— Что-то мне не понятно, товарищ полковник, — начал было Яков, но Артамонов не дал ему договорить.
— После карагачской операции независимо от ее результатов принимаешь Лоук-Секирскую комендатуру. Приказ начальника войск. Теперь понятно?
— Вот теперь понятно...
Яков хорошо знал эти места. Через речку Ак-Су кое-где переплюнуть можно: и пяти метров не будет. А по Ак-Су граница. К самой воде с обеих сторон подходят поливные поля — единственные плодородные земли во всем районе. Чуть зазевался, вот тебе и нарушение границы, а уж информацию передать — все условия, говори чуть ли не вполголоса.
— Конечно, работы там хватает, — «обрадовал» Якова полковник. — Будешь самым горячим комендантом на самой горячей комендатуре.
— Это уж вы совершенно точно заметили.
— Не фыркай. Кроме тебя, никто другой там не справится. Но это потом. Сначала как следует проведите поиск в Карагаче.,.
Выйдя из штаба отряда, Яков зашагал вдоль обочины проезжей части улицы, высматривая военную машину, в кабину которой можно было бы сесть, чтобы не стоять в кузове и не глотать дорожную пыль. Невольно он подумал о том, что вот даже попрощаться со Светланой не удалось. Думал и о сегодняшнем предложении полковника, а вернее, приказе начальника погранвойск. Не очень-то радовало Якова назначение на новое место.
Ястребилова бы туда, в этот Лоук-Секир, на Ак-Су. Узнал бы, почем фунт лиха. А то за спиной Кайманова, Самохина, Галиева можно служить...
Не веселило Якова и то, что слишком много неясного остается здесь, а это значит, что и в Карагаче многое придется решать на ходу, в зависимости от обстоятельств. Но то, что в анонимке пытались оклеветать именно его, говорило о многом. Значит, во время поиска в песках враги тоже будут искать встречи с ним, а это уже облегчало задачу выйти на резидента.
По-прежнему беспокоила неясность с Атаджаном и старухой Эльяр. Полковнику Яков не стал говорить о своих сомнениях, но он почти наверняка знал, чьим терьяком подторговывает Эльяр. И хотя едва ли она имела какое-нибудь отношение к ишану, организующему убийства и поджоги, необходимо все-таки проверить, а не потянутся ли от Эльяр ниточки через терьяк к более серьезным делам?
Для того чтобы уличить перекупщицу опия, Якову нужна была абсолютно надежная кандидатура, которая не вызвала бы у Эльяр ни малейшего подозрения.
Обдумывая внезапно возникшую на этот счет идею, Яков сел в попутную машину, отправился на Дауган. С теми же мыслями он вошел в канцелярию комендатуры.
Оставшись один в своем кабинете — маленькой комнате, в которой стояли лишь стол да шкаф, — Яков подошел к окну, окинул взглядом привычные силуэты гор, поселок, спускающийся террасами по склону, раскинувшийся вдоль прямого асфальтированного шоссе, рассекающего зеленую долину Даугана.
Точно так же стоял он больше года назад, обдумывая, что бы мог означать визит перебежчика с той стороны, назвавшегося Клычханом. Клычхан тогда явился сообщить советским пограничным властям о минировании стратегических дорог и мостов. Правда, об этом советские военные власти и сами хорошо знали.
Где он сейчас, Клычхан, и почему Яков о нем вспомнил? Не Клычхан ли подослал бандита Чары Ильяса к Нурмамеду Апасу?
В расследовании зверского убийства Айгуль и ее маленькой Эки-Киз, так же как в истории расправы с Нурмамедом Апасом, пока что топтались на месте и следователи уголовного розыска, и пограничники.
До сих пор ничего не было известно о Флегонте Мордовцеве. Флегонт исчез, как в воду канул, и Яков уже жалел, что поторопился сказать полковнику Артамонову о своих подозрениях. А может быть, Эльяр как раз и связана торговыми делами с Мордовцевым? Да и справится ли с Эльяр старуха Сюргуль, которой Яков собирался поручить это непростое дело?
Из окна кабинета хорошо была видна глинобитная крыша кибитки Сюргуль, неподалеку от комендатуры.
Не так давно, всего лишь в начале войны, Сюргуль привязывала на этой крыше козла перед тазом с водой, чтобы козел, мучимый жаждой, орал на всю округу и таким оригинальным способом призывал дождь на мелек столь мудрой Сюргуль.
Понадобилось немалое время, чтобы выяснить истинную роль блеющего козла: оказалось, что это Аббас-Кули оповещал свою шайку о времени и месте сбора.
После истории с имамом-ишаном, приносившим Сюргуль пароль-молитвенник с автографом Фаратхана, удостоверявший надежность проводника для Белухина, Сюргуль, напуганная своим участием в таком отчаянном деле, притихла, сидела дома, как мышка, ничем не напоминая о себе.
«Начнет отнекиваться, припомню ей эти дела, — подумал Яков, хотя припоминать что бы то ни было хитрой, но не очень умной старухе ему не хотелось. Сюргуль вполне устраивала пограничников такая, какая она была...
Кроме Сюргуль в разоблачении Эльяр могла пригодиться безликая фигура терьякеша, которого все знали по прозвищу Балаксыз, что означало «бесштанный», настолько рваным было его рубище. Этого Балаксыза пограничники показали Сюргуль, когда она выдумала «опасного нарушителя», которого они якобы задержали, «попавшись» на ее отвлекающий маневр. Этого же Балаксыза Фаратхан подсунул пограничникам вместо ожидаемого Белухина, положив его в повозку Сюргуль, испросившей разрешение съездить за кордон, откуда она бежала еще в давние времена от кровной мести.
Яков прошел по каменистой улице аула к мелеку Сюргуль, откинул крючок калитки, закрыл ее за собой.
Старуху он застал за обычным занятием — вязанием расписных красно-белых шерстяных носков.
Все такая же сухопарая, с властным мужским лицом, несколько скошенным лбом, закрытым почти до самых бровей платком, с пытливым взглядом молодых с чистыми белками темно-карих глаз, Сюргуль, едва завидев Якова, засуетилась, вскочила с места, приговаривая:
— Ай, лечельник! Ай, лечельник!
Еще недавно она называла Якова просто Ёшкой.
— Ладно, баджи, — остановил ее Яков. — Мы с тобой друг друга давно знаем, так что нам-то уж ни к чему в начальников играть. Пришел спросить, как живешь, не надо ли чем помочь, есть ли у тебя, из чего чурек испечь, чем заварить геок-чай?
— Ай, Ёшка, — охотно возвращаясь к привычному обращению, тут же решила не упустить такой случай Сюргуль. — Плохо живу. Не знаю, есть ли кто, чтоб хорошо жил? Думаешь, не понимаю, что все из-за проклятых фашистов? Аллах устами своего пророка Мухаммеда сказал: «Тот, кто принес зло и окружил себя грехом, будет обитателем огня и вечно в нем будет пребывать!..»
— Это верно, — согласился Яков. — Правильно ты ругаешь проклятых фашистов. Теперь им знаешь как икается? Давай лучше о тебе поговорим...
— А что обо мне говорить? Горе тем, кто молитвой своей пренебрегают, которые отказывают правоверным в подаянии.
— Ну вот это уже ближе к делу, — поддержал ее Яков. — Только разговор у нас пойдет не о подаянии, а о честном заработке. Хочу пригласить тебя сослужить нам службу...
Кайманов видел, как сразу насторожилась Сюргуль: противоречивые чувства охватили ее. И заработать вот как не мешало бы и уж очень не хотелось связываться с зелеными фуражками.
Видя ее колебания, Яков поспешил разъяснить, в чем будет состоять служба.
— Нам надо, чтобы ты несколько дней поторговала виноградом и орехами неподалеку от одной лавки, там познакомилась бы с одной торговкой, которая, как нам кажется, продает терьяк. Когда узнаешь, что это точно, приведешь к ней Балаксыза. Раза два он у нее покурит, а на третий мы ее возьмем.
Сюргуль, видимо опасавшаяся, что ей придется участвовать в каком-нибудь деле, связанном, например, с Аббасом-Кули, страшно обрадовалась, что предстоит такое простое задание. Да она и сама кормится с базара, знает там все и вся! Наверняка Сюргуль уже догадалась, о какой женщине, занимающейся терьяком, идет речь, но для виду решила поторговаться:
— А где я виноград, орехи возьму? Кому деньги за то, что продам, отдавать?
— Виноград, орехи и даже терьяк мы тебе сами дадим. Деньги возьмешь себе, это будет твой заработок. Но тот терьяк, который Балаксыз у Эльяр купит, весь должен быть у меня. Каждую палочку ему заменишь...
