск интереса во взгляде мужчины подтвердил, что его сознание не оторвалось от реальности окончательно.

– А ты знаток, – произнес он, вынув изо рта мундштук, – хоть по виду и не скажешь.

Анаис потерла глаза, которые нещадно щипало от дыма.

– Кто тебя прислал? – поинтересовался хозяин.

– Никто, – честно ответила она, – просто мимо проходила.

Курильщик поманил ее пальцем, а когда девушка подошла, вскочил со своего кресла – такой прыти Анаис никак не ожидала, – вцепился ей в руку и крикнул:

– Стюли! Поди сюда!

Со скрипом отворилась дверь, что вела в недра дома, и появилась женщина. Она могла бы считаться красивой, если бы не желтоватый оттенок сухой кожи и коричневые зубы – явный признак любительницы покурить дурманящих грибов.

– Посмотри, что за крошка! – обратился к женщине хозяин лавки. – Как думаешь, сколько за нее дадут во дворце любви у Мориты?

– Девочка чистенькая, – осклабившись, произнесла Стюли, – возьмем хорошую мзду.

– Шутить изволите? – спокойным тоном отозвалась Анаис.

При таком скудном освещении хозяева вряд ли заметили, как побледнели ее щеки от гнева. Она положила похолодевшую влажную ладошку на рукоять кинжала и, в который раз, пожалела, что при ней нет меча.

– Убери свою грязную лапу, – процедила девушка сквозь зубы, чем вызвала дружный смех любителей курнуть дури.

Анаис едва успела выдернуть из ножен кинжал, как оказалась парализованной обездвиживающим заклинанием. Когда Стюли выбросила вперед руку, хозяин лавки оттолкнул пленницу, чтобы ненароком не попасть под чары. Девушка упала на спину, мышцы у нее одеревенели, казалось, тело опустили в раскаленный металл, и он застыл непробиваемой коркой. Ее рот остался открытым в немом крике, лишь мысли метались в голове, а витиеватые проклятия, что не успели сорваться с языка, застряли колючим комом в горле. Ужас угнездился в сознании и несколько мгновений властвовал там безраздельно. Внезапно накатила тошнота. Хозяин лавки склонился над Анаис и принялся бесцеремонно расстегивать одежду.

– Хороша-а-а, – сказал он, облизав тонкие бледные губы. – Прибыль нам обеспечена.

– Стюли, сходи к Морите, узнай, когда лучше доставить этот первосортный товар.

– Размечтался! – огрызнулась женщина. – Хочешь меня услать, чтобы позабавиться с девчонкой?!

Анаис лежала как деревянная колода, но при этом отлично слышала хриплое дыхание курильщика, ощущала запах его давно немытого тела, и рвотные спазмы не заставили себя ждать. Стюли подскочила к ней и с усилием повернула голову девушки на бок.

– Опять побочный эффект, – пробормотала она, – какая хилая молодежь пошла. Помоги мне ее перенести, прибери здесь и топай к Морите, – велела Стюли напарнику.