— Да не о том я. — Анна приподнялась и глянула через голову Василия на дверь, словно боялась, что их кто-то слушает.

— Не о том, не о том, — пробурчал Василий, укладываясь поудобней. — Неужто не знаю, что неспокойно тебе. Не о том...

— Васенька, слышишь? Не спи же, — вновь зашептала Анна. — Узнала я его.

— Кого?

— Голос узнала, что из Чека говорил.

— Неужто? — изумился солдат.

— Точно он. Ты же знаешь, какая я памятливая. А тут как услышала, так внутри екнуло: знаю этого человека. А потом догадалась.

— Да кто ж такой?

— Записывал, что я рассказывала. Начальник его прислал. — Анна села на кровати и заторопилась: — Идти нужно сейчас же к начальнику. Сказать ему...

— Угомонись ты! — дернул ее за руку Василий. — До утра ждать надо. И начальник приказал звонить ему утром. Слышь, поспи малость.

Рассвет Анна встретила в полудреме. И лишь стало светло, заторопилась. Василий тоже встал: ему ведь приказали в ЧК ни на шаг не отходить от жены. Они направились к телефонной станции. В вестибюле на табуретке сидел... Исаев.

Он тоже провел неспокойную ночь. Прилег в кабинете на кушетке, намереваясь поспать. Но уснуть так и не смог. «Не вкралась ли ошибка?» Снова и снова во всех подробностях восстанавливал в памяти и рассказ Анны, и то, что было потом записано с ее слов. «Да, — убеждался Исаев, — между тем и другим есть незначительная, но все-таки разница. Значит, нет ошибки...»

— Здравствуйте, Анна Ивановна, — поднялся Исаев навстречу женщине. И такое ожидание было написано на его лице, что Анна, забыв о приветствии, одним духом выпалила:

— Он! Узнала его.

Это сообщение телефонистки не требовало разъяснений.

Проводив ее по коридору и снова приказав Василию быть при жене неотлучно, Исаев распрощался с ними. День предстоял трудный, но он внес в дела чекистов существенные прояснения. Нужно было торопиться к товарищам.

Вернувшись, Исаев сразу же вызвал к себе Евстафьева и Круминя. Он не успел еще отдышаться от быстрой ходьбы, как, один за другим, оба появились в кабинете председателя.

Евстафьев прямо с порога заговорил о ночном наблюдении за квартирой телефонистки Яковлевой.

— Вечером пришел-таки один. Гад, он и есть гад. Предлог же себе какой придумал — будто хахаль ее прежний... Ну, а хозяйка, как мы и просили ее, дескать забегала барышня с солдатиком и сказала, что ночевать не придет, у солдата будет...

— Кто же этот тип? — с нетерпением спросил Исаев.

— Рагозин. Василий Рагозин...

— Опять Рагозин? Ну что ж, будем считать показания телефонистки Яковлевой достоверными. Теперь можно ставить последнюю точку. Остается сомкнуть кольцо вокруг вражьего клубка, а распутать клубок будет уж нетрудно, — уверенно заключил Исаев и, обращаясь к Круминю, добавил: — А выходит, Карл Янович, твоя-то «монашка» тогда ухватила на кладбище правильную ниточку. Зря ты сомневался в ее наблюдениях.

— Первое, товарищ Леонид, она давно уже не «монашка». С тех пор как мы поженились, — улыбнувшись, ответил Круминь. — Правда, на другой день после свадьбы нас арестовали жандармы. Мы долго не виделись, хотя и сидели в одной тюрьме. Но это к делу не относится... Второе — сомневался. Она могла ошибиться. На кладбище было темно, а подойти поближе к тем типам боялась. А вдруг бы они с ней заговорили, спросили что-нибудь? По-русски жена говорит плохо, с акцентом. Могла бы все провалить...

— Ну-ну, — согласился Леонид Григорьевич. Он прошел к столу, сел в кресло. Жестом пригласил сесть остальных. — Теперь ближе к делу. Да, еще Рагозина нужно позвать.

Николай Николаевич явился тотчас же.

— Все, кто нужен, в сборе. Вот как обстоят дела, товарищи...

Исаев коротко сообщил о фактах, которыми располагали чекисты.

— И поступим мы так. Карл Янович, Смирнов и я отправляемся в Судогду. Евстафьев обеспечит тайну нашего выезда. А чтобы успокоить заговорщиков, спутаем их карты: Николая Николаевича «отстраняем» от должности — телефонистка «узнала его голос»... И опять же, анонимка... Пусть порадуются враги, узнав, что по ложному следу пошли... Ясно?

— Ясно, — отозвался Рагозин. — О моем «освобождении» узнают мой тезка, а потом и брат...

— Так точно, товарищ Рагозин! Разыграй из себя оскорбленную невинность. Вопросы есть? Нет. Тогда в час добрый... И вот еще что: в газете повторить объявление о сдаче оружия.

После коротких сборов ночью они покинули Владимир. Оперативную группу возглавлял Леонид Григорьевич. В нее входили четверо: Карл Янович Круминь, начальник иногороднего отдела Александр Константинович Смирнов и два красноармейца из батальона охраны Владимирской губЧК, которым командовал брат Исаева — Василий Григорьевич.

В Судогду прибыли, когда солнце уже взошло. Видавшая виды бричка, не привлекая внимания местных жителей, проскочила по главной улице вдоль торговых рядов и скрылась за углом.

Остановились у дальнего родственника Леонида Григорьевича. Хозяин дома — дюжий бородатый старик — встретил гостей приветливо, охотно согласился помочь Советской власти.

Но вначале, по русскому обычаю, он пригласил всех к столу, где пыхтел самовар. За чаем разговорились...

Исаев расспрашивал родича, как живут местные мужики. Спросил и о Соколове, судогодском леснике. Словоохотливый хозяин рассказал, что Соколов — человек богатый, из эсеров, в уезде был политической фигурой: все носился с учредиловкой. Теперь притих... Промышляет самогоном, негласно торгует им, а иногда устраивает и тайные вечеринки.

Вот это были сведения! То, что и требовалось чекистам, приехавшим для обыска усадьбы лесника. По сообщению Анны Ивановны, именно тут, у Соколова, главари «офицерского батальона» организовали тайный склад оружия. Не зная подробностей о связях лесника с заговорщиками, оперативной группе надлежало так провести обыск, чтобы до поры до времени и «комар носу не подточил».

И в этом им помог хозяин дома: подсказал подходящий предлог для посещения Соколова.

Среди дня Исаев вместе со своим родичем отправился к леснику.

— Вы тут отдохните малость, — сказал он товарищам, закрывая дверь. — Дело предстоит нелегкое...

Вернулся Леонид Григорьевич в отличном настроении.

— Ну, все в порядке, — с порога крикнул он. — Собирается «состоятельная компания» на пирушку. Уговорили Соколова «кутнуть» с нами.

— И легко поддался? — спросил Круминь.

— Да выпить он не прочь всегда... Родича моего знает. Почему бы с дружками известного ему человека и не повеселиться...

У Исаева до вечера были еще дела. Нужно было сходить в уездный военкомат, договориться о помощи. Завечерело.

— Что ж, пора, — сказал Исаев и протянул руку своему родичу. — Спасибо за подмогу и тепло, с которым нас встретил. Будь здоров!

Распрощались с гостеприимными хозяевами и выехали со двора.

Богатая усадьба лесника располагалась на живописном пригорке, вдалеке от проезжей дороги. Рядом — сосновый бор. К дому Соколова подъехали лихо, с цыганской, похожей на таборную песней. А затем прикатил тарантас с местными дружками. Гулянка началась.

Гости делали вид, что вовсю глушат самогон. Лесника и еще двоих мужиков из его компании удалось споить довольно быстро. Чекисты приступили к обыску. Без особого труда, в одном из амбаров, обнаружили тайник, где хранилось много оружия и боеприпасов. Оружие было уложено бережно, со знанием дела.

Пока несколько человек обыскивали территорию усадьбы, Исаев и другие товарищи продолжали «гулять» с Соколовым и его собутыльниками. Сильно захмелевший лесник доверительно шепнул, что, мол, во Владимире скоро Советскую власть «прикончат».

Чекистская операция уже подходила к концу, когда случилось неожиданное. Один из дружков лесника — задиристый верзила — вероятно, что-то заподозрил и попытался улизнуть. Первым кинулся за ним паренек из батальона охраны губЧК, потом красноармеец Судогодского военкомата. Все это произошло в считанные мгновения, и никто толком не успел ничего понять, как во дворе раздались выстрелы.