— Буду ждать...

Ночью в песках у подножия гор обозначился силуэт всадника. Внезапно из-за бархана перед ним появились стволы винтовок.

— Кто?

— Я, хозяин...

— Аббас-Кули?.. Наконец-то. Хвост за собой не привел?

Клычхан спешился, подошел к своему старому подручному.

— Чисто... Абзал направил зеленые фуражки к разъезду.

— А где Хислят?

— С лошадьми сзади.

— Что Абзал велел мне передать?

— К вечеру будет с отарой у обвалившейся штольни.

— Кто поведет минеров к озеру?

— Сам Абзал поведет.

Клычхан помолчал, не сразу проговорил:

— Ему нельзя доверять до конца. Ты и Хислят пойдете с ним, будете за каждым шагом следить... Сказал ему, чтоб запомнил, где у зеленых фуражек посты?

— Абзал знает... Вечером сам тебе все скажет.

Клычхан недовольно хмыкнул, всматриваясь в темноту, откуда доносились топот и фырканье, спросил:

— Коней добрых привели?

— Абзал подбирал.

— Проверь седловку, Хислят, — приказал Клычхан. — Особенно вьючных...

— Слушаюсь, хозяин...

В ночной мгле едва угадывались силуэты двух европейцев, подтаскивавших на парашютном шелке ящики с взрывчаткой.

Парашютисты переоделись в местную одежду: халаты, тюбетейки, тельпеки, — разобрали пригнанных Аббасом-Кули лошадей, накинули им на спины потники, седла, переметные сумы.

Хислят — телохранитель Клычхана и Аббас-Кули стали подавать им бруски тола, которые те укладывали в переметные сумы.

Клычхан молча наблюдал, как споро работали европейцы, упаковывали кроме взрывчатки провода, подрывные машинки.

— Слава аллаху, все спокойно, — негромко сказал Клычхан. — Долго ли вам еще собираться, господин...

— «Инженер», — подсказал один из европейцев. — Мы ведь договорились, зовут меня «господин инженер», а мой коллега — «техник». Задержка с лошадьми заставила нас сутки сидеть в горах. Проще было бы дождаться вас в пустыне и идти сюда вместе.

— Но мы могли и не дойти до пустыни, и так едва оторвались от зеленых фуражек. Слава аллаху, теперь вместе...

— До места пока еще не дошли, — едва скрывая тревогу, заметил «техник».

— Мои проводники знают свое дело, — успокоил минеров Клычхан. — Лошадей они привели. Доставят и вас к озеру... Верно я говорю, а, Хислят?

— Говорите вы правильно, хозяин, — отозвался тот. — Как только будем выбираться отсюда...

— Не позже чем через сутки, дорогой Хислят, — назидательно произнес Клычхан, — все зеленые фуражки вместе с кизил-аскерами — красными солдатами, какие только есть на Даугане, прямо к шайтану в горло поплывут.

— Да услышит ваши слова аллах, хозяин, — молитвенно сложив руки, отозвался Хислят.

— Давайте-ка уточним время и сориентируемся, — обращаясь к Клычхану, предложил «инженер».

Накрывшись плащом, они включили карманный фонарик, склонились над картой.

— После взрыва водяной вал вот здесь снесет железнодорожное полотно, — сказал «инженер», — затопит этот участок шоссе и зальет поселок...

— Не только поселок, но и заставы с комендатурой, — поправил его Клычхан. — Это-то и позволит нам свободно уйти за кордон. Вот отметки, до которых поднимется вода. Выход из старой штольни, как видите, выше этих отметок.

— Хватит ли напора в озере? — озабоченно спросил «техник».

— Летом хорошо таяли ледники, — ответил Клычхан. — Озеро переполнено... Мой исходный рубеж здесь, в старой шахте, встречаемся на этом склоне. После взрыва выходим этим отщелком.

— Думаю, что пограничники уже вышли на наш след. Поэтому особо подчеркиваю вашу задачу, — сказал «инженер», — обеспечить нам на эту ночь спокойную работу по минированию озера.

— Пока вы будете работать у озера, — сказал Клычхан, — моя группа проведет еще один отвлекающий маневр — диверсию возле моста на шоссе. Если потребуется, я положу под пулями чекистов всех своих джигитов, только бы вы успели заложить заряд.

