Парни решительно направились к женщинам, и, не доходя несколько метров, Степка все же узнал тетю Лизу. По доброй, завораживающей улыбке и ямке на бороде. Она сделала шаг навстречу и удивленно спросила:

— А мама где?

— Не смогла приехать.

— Ей всю жизнь некогда. А ты — с другом, что ли?

— Да.

— Ну и хорошо, — улыбнулась она. — С другом — веселее. Может, сразу телеграмму отстучим: явились, мол, живы-здоровы…

Степка посмотрел на Саньку, подумал о своих денежных запасах, пожал плечами, а затем как-то неуверенно произнес:

— В другой раз, тетя Лиза.

— Другого раза может и не быть, — загадочно сказала Елизавета Петровна. — Нет так нет. Поехали.

Ребята осмотрелись. Невдалеке от места, где они стояли, жались друг к другу с десяток добротных деревянных домов. Небо было чистое, с красноватым оттенком, низко над горизонтом висело бледное, будто выгоревшее, солнце. Оно не давало того тепла, к которому парни привыкли в деревне. Елизавета Петровна вела их в направлении построек. Ребята втайне мечтали, что сейчас войдут в теплый дом, обогреются, переоденутся, но вдруг перед ними за поворотом, у одного из строений, предстала взгляду чудная машина. Многоколесная, приземистая, зеленого цвета, похожая на военный бронетранспортер. Вторая женщина, встречавшая их, попрощавшись, ушла.

— Садитесь в вездеход, — открыв дверцу, пригласила Елизавета Петровна.

Ребята, полусогнувшись, пошли в машину, сели на откидную скамеечку у борта. Кабина водителя была изолирована от салона. Елизавета Петровна тихо скомандовала: «Пошел!» И вездеход вздрогнул, взревел, рванулся вперед. Мчался быстро, мягко переваливаясь на неровностях, за ним из-под гусениц вырывалась и разлеталась веером серая грязь, перемешанная со мхом и травой.

— Надолго? — повысив голос, спросила Елизавета Петровна.

— На две недели, — ответил Степка и добавил: — Мы к вам официально, на практику, — достал и протянул ей направления…

Тетя Лиза, ничего не понимая, изучала документы, а затем, догадавшись, в чем дело, задушевно и нежно рассмеялась.

— Ну и хитрецы! Не сбежали бы вы отсюда через несколько дней. Суровый край любит закаленных людей. Вам он, может быть, придется не по душе. У вас сейчас, небось, жарко, поспели ягоды, фрукты.

Степка спохватился. Развязал рюкзак, достал свежие, лучше сохранившиеся яблоки, протянул маминой подруге. Она улыбнулась, взяла, зачем-то понюхала, поблагодарила. Затем, открыв заслонку, самое крупное подала через люк в кабину.

— Это твои, земляцкие, Олег! — крикнула. Есть сама не стала.

— У нас тоже есть ягоды, — сказала она. — Черника…

— Черника? — удивился Санька. — Разве она тут растет?

— Растет, — ответила Елизавета Петровна. — И брусника и голубика. Только еще не поспели. Через месяц можно заготавливать.

Часа через полтора вездеход остановился, сильно качнувшись вперед при резком торможении. Ребята, а вслед Елизавета Петровна вышли на улицу. Солнце все так же висело над горизонтом. Дул прохладный ветерок. Невдалеке стояли, образуя квадрат, четыре длинных деревянных домика, а метров за пятьдесят от них поднималась буровая вышка. Дальше — горы, с обнаженными вершинами, без растительности. Таких гор они раньше не видели, если не считать в кино или по телевизору. Правда, у подножия гор ребята заметили густые кустарники низких берез, сплошную зелень. Она как-то подчеркивала холодность и неприступность гор, придавала им строгость и величие.

— А вы писали, что до города рукой подать, — поинтересовался Степка. — Благоустроенная квартира…

— Я не врала, — будто стала оправдываться Елизавета Петровна. — До города действительно недалеко. От остановки Оленье — километров шестьдесят. Ну, а насчет квартиры, пошли…

Степка и Санька, закинув рюкзаки за спины, направились в один из домиков. Ни одна из дверей не была закрыта на замок. Елизавета Петровна узким коридорчиком провела их в дальний угол, открыла дверь, и они вошли в небольшую уютную комнату. По обеим стенкам стояли две раскладушки, застланные чистыми покрывалами, у окна — раскладной, накрытый свежей скатертью столик, у каждой раскладушки — небольшие тумбочки. Комнатка чем-то напоминала купе. Елизавета Петровна села на небольшой раскладной стульчик, а ребят пригласила сесть на заправленные раскладушки.

— Нравится? — спросила она.

— Нравится, — не кривя душой сказал Степка.

— Это я специально приготовила для вас. Думала, мать приедет. В телеграмме не очень понятно: выехали вдвоем… Но все равно. Здесь будете отдыхать, читать, заниматься своим делом. Ну, а как поживают родители?

— Нормально. Мать — в школе работает, отец — в колхозе.

— М-да, — задумчиво произнесла Елизавета Петровна. — Школа — это хорошо. Постоянное место, семья. А я даже к нормальной мебели привыкнуть не могу. Все походное, облегченное, удобное для установки. Но ничего. Это тоже интересно.

Она немного помолчала, указала, куда и кому девать свои вещи, поинтересовалась, есть ли теплая одежда, и, узнав, что у обоих шерстяные свитера, осталась довольна их предусмотрительностью.

— Сапоги я вам достану у наших ребят-геологов. Отдыхайте!

Тетя Лиза встала, еще раз с улыбкой посмотрела на гостей и направилась к двери.

— Тетя Лиза, постойте! — вдруг тихо окликнул Степка.

Елизавета Петровна повернулась.

— Вы… это, — стушевавшись, начал Степка. — Практику нам организуйте, или как? Понимаете, мы к вам с Санькой, считайте, сбежали.

— Как сбежали? — еще больше поразилась мамина подруга.

— Ну, не совсем сбежали, — начал объяснять Степка. — Мы присланы на производственную практику, по вашему письму… А на самом деле… Очень хотелось посмотреть тундру.

Елизавета Петровна долго и внимательно рассматривала уставшие лица друзей, а затем присела снова на стульчик.

— Вон вы какие, — сказала тихо. — Наверное, такие в Великую Отечественную бежали добровольцами на фронт. Это были храбрые и смелые ребята. Молодцы! — не то тем ребятам, что удирали на фронт, не то Степке и Саньке предназначалась похвала. — Я вам просто завидую! — и добавила: — Не беспокойтесь: все будет хорошо. У нас есть прекрасные специалисты…

— Спасибо!

— Да чего уж там, — махнула рукой. — Хорошо, что навестили. Тундру, как и первое свидание, запоминают надолго.

Елизавета Петровна встала и решительной походкой вышла из комнатки.

После долгой и беспокойной дороги ребята спали безмятежно и долго. Проснулись одновременно. Удивленными глазами смотрели друг на друга, затем на свое жилище, перевели взгляды на небольшое окно, к которому лежали головами. В непривычной и незнакомой обстановке чувствовали себя как-то неуютно. Солнце, как и вчера, висело над горизонтом, но немного сместилось в другую сторону. Они не могли сориентироваться: где юг, где запад… Услышали, как за стенкой глухо бряцали посудой, почувствовали приятный запах жареной пищи.

Вскочили с теплых кроватей, оделись и кинулись умываться. Но в коридорчике их встретила тетя Лиза, в домашнем халате, в косынке, повязанной узелком на затылке.

— Умываться будете здесь, — указала она на небольшую комнатушку, где к стенке был прибит умывальник.

Пока умывались, растирались жестким полотенцем, хозяйка приготовила на кухне завтрак. На таком же походном столике. Горячий суп с олениной ели с аппетитом. Исподлобья посматривали друг на друга, подмигивали, улыбались. Ничего, мол, начало — что надо!

— Сегодня можете сходить и посмотреть тундру, — сказала Елизавета Петровна. — Только будьте осторожны, далеко не удаляйтесь. Километра за два отсюда пробегает речка Морошка. Вам будет интересно. Ну, и за растительностью понаблюдайте. Сейчас у нас красиво — тундра цветет…

То, что тундра действительно в цвету, ребята убедились, как только ступили на эту землю. Нет, Елизавета Петровна в письме писала правду.

— А в речке рыба есть? — поинтересовался Санька.