Марвин и впрямь изрядно оголодал. Я подивилась – как это, при таком хорошем аппетите, юный маг умудрялся сохранять столь стройную фигуру. Худоба некроманта граничила с истощением. Не иначе, Ринецея имела нехорошую привычку морить голодом своих неумелых слуг. А Марвин, судя по его рассказу, оказался самым неумелым.
Мы все, в очередной раз рассевшиеся вокруг огромного стола около камина и наслаждавшиеся неистощимым гостеприимством барона, давно насытились, но юноша продолжал с неослабевающим азартом истреблять жареные куриные ножки.
– Ну, хватит уже глистов тешить, – покривился всегда чрезвычайно умеренный в еде полуэльф. – Давай рассказывай нам свои байки.
Марвин сконфузился и незамедлительно уронил косточку себе на колени, испачкав черное одеяние.
– Отстань от мальчишки, Ланс, – строго приказал орк, которого, как и меня, разжалобил заморенный вид юноши. – Не устраивай здесь соперничества в красоте и стройности.
– Больно надо, – сердито фыркнул полукровка и отвернулся с деланным безразличием. Но было понятно, что Огвур попал в точку – красавец Лансанариэль весьма ревностно относился к своей физической привлекательности.
В сложившейся запутанной ситуации споры между нами могли породить только разногласия. Орк и полуэльф, хоть и ставшие закадычными друзьями, никак не хотели удержаться от взаимных, не всегда безобидных, подколов, устраиваемых с завидной регулярностью. Поэтому я предпочла переключить внимание всех присутствующих на Марвина.
– Господин некромант, если вам действительно нужна наша помощь, то вы должны рассказать обещанную историю, причем по возможности подробнее.
Юноша согласно кивнул и, смущенно комкая в руках подол черного плаща, начал свое повествование:
– Я родился в семье Верховного некроманта. Казалось бы, меня ожидало великое будущее – с первого года жизни моими наставниками стали самые опытные маги. К моим услугам предлагалась лучшая библиотека Нарроны, и сам король Мор благоволил к моему отцу. Но, к несчастью, я не унаследовал склонности к волшебству, и маг из меня получился никудышный. Несмотря на неимоверные усилия отца, я, полностью закончивший обучение, не смог пройти посвящения даже на низшую магическую ступень и не сдал ни одного экзамена.
– Но почему? – удивился Сугута.
Марвин всхлипнул:
– У меня странная, избирательная память. Я отлично запоминаю любые самые длинные и трудные заклинания и хорошо владею энергией. Но когда я начинаю читать заклинание, я всегда что–то путаю, и результат моего волшебства оказывается непредсказуемым. Последний страшный конфуз случился в тот день, когда для увеселения королевских гостей меня попросили устроить сильный снегопад, а я вместо этого вызвал огненный смерч, чуть не погубивший нескольких важных персон.
– Да уж, – вполголоса шепнул Ланс на ухо орку, – на детях великих – природа отдыхает.
Но я услышала эти слова и жестом попросила полукровку замолчать. Ланс обиделся и надулся. Огвур же, наоборот, внимательно выслушал некроманта и, повернувшись ко мне, выразительно прищелкнул пальцами. Мы оба опять пришли к интересным и схожим выводам.
– Меня выгнали из гильдии, отец отрекся от меня, – печально продолжал Марвин.
– Бедняжка! – сочувствующе засопела Анабель.
Огвур крякнул и вытащил из кармана второй носовой платок.
– Когда король Мор и принц Ульрих вдруг неожиданно пропали и в замке начали хозяйничать младшие дети Повелителя, большая часть придворных разбежалась. Но властительница Ринецея, заправлявшая всем под видом богини Аолы, приблизила к себе некромантов, по достоинству оценив силу гильдии и нуждаясь в ее услугах. Сначала она пришла в восхищение от моих способностей, но потом – когда я начал проваливать любое ее задание, возненавидела меня. Идея с письмом, которую принцесса Ульрика так блестяще разоблачила, – принадлежала мне. Великая демоница очень гневалась, когда ее брат Абигер приполз во дворец еле живым, изрыгающим проклятия в адрес принцессы. Она кричала, что я должен был предвидеть подобный исход событий. Чтобы вернуть себе благосклонность правительницы, я предложил ей немедленно штурмовать владения барона, пользуясь тем, что Ульрика отбыла на поиски дракона. Никто из нас не верил в реальность этой сумасшедшей задумки – договориться с драконом, которого считали очень злобным и ограниченным существом, сожравшим госпожу Анабель. Но принцесса вернулась в разгар битвы, приведя с собой дракона, который превратил в пепел армию Ринецеи. Гнев демоницы вновь излился на мою бедную голову: ведь это я руководил штурмом.
