— Мы ни в коем случае не можем позволить заморозить Хейзелдин вместе с авуарами этого Роберта Уайта. Не думаю, что контракт уже подписан, скреплен печатью и отослан ему. В любом случае мы не можем подвести нашего клиента — как его зовут?.. А, Роджер Мориарти, мы не можем подвести его, — решительно сказал Тим.

Я согласно кивнула. Если Эндрю завтра утром сумеет устранить юридические препоны, то я продам дом к пяти часам и за более высокую цену. И еще продам Хонан Террас. Мне хотелось вскочить и протанцевать по комнате в восторге от такого поворота событий, но я смