— Редкая, наверное, книга?
Мария осторожно приняла запрещенное издание.
— Редкая.
— Где же вы ее достали?
Незнакомец хитро улыбнулся.
— Я ведь тоже алхимик, — сообщил он почему-то шепотом. — Меня самого на костре сжигать надо.
— Что ж вы тогда в замке делаете? — спросила Мария, не поверив ему.
— Да так… — невнятно сказал алхимик-самозванец. — Лекарь я по совместительству.
— А кроме того? По алхимии-то чем занимаетесь?
— Чем же еще алхимику заниматься, как не философский камень искать!.. — притворно удивился незнакомец.
— И… нашли?
— Нашел. Только не для себя.
— Это как же? — не поняла Мария.
— Да вот так. Найти-то нашел, а воспользоваться им не могу.
— Почему? — Тс-с-с!
Незнакомец приложил палец к губам. Прислушался. Поглядел по сторонам.
— Это тайна! — прошептал он, подмигивая. — Причем не моя.
Мария понимающе покивала.
— А в этой книжке, случаем, ничего про то не написано? — спросила она, с интересом разглядывая гравюру на обложке.
— Все может быть… — неопределенно произнес алхимик. — Мудрость таится вокруг нас, надо только разглядеть ее. А в хорошей книге уж она обязательно присутствует. Надо всего лишь уметь читать между строк.
— Попробую.
Алхимик сделал нетерпеливый жест.
— Желаю успеха. А мне надо идти.
— Да-да, конечно… Только где мне потом вас найти?
— Это зачем же?
— Чтобы книгу вернуть.
— Нигде. Не надо меня искать, я сам тебя найду. Мы с тобой еще обязательно встретимся, — пообещал незнакомец.
Мария хотела спросить, где же они могут встретиться, но алхимик состроил ей кривую улыбку и, слегка прихрамывая, быстро двинулся к выходу, прервав таким образом разговор.
Не став долго размышлять над странностями незнакомца, Мария присела за небольшой столик у окна и раскрыла книгу.
Алхимическая Свадьба
В моих руках сомненья семя. Тебе хочу его отдать, поскольку не могу держать в темнице боле. Оно мне руки, сердце жжет, сжигает душу. Которая и без того волнений переполнена водоворотом, их смерчем взбаламучена подобно грязной луже.
Храни сомненья семя бережно, подобно… язве иль проказе. Чуме подобно охраняй. Дай высохнуть ему, не орошай слезами боли. В тоске его держи, в темнице, глубже нет которой — в сознании, что к нам во сне приходит. Лишь там, в той паутине вязкой, оно взрасти сумеет, дав побеги.
Но нет, не вопрошай меня о тех побегах боле! Не спрашивай, что за цветок распустится в тебе. Ты цвет его узреешь в свете ночи, когда померкнут все иные краски мира. Ты запах лишь тогда почувствуешь его, когда другие запахи исчезнут. Испарятся.
Дотронься до него устами, что устали лгать. И прикоснись к нему руками, что не знали злата. Увидишь. Ощутишь. Как счастлива душа, лишенная надзора и дьявола, и бога. Оставленная ветру в поле. Звездам. Небесам.
Как счастлива душа людская, вольна в желаньях и мечтах! Пройтись по берегу морскому, оставив мокрый сзади след, в песке. Увидеть, как домой хотят вернуться волны. И лунный след, бегущий по воде. И шум прибоя. Шепот моря. Дыхание волны.
Их слышно и в лесу, когда шумит листва тревожно. Когда качают ветви разум твой, подобно в бурю кораблю, что паруса утратил, сбился с курса. И мечется, в волненьи сам не свой. Упасть. К траве лицом прижаться, землю охватить. В земле, там все сокровища и тайны, которые познать хотим мы вечно. Там истоки.
А если в знойной вдруг пустыне оказаться? Под солнцем беспощадным, на песке горячем. Или ж на земле, что от жары уж еле дышит. Вдохнуть сухой и теплый ветер, грудь обжечь и к солнцу протянуть ненужный пласт из страхов. Чтоб высохнув, они распались черепками глины. Но всего милей мне горы. Что корни вглубь земли пустили прочно, и давно. В их недрах минерал найдешь ты сокровенный. Он не светел и не темен, он — стекло. Прозрачней мысли, призрачней надежды. И тоньше вдохновенья он. О, да! То философский камень. В нем меня найдешь ты, позови лишь только.
Я приду! А путь укажут мне лучи ста маяков, соединившись вместе. Сто дорог сольются для меня в одну, и сто желаний превратятся в одно — тобою обладать. С тобою быть.
Ты верь мне, я приду. Венчать нас будет лунный свет и нежный ветер. Украсит ложе белым мягкий снег, метель споет нам песню. Станет домом лес.
Мы будем жить одной душой, одною на двоих, ее вполне нам хватит. И сердце может нам стучать сильнее вдвое, если есть оно еще. И если жив в нем дух остался.
Так мы много лет пройдем одной дорогой вместе. Путь, конечно, извилист, тяжел и неровен. Но все же для двоих он легче, много легче. Веселей. Ровнее и светлей. Надежней.
И настанет день, когда сыграет нам серебряную свадьбу дождь. Сыграет золотую свадьбу осень, листьев цветом желтым. А хрустальную — тот лед, что озеро зимой покроет. И когда придет тот миг, что сердце остановит властным жестом, то будет алхимическая свадьба наша. Она — последняя, ее сыграет Некто в черном, с холодным взором и с холодными устами, улыбку вечности которые хранят.
Он улыбнется нам, и повенчает в последний раз — в могилу положив. Одна душа была, одно же сердце было, так пускай теперь одна могила будет на двоих. Так ляжем вместе мы в тот день, в могилу вместе ляжем, в день свадьбы алхимической мы нашей…
С трудом оторвав взгляд от книги, Мария заметила, что за окном уже совсем темно. Возможно она уже пропустила ужин, может быть ее даже ищут. Надо было возвращаться.
Мария с сожалением отложила книгу и покинула библиотеку.
Ужин уже подходил к концу.
— Где ты ходишь? — Марта подвинула стул, освобождая место для Марии.
— Ты знаешь, нашла такую интересную книжку…
Марта вздохнула, закатила глаза.
— Опять книжки! Тебе, кроме них, заняться нечем, что ли?
— Ну почему же нечем? — язвительно отпарировала Мария. — Можно, например, с дружинниками поболтать — они ведь такие занимательные!
— Ха! Да, представь себе, занимательные. Но тебе ж ничего не докажешь! Я-то тебя знаю. Как вобьешь себе в голову какую-нибудь дурь, так ни за что тебя не переубедишь.
— Уж какая есть.
Мария придвинула тарелку.
— Слушай, о чем мы здесь с тобой говорим? Ты лучше послушай, что я тебе расскажу…
— Не про книжки? — хитро спросила Марта.
— Почти что нет. Я сегодня в библиотеке видела алхимика!
— Кого-кого?
— Ну, может он и не алхимик, но назвался так сам. Представляешь, захожу я в библиотеку, никого там вроде нет, как вдруг слышу какой-то шорох…
— А это алхимик книги грызет! — сострила Марта.
— Не хочешь слушать — не надо! — рассердилась Мария.
— Ладно-ладно, я пошутила. Рассказывай.
— Так вот, подхожу я туда и вижу: стоит возле книжной полки мужчина в черном балахоне, и книжку в руках держит. Увидел меня, и сразу накинулся: ты, говорит, кто такая и что здесь делаешь? Ну, я ему рассказала. А вы, спрашиваю, кто такой будете? Он мне говорит: алхимик я.
— Так, а что он тут, в замке, делает?
— Вот-вот, я про то же самое его и спросила! А он мне что-то в таком роде отвечает, что не только алхимик он, но и лекарь, мол. Только странный он какой-то для лекаря.
— Почему странный?
— Да потому что не на лекаря, а на бандита какого-то он больше похож: глаза злые, наглые, через все лицо шрам тянется. И как он в библиотеку проник, тоже непонятно.
— Может он раньше тебя пришел?
— Говорю тебе: когда я туда пришла, никого там не было!
— Точно?
— Точнее не бывает.
— Слушай! — вскрикнула Марта. — Я знаю, что это за алхимик такой. Это шпион!
Мария рассмеялась.
— Какой еще шпион?
— Самый обыкновенный. Ты что ж, не знаешь, что у всех вельмож есть шпионы на службе. Они выведывают всякие тайны, устраивают заговоры и прочие проделки творят. Как ты таких вещей не знаешь? А еще книжки читаешь!
— Марта, ну зачем графине шпион? Тем более здесь, в замке.
— Мало ли зачем! Пригодится. Хочешь скажу, как он в библиотеку попал?