– Ты можешь поднять из могилы и контролировать несколько сотен мертвяков? – недоверчиво спросил Огвур.
– Если опять ничего не напутаю, – жалобно ответил недоучка. – Мне дали последний шанс реабилитироваться – приказали привести Ульрику на Белую скалу, где ее будут ждать Ужас и Страх, чтобы предложить сделку – жизнь ее брата в обмен на жизнь самой принцессы.
Услышав эти слова, Огвур взбешенно грохнул кулаком по столу, чуть не проломив дубовую столешницу, а Ланс схватился за арбалет.
– Это невозможно, – возмутился барон Пампур. – Ни Страх, ни Ужас не носят изумрудных кулонов и не могут править Нарроной. Они не являются законными наследниками трона, потому что их мать не могла считаться законной женой короля, – ведь королева Альзира жива. Поэтому при рождении младших детей Повелителя Мора от Камня власти не отделилось ни осколка, должного стать кулоном…
Марвин кивнул:
– Да, это так. Но Ринецея и ее выкормыши правят, опираясь на силу и колдовство, а поэтому вовсе не нуждаются в соблюдении традиций и поддержке народа. Они несут зло и насилие.
– Странно слушать такие слова от некроманта, ученика демоницы, – задумчиво протянула я, пристально вглядываясь в глаза юноши.
Юный маг ответил мне пронзительным, твердым взглядом:
– Даже Тьма не должна становиться бессмысленной и не должна сливаться с безликим злом. А они убили слишком многих.
– Молодец, мальчик, – восхищенно похвалил Огвур.
– И что дальше? – Ланс не торопился заносить Марвина в число своих друзей.
– Я пообещал, что приведу Ульрику на Белую скалу, скрыв от нее замысел Ринецеи. Но я не верю, что они оставят принца Ульриха в живых, даже если принцесса умрет.
– Где мой брат? – резко перебила я некроманта.
– Простите ваше высочество, – юноша бессильно развел руками, – этого не знает никто, кроме Ринецеи и ее воспитанников. Но полагаю, что он еще жив.
Я судорожно схватилась за изумрудный кулон, все так же посылавший магический призыв Саймонариэля:
– Я тоже чувствую, что он жив.
– Всему этому нужно положить конец. – Марвин взволнованно вскочил. – Я больше не хочу служить демонице. Зачем жить в королевстве, от которого скоро останутся безжизненные руины и трупы? Вы можете противостоять ей, можете спасти брата, вам не страшны силы гильдии некромантов. Спасите и меня тоже, позвольте мне остаться с вами и помогать вам, насколько это возможно.
Мои друзья одобрительно загомонили. Огвур делал выразительные знаки, явно намекая на разговор с глазу на глаз.
– Всем отдыхать, – распорядилась я. – Дорогой барон, будьте так любезны, выделите Марвину комнату. А мне нужно подумать.
– Что ты обо всем этом думаешь? – спросил Огвур после того, как мы остались наедине. Орк придвинул пару мягких кресел поближе к огню, ярко пылавшему в зеве камина, и наполнил два бокала красным, густым, как кровь, вином. Я с удовольствием отхлебнула терпкую, ароматную жидкость и задержала глоток во рту, смакуя букет.
– Великолепно!
– Чего уж тут великолепного, – недовольно покривился тысячник. – На мой взгляд, ситуация складывается отнюдь не в нашу пользу.
– Я говорю о вине.
– Тьфу, – рассердился Огвур. – Ульрика, тебе не кажется, что иногда ты намеренно переигрываешь, изображая невозмутимость?
– Не кажется, – лучезарно улыбнулась я терпеливому другу. – Решение уже принято и обсуждению не подлежит.
– И?
– Я иду к Белой скале. Без вас. В сопровождении одного Марвина. – Теперь я с удовольствием смаковала смену выражений на лице не на шутку рассерженного орка. – А вы стягиваете все доступные нам силы под стены Нарроны.