— Вперед! — скомандовал Хейграст.

Друзья едва смогли приблизиться к подошве холма. Тяжесть надавила на плечи. В глазах потемнело. Волосы шевельнулись на затылке от беспричинного ужаса. Тоскливо заржали лошади. Уже ясно различая лица врагов, Дан понял, что ни он сам, ни Бату не смогут больше сделать ни шагу. Чудовищно хотелось спать. Все тело дрожало. Против своей воли мальчишка натянул поводья и встал. Всадники у сожженного дерева оставались неподвижны. Один из них внезапно выпрямился в седле и широко развел руки. «Пол ли, — прошептал Дан. — Я не смог пройти только пол ли». Мальчишка хотел сдернуть с плеча лук и не смог. Пальцы не слушались. Друзья останавливались один за другим. В дюжине шагов перед Даном бессильно замерла Линга. Сразу за ней согнулся, пытаясь разорвать сковавшую его магию, Лукус.

— Колдун ари! — в страшном напряжении прокричал Хейграст и тоже замер в седле упершегося копытами в склон холма Аена.

Тиир свалился с коня, прополз вперед на дюжину шагов дальше Хейграста и замер с негодующим восклицанием. Сразу за ним, зло и недоуменно рыча, остановился Аенор. Ангес прошел еще две дюжины шагов, поднял над головой сияющий желтый диск, оглянулся и с именем Эла на устах тоже застыл нелепой изогнувшейся статуей. Только Саш продолжал идти вперед. Неторопливо и спокойно. Спрыгнул с коня, поправил на спине меч и зашагал вверх по склону.

«Три варма шагов, — с ужасом подумал Дан. — Если у врагов есть луки, они успеют истыкать его стрелами! Почему он все еще идет? Мантия! — обожгла догадка голову — На нем мантия, о чудесных свойствах которой говорил Лукус!»

Колдун резко взмахнул руками, и на пути Саша встала стена огня. Саш прошел ее насквозь. «Морок!» — прошептал Дан и с ужасом понял, что огонь был настоящим. Чернела полоса выжженной травы там, где только что бушевало пламя. Дымилась перевязь меча Саша. Бешеным лаем разразился пес, не в силах оторвать лапы от земли. Колдун вновь взмахнул руками, и над землей закрутился смерч. Вытянулся пыльный столб. Взмыли в воздух обгоревшие ветви смарага. Поднялись и закружились в устрашающем танце обломки камней. И сквозь это мельтешение Дан увидел, что Саш все так же спокойно продолжает идти по светлому тоннелю, трава в котором остается неподвижной, воздух прозрачным, а смерч бессильно бушует прямо над его головой. Вновь взмахнул руками колдун, и пятеро всадников как пять черных птиц, обнажив клинки, помчались вниз по склону. Саш поднял руку, ухватился за рукоять меча над правым плечом, выдернул его, когда первый всадник был в полудюжине шагов. Вряд ли враги разглядели собственную смерть, если Дан ничего не смог разобрать. Только вспышки неразличимого клинка и туманные силуэты рук мелькнули вокруг Саша, и вот уже один за другим покатились в траву мертвые авглы и с испуганным ржаньем помчались в сторону леса лошади. Колдун вновь раскинул руки в стороны, вскочил на седло ногами, изогнулся, превратился в бесформенный темный ком, издал наполненный ненавистью полукрик-полуклекот и, взмыв в небо, помчался на север мрачной черной птицей.

— Саш! — заорал, почувствовав облегчение в скованных мороком членах, Хейграст и погнал коня на вершину. Вскочил на коня Тиир. Вытянулся в прыжке Аенор. Торжествующий клич дерри издала Линга. Друзья торопили коней к Сашу, который удерживал за узду черного красавца коня перекинувшегося колдуна.

— Саш! — захлебываясь от радости и восторга схватил его за руку Дан, пробравшись между друзьями, и в одно мгновение увидел и пот, покрывающий лицо, и пятна ожогов на лбу. Дрожащие от изнеможения руки. Бледные без кровинки губы. Мутные глаза.

— Все, все хорошо, — бормотал Саш, отвечая на дружеские рукопожатия. — Все хорошо. Хейграст, Лукус, Дан — смотрите!

Дан обернулся и увидел в туманной дымке широкую ленту Силаулиса, с северо-запада подходящую к Мерсилвандскому утесу, узкую ленту впадающего в него Крильдиса и далеко-далеко на северо-востоке над самым горизонтом белый с красными сполохами шпиль невозможно далекой вершины.