— Но ваши проводники не располагают сведениями о системе охраны зеленых фуражек.

— После взрыва эти сведения не понадобятся. Сейчас местный пастух — мой человек — будет ждать вас тут. — Он указал место на карте. — Аббас-Кули и Хислят его знают. Он и даст вам сведения о расположении постов и засад зеленых фуражек на сегодня, доведет вас до озера...

— Желаем удачи...

— Да сохранит вас аллах...

Аббас-Кули и Хислят поднялись в седла и, ведя в поводу вьючных лошадей, выехали на горную тропу. За ними двинулись «инженер» и «техник».

...Спустя два-три часа, пробираясь карнизами, поднимаясь по склонам сопок, спускаясь в распадки между ними, они выехали на склон горы, где их должен был ждать Абзал.

Донесся едва слышный посвист охотившегося сыча, ему ответил Аббас-Кули, и вот уже не четыре, а пять силуэтов на лошадях, копыта которых были обмотаны кусками старых ватных халатов, растворились в темноте ночи.

Небо только-только начало светлеть, отделяясь от темных гор, когда «инженер» и «техник» с помощью Абзала принялись углублять естественную нишу на берегу озера, которое, словно в кратере вулкана, поблескивало, отражая розоватый свет зарождающейся зари.

Работа спорилась. Абзал время от времени поднимался к берегу озера, осматривался по сторонам, за ним внимательно следили «инженер» с «техником» и Хислят. В полукилометре от них караулил тропу Аббас-Кули.

Вокруг было тихо. В этот пустынный горный район, лежащий в стороне от погранзоны, редко когда забредал даже охотник за архарами. А сейчас, когда не хватало людей, в этой глуши тем более никого не было. Разве что самолет пролетит, но его далеко слышно, а потому можно успеть спрятаться, затаиться среди бурых камней.

Абзал вернулся к работающим в шурфе, снова взялся за отполированную ручку кетменя.

Яков бежал по следу ущельем вдоль каменистой горной речки. Впереди него лишь инструктор службы собак Усманов с Альмой, а позади радисты и два отделения конных пограничников с запасными лошадьми.

Яков и без розыскной собаки видел, что не зря показывал ему Абзал новые косячки на каблуках. Не до конца забитые гвоздики давали четкие углубления в его следах, оставляли царапины на щебенке. Кошму на дувале своей кошары Абзал повесить не успел или просто побоялся, но своим «ремонтом сапог» сослужил поисковой группе Кайманова верную службу.

Пот заливал лица солдат, темными пятнами выступал под мышками ватных бушлатов, до слуха Якова доносилось тяжелое дыхание, он оборачивался, энергичными жестами подбадривал свою группу. Но как ее подбодришь, когда и ему, тренированному кадровому офицеру, сейчас было нелегко. Можно понять, как доставалось пожилым и юным, чуть ли не впервые пришедшим в эти горы.

У нагромождения камней собака неожиданно свернула под прямым углом, побежала по тропе, ведущей на горный карниз.

В предутренней тишине отчетливо раздалась отдаленная стрельба. Пограничники прибавили ходу.

Достигнув перевала, Яков и Усманов остановились, удерживая собаку. Они увидели, как из ущелья вынеслась на лошадях со стрельбой и гиканьем разношерстная банда.

Яков скомандовал радистам:

— Передайте восьмому, банда атакует мост... Усманов, берите Альму, возвращайтесь к ручью с нарядом, продолжайте прорабатывать след вдоль ручья. Остальные по коням — и за мной!

Впереди своей группы Кайманов вымахнул из ущелья на открытое место.

Он увидел старое сухое русло, извивающееся, как разветвленное дерево, по дну огромной залитой ярким слепящим светом котловины, и перешагнувший через это русло бетонными опорами мост, а у моста за насыпью — цепочку пограничников и солдат автоколонны, обстреливающих скачущих во весь опор бандитов.

Со стороны ущелья доносился дробный треск пулемета, прикрывающего банду.

Из полосатой будки у моста выбежал пограничник, упал на асфальт, его тут же оттащили к откосу.

Очередь прошла по цистерне остановившегося на обочине бензовоза. Струйки горючего из пробоин вспыхнули язычками пламени.