— Пошли, Эллен, давай вернемся. К черту их всех. И Эндрю, и Тони, и Волфи, и эту высокую блондинку…

— Дэвайну Блейк.

— Все равно. Забудем о них. Давай возьмем себе напитки и пробьемся сквозь толпу. Взгляни на нас. Мы великолепно выглядим и легко подцепим парочку мужиков. Они еще будут в очереди стоять. Пошли.

Я не ответила. Еще мужиков? Мне больше не надо. У меня из-за них и так было больше, чем достаточно осложнений.

— Пошли, Эллен, — настаивала Руфь, легонько тряся мою руку. — Я куплю первый круг напитков.

Я посмотрела на нее. Это было уже слишком. Внезапно, несмотря на обещания не плакать, которые я давала себе, я почувствовала, как из моих глаз потекли горячие слезы. Я сразу подумала о макияже, который слезы бы погубили. Руфь наморщила лоб и взяла меня за руку.

— Пошли, Эллен, все будет хорошо. Мне кажется, тебе следует объясниться с Эндрю, я тебе уже это говорила. Держу пари, между вами какое-то непонимание. Но вы разберетесь и будете потом жить в счастье и согласии.

Я отрицательно покачала головой и всхлипнула. Руфь потерла мою ладонь.

— Давай напьемся, — предложила она. — Пошли они все.

— Не могу, — проревела я.

— У меня есть деньги. Все будет отлично.

— Дело не в этом. Я не могу напиваться, Руфь. Я думаю, что я… что я беременна.

Глаза Руфи настолько расширились, что ее фальшивые ресницы показались на два размера малы для них.

— Фак, — выругалась она сквозь сжатые зубы. — Полный фак.

Я кивнула.

— Тони? — Предположила она. Я отрицательно покачала головой. — Эндрю, — сказала она за меня.

Я снова кивнула и стала рыться в сумочке в поисках носового платка. К счастью, я нашла его и шумно высморкалась. Руфь выглядела так, словно собиралась вытрясти из Эндрю душу.

— У меня на щеках тушь?

Руфь покачала головой.

— Господи, Эллен, ты уверена?

— Нет, но сегодня среда, а месячные должны были прийти, кажется, в субботу, Прошло пять дней, а они никогда не опаздывали.

— А когда ты переспала с Эндрю?

— В прошлый четверг.

— Тогда вряд ли ты можешь быть беременна, не так ли?

— Но где же, к черту, мои месячные? Я говорю себе, что не беременна, что это невозможно. Но Руфь, я вспоминаю всех женщин, которых знаю и которые забеременели словно чудом. Без всякой причины. Но забеременели. И потом эта тошнота. С чего она взялась? Может быть, дело не в вирусе. И мне не по себе: меня до сих пор поташнивает.

Мои глаза снова наполнились слезами, но я сдержалась. Пропади все пропадом! Не буду больше плакать. У меня была минута слабости, но теперь с этим покончено. Я снова высморкалась.

— Господи Иисусе, Эллен, что, в Испании нет кондомов?

— Заткнись, Руфь, теперь это не имеет значения.

— Прости, прости, ты права.

— Что мне делать, если я беременна?

Руфь улыбнулась. Было видно, что она оправилась от шока и приходит в себя.

— Все будет хорошо.

— Легко сказать.

— Вот увидишь. Все могло быть намного хуже, Эллен, ты могла получить неизлечимую болезнь.

— По-моему, я уже получила.

— Что?!

— Ну а какое еще может быть объяснение тому, что я не могу забыть Эндрю Кенни?

Руфь ткнула меня в бок.

— Сука, ты меня напугала.

Я улыбнулась, поскольку глупо было продолжать плакать.

— Я хочу домой. Не могу вернуться в зал и увидеть… всех этих людей.

— Ну, так пойдем домой. В конце концов, наши мужики нас бросили. Так что мы можем идти домой.

— Мне надо было работать. Ворковать со всеми этими магнатами по недвижимости.

— Скажи Тиму, что плохо себя чувствуешь и должна пойти домой.

— Да.

— Скажи ему, что вернулся вирус.

— Ты думаешь, он мне поверит?

— По-моему, он и глазом не поведет, если ты улетишь на Луну, пока он беседует с Индией.

— Это правда. Но ты оставайся, Руфи, я не хочу испортить тебе вечер.

Руфь замотала головой.