— Меру-Лиа! — прошептал Хейграст.

— Меру-Лиа! — повторил Лукус.

Спутники замерли. Присел, тяжело дыша, пес, умудрившийся все-таки в толчее лизнуть Саша в лицо, а затем для порядка и Дана. Опустили головы к зеленой траве начинающие успокаиваться лошади. Упали на траву сброшенные шлемы.

— Теперь я не удивляюсь, что ты победил четырех архов, — перевел Ангес слова Тиира, помолчал и добавил от себя. — И я рад, что не ошибся.

— В чем? — спросил священника Лукус.

— В том, что путешествовать вдвоем с Сашем, со всеми вами, — поправился, усмехнувшись Ангес, — это самый безопасный способ добраться туда, куда надо.

— И я рад, что не ошибся, — улыбнулся Хейграст.

— И я, — сказал Лукус и добавил, нахмурившись. — За себя и Заала.

— И я, — прошептал Дан и замолчал, потому что ничего больше сказать не смог. И потому, что не знал, что должен был сказать.

Линга подошла к Сашу, молча взяла за плечи и попеременно прижалась щеками к его лицу. Дан увидел, что румянец набежал на скулы Саша, и почувствовал, что сам краснеет, и ноги начинают подкашиваться, а руки, продолжающие сжимать сдернутый с плеча лук, дрожат.

— Однако было бы неплохо перекусить? — нарушил затянувшееся молчание Ангес.

— И то верно, — раздался добродушный голос с вершины холма.

Спутники обернулись.

Среди развалин могильника стоял Леганд.

Алатель приблизился к Волчьим Холмам, темнеющим на горизонте. Со стороны Силаулиса потянуло прохладой. Между сложенными колодцем камнями запылал небольшой костер, и над Мерсилвандом потек чудный запах ктара. На самой вершине, чутко поднимая уши, осматривал тонущие в сумерках окрестности Аенор, успевший насытиться пойманным лайном. Все остальные сидели вокруг огня, пили ктар, ели плежский сыр, сварские булочки, деррский мед и не торопились начинать разговор. Дан не сводил глаз с Леганда и не мог отделаться от мысли, что видит его словно в первый раз. И вроде ничего не было в его облике, что выделяло бы старика среди потрепанных жизнью элбанов. Так нет же. Взгляд всякий раз возвращался к морщинистому безбородому лицу, широким плечам, странному силуэту не столько горбатой, сколько слишком сутулой спины, словно лиги и лиги лет давили на нее. И все, кто сидел вокруг огня, также не отрывали от Леганда глаз. А он пил ктар, смеялся, покашливая, спрашивал о каких-то мелочах. У Лукуса о том, взошли ли редкие травы на окраинах Вечного Леса. У Хейграста — какая сейчас цена на железо и сколько берут угольщики за хороший уголь. Как осваивает грамоту Хранд. У Дана — успел ли мальчишка чему-нибудь научиться у Хейграста и Лукуса в пути. Потом, когда диск Алателя скрылся совсем и на небо высыпали звезды, Леганд натянул на плечи одеяло, поблагодарил Лукуса за ктар, всех вместе за угощенье и замолчал на несколько мгновений. Вздохнул, еще раз оглядел всех, остановил взгляд на Саше и негромко произнес:

— Точно такой же. Не мудрено, что я перепутал. Очень похож. Арбан.

Саш бросил в костер еще одну ветку и выжидательно уставился на Леганда.

— Представляешь? — обернулся старик к Лукусу. — Вот прямо сейчас пришло в мою старую голову. Никогда бы не подумал, что буду сидеть у костра, разведенного из останков дерева смараг, и пить ктар, приготовленный на этом костре. Вот так, — Леганд вновь повернулся к огню, потом поднял глаза и продолжил. — Вот так приходит всякая беда. Все начинается с того, что гибнет или страдает что-то дорогое. Важное. Бесценное. Как это дерево. Как близкие или просто знакомые элбаны, которых уже не вернешь. Пока Лукус показывал остатки могильника Лея, сухое ложе священного родника, Хейграст коротко рассказал мне о вашем путешествии. У меня есть еще вопросы, многое кажется важным, но об этом после. Скажу и я несколько слов о своей дороге. Она растянулась на два года.

Леганд поднял голову, вгляделся в небо, словно искал знакомую звезду, вздохнул и продолжил: