— А я что тебе говорила?

— Устами народа глаголет истина! — сострил Петр.

Они увидели церквушку, срубленную из осины. Верхушку ее украшал деревянный же крест. Солнечные блики отражались в простых стеклянных окнах. На крыльце стоял пожилой священник.

Клерики остановились возле крыльца, спешились. Священник приветствовал их.

— Доброго дня вам, братья! Вы от отца Люцера?

— Да, батюшка, — отвечал Лука.

— Пройдемте тогда прямо ко мне, — священник указал на пристройку рядом с церковью.

— Вот, здесь я и обитаю, — сказал священник, когда они вошли в его келью. — Проходите, располагайтесь! Меня зовут отец Савелий.

— Варахасий.

— Нардух.

— Иова.

Клерики предпочитали скрывать настоящие имена. В зависимости от образа они могли назваться как угодно. В образе монахов они использовали имена Варахасий, Нардух и Иова. А приходилось путешествовать и под видом купцов, и под видом воинов, и под видом крестьян. В зависимости от ситуации.

Отец Савелий достал кувшин молока и четыре кружки.

— Испейте молочка, с дороги-то, — предложил он.

Клерики с удовольствием испили.

— Как путешествие прошло, без происшествий? — Спасибо батюшка, благополучно, — ответил Лука, вытирая губы. — Доброе молоко у вас!

Савелий снова наполнил кружки.

— Как здоровье отца Люцера?

— Слава богу, здоровье в порядке. А хорошо тут у вас! Чистая идиллия!

— Так-то оно так, да не совсем, — отец Савелий посмурнел. — У нас, в Горном, еще бог миловал, а вот в соседних селах неладно дело. Ну, да вы уже знаете, раз приехали. На вашу помощь вся наша надежда!

— А что народ говорит? Кто-нибудь, может, что-то видел?

— Здешние жители нет, вам надо для начала в Синие Топи съездить — там вампира видели, да и убитые есть.

— Поехали прямо сейчас, чего время терять! — Петр поднялся.

— Отдохнули бы с дороги, — предложил Савелий.

— Спасибо, батюшка, но промедления в таком деле допускать нельзя. Мы к вечеру вернемся.

— Ну хорошо, вам видней, поезжайте. А как только вернетесь — сразу ко мне. Я буду ждать.

Синие Топи оказались селением неприветливым и мрачным. Угрюмые избы, тяжелые засовы на воротах, пугливые осторожные взгляды жителей. И болотный запах в воздухе — деревню окружали многочисленные трясины и топи.

Сразу на въезде в деревню клериков встретила группа вооруженных вилами и кольями крестьян. Крестьяне что-то горячо обсуждали, то и дело хватаясь за колья. Заметив приближающихся монахов, они смолкли и уставились на необычных гостей.

Клерики остановились, слезли с коней. Теперь они видели, что на земле, окруженные крестьянами, лежат два тела — мужчины и женщины.

— День добрый вам! — сказал Лука.

— И вам также, — ответил пузатый крестьянин, по виду — староста. — Да только не дюже он добрый!

Крестьяне загомонили.

— Тихо! — прикрикнул староста. — Я говорить буду!.. По какому делу к нам приехали, отцы? — полюбопытствовал староста.

— Слыхали мы, — произнес Петр, — что завелась в здешних местах нечисть, что люди гибнут… Приехали помочь в меру сил.

— Это хорошо! — обрадовался староста. — А то у нас своего попа нету, самый ближний — в Горном, да и то старик — куда ему за упырями гоняться! Ну, раз так выходит, может посоветуете, что делать, — староста указал на неподвижные тела. — Нашли лесорубы на просеке сегодня. Девушка — из нашего села, кузнеца дочь. Мертвая. А этот, второй, не то колдун какой, не то упырь. Нашли мы его с девушкой рядом, кинжалом проткнутого. Но еще жив — дышит. Поглядите.

Толпа расступилась, пропуская клериков. Петр склонился над телом мужчины. Мужчина был одет в охотничий костюм — льняная рубаха, темно-зеленый толстый жилет, кожаные узкие штаны, высокие сапоги. На поясе — пустые ножны для кинжала. На животе темнела засохшая кровь.

— С чего вы взяли, что это вампир?

Староста замялся.

— Так, мы-то если б точно решили, так уже прикончили б его! Ошибиться боимся. А вдруг не упырь? Человек он, конечно, странный — как в лесу очутился, да еще возле девицы мертвой, да раненый за что? Человек нездешний к тому ж. Однако ж, и на упыря не дюже похож: чесноку тыкали — не боится, тень вроде откидывает… Петр аккуратно расстегнул на раненом жилет и обнаружил внутренний карман. В кармане лежал заостренный деревянный кол. Он подал кол Иоанну.

— Хм, осиновый будто.

Староста подтвердил.

— А еще при нем ножик был, — добавил староста.

Он достал из-за пазухи тряпку, развернул ее, протянул Петру длинный трехгранный кинжал черного металла. На кинжале виднелись следы крови.

— Чья кровь? — спросил Петр.

— Так его ж, колдуна этого, — сказал староста. — Проткнутый он им был, прямо к пню приколотый.

Петр осмотрел кинжал.

— Что за металл такой? Иоанн, не знаешь?

Иоанн взял кинжал, покрутил, поцарапал поднятым с земли ржавым гвоздем.

— Не могу сказать точно, но похоже на черненую сталь.

— Черная сталь… — медленно произнес Петр.

— Не черная, а черненая, — поправил Иоанн.

— Что? А-а-а, да.

Петр разорвал на раненом рубаху и осмотрел рану на животе. Крови вытекло немного, значит, внутренние органы не повреждены. Кишечник, скорее всего, тоже был цел — не было слышно гнилостного или кислого запаха. Если позвоночник не задет, то этот человек явно в рубахе родился.

Петр перевернул раненого животом вниз. Лука помог ему. Ощупав позвоночник, Петр убедился, что позвонки целы.

— Вот что, — сказал он крестьянам, — человек этот ранен, и ему нужна помощь. Давайте найдем для него крышу над головой и мягкое ложе. Не помешал бы и лекарь. А как только он поправится, все у него узнаем — и про вампиров, и про мертвую девушку.

— Никаких следов, — сказал Петр. — Только два укуса не шее.

— Как ты думаешь, сколько времени прошло с момента смерти?

— Трудно сказать. Труп обескровлен, а это замедляет гниение. Я думаю, сутки, не больше. Смотря где он находился. Если в лесу, как говорят лесорубы, то не больше десяти-пятнадцати часов. Странно, что звери не попортили тело.

— По-твоему, тело хранили в другом месте?

— Вряд ли. Скорее всего, этот охотник застал жертву в момент умерщвления, когда вампир был рядом. Вмешался. Получил кинжалом в живот. Ну, дальше ясно.

Иоанн задумался. Дело было сложным. Ни один из опрошенных свидетелей не смог дать и малейшей зацепки. Видели ли вампира? Да, видели. Но всегда ночью, всегда мельком. Прошмыгнула, мол, черная тень, и все. Или оборотилась летучей мышью. Не принесли пользы и беседы с родственниками умерших. Всего в селении пропало двенадцать человек, из них десять — девушки, и двое парней. Нашлись все. Мертвые. Последняя, дочь кузнеца, сегодня. У всех жертв раны на шее и признаки сильной потери крови.

Пропажи начались недели две назад, причем все похищенные исчезли в два-три дня. Через трое-четверо суток их начали находить — кого в лесу, кого у болот, кого в поле. Трупы не порчены ни зверями, ни жаркой погодой, значит лежали недолго. Непонятно, где они пропадали после исчезновения. Места вокруг дикие, жилья никакого нет, спрятаться негде. Разве что в лесу. Но если кто-то и обитал в чаще, то далеко от селения, потому что все окрестные леса охотники и лесорубы прочесали, и не один раз. Безрезультатно. А дальше шли бесконечные болота. Про болота ходило немало страшных и необъяснимых историй. Говорили, что ночью по болотам блуждали странные синие огоньки — злые духи трясин. Раздавались жуткие вопли, замогильные стоны и вой.

Несколько следопытов попробовали пересечь линию болот и утонули в трясине. Молва гласила, что души утопленников выходят по ночам из трясины, затягивают неосторожных людей в топи и там выпивают кровь. А затем выносят трупы и кладут на то самое место, откуда они были похищены.

Говорили, что раньше болот не было, а были чистые синие озера. Богатые рыбой, с хрустальной водой. Места здешние назывались тогда Синими Озерами…

А потом в селении появилась ведьма. Ее утопили в озере, привязав к шее мельничный жернов. Но перед смертью ведьма успела наложить заклятие на поглотившие ее воды. Стали тогда озера темнеть, зарастать травою. Исчезла рыба. А вскоре и совсем пропали озера, превратившись в отвратительные болота. И теперь каждый год в день казни ведьмы из трясин можно услышать сатанинский смех. Это смеется на дне болот мертвая ведьма.