— Я предпочитаю принять горячую ванну. Этот бюстгальтер просто кошмар. Невозможно получить такое декольте без страданий, и если бы я знала, что это все напрасно, то не стала бы мучиться.

Несмотря на все, я улыбнулась и подумала о том, как мне повезло иметь такую хорошую подругу.

— Я возьму такси, — сказала я. — Спасибо за все, Руфь.

— Не за что. Давай уйдем отсюда. А то эти толстые факеры уписаются. Они пожирают нас глазами последние пять минут, и я хочу уйти раньше, чем кто-нибудь из них приблизится к нам.

Мы подошли к регистратуре и заказали такси. Мой дом был ближе, и мы доехали до него за пять минут.

— Ты хочешь, чтобы я зашла? — спросила Руфь.

— Нет, спасибо, я в порядке. Пойду лягу. Спасибо, Руфь.

Я поцеловала ее в щеку, вышла из машины и постояла на тротуаре, махая ей рукой, пока огни фар не исчезли из вида. Потом опять осталась одна со своими мыслями. К счастью, я так устала, что все, что могла сделать, это войти внутрь. У меня не осталось энергии на беспокойство. Из квартиры Анжелы доносилась громкая музыка. Это было хорошим знаком — он означал, что она смотрит телевизор и вряд ли услышит, как я возвращаюсь.

Джой крепко спал в кэтоматике и даже не поднял головы, когда я открывала дверь.

— Проклятый эгоист, — выругала я его, проходя к своей кровати. — Типичный самец. А я думала, что ты не похож на них, Джой.

Он продолжал спать. Я сдернула одежду и встала под душ, потом сварила какао и намазала маслом большой ломоть хлеба. Взяв стопку журналов, я забралась в постель. Постепенно, по мере того как я пила какао и листала глянцевые страницы, я начала расслабляться. Ублюдок, думала я каждый раз, когда образ Эндрю возникал перед моими глазами. Глупый, лживый ублюдок. Индия права — мне лучше без него. Несмотря ни на что, мои веки отяжелели, меня стало клонить в сон. Я поплелась в ванную почистить зубы и сходить в уборную. И там я обнаружила, что пришли месячные. Едва подтянув трусики, я побежала к телефону и набрала номер Руфи.

— Алло?

— Руфь? Пришли! Месячные пришли! Только что! Я не беременна!

— Грандиозная новость! — в восторге закричала Руфь мне в ухо.

— Можешь пропеть это.

— Это добрая весть, очень добрая весть, — пропела Руфь на мотив «С днем рожденья».

— Ты сумасшедшая, — рассмеялась я.

— Да. А ты не беременная.

— Нет. Спокойной ночи, подружка, и спасибо за все.

— Не за что. Спокойной ночи, Элл.

Я вернулась в постель и свернулась под одеялом, чувствуя себя еще более усталой, чем раньше. Это облегчение, решила я, погружаясь в сон. Но моя голова кружилась, и я продолжала видеть младенца, с существованием которого уже почти смирилась и которого почти полюбила. И, засыпая, я поняла, что почувствовала не только облегчение, но и легкое разочарование.

На следующее утро я проснулась раньше, чем прозвенел будильник, и на какое-то мгновение подумала, что беременна. Но затем в мое сознание вернулись обрывки воспоминаний о прошлой ночи, и я побежала в уборную проверить, что мои месячные действительно пришли, и что мне это не приснилось. По крайней мере, на данный момент я избежала материнства. Я была в восторге. Но где-то в глубинах памяти сохранилась крошечная картинка с красивым малюткой с серыми глазами Эндрю, улыбающимся мне из колыбели. Затем я подумала об Эндрю, проклятом Отце года, чьи дети рождались по всему городу. Я была молода, свободна и одинока и собиралась оставаться таковой.

Приняв душ и одевшись, я выпустила на балкон Джоя и, запихнув в рот кусок тоста, вышла на улицу. День был прекрасный. Я бы пошла на работу пешком, если бы не знала, что мне понадобится машина для поездки на место какого-нибудь осмотра. Поэтому я села в свою розовую «хонду» и отправилась в офис в лучах яркого утреннего солнца. По радио передавали «Пляжных мальчиков», и я запела вместе с ними. Хорошо быть живой. Еще лучше быть живой и небеременной.

— Доброе утро. «Глэдстоун и Ричардз». Чем могу помочь? — донесся до меня голос из-за стола Молли, когда я вошла в приемную. Новая секретарша, сидевшая на ее суперкресле, смерила меня холодным, оценивающим взглядом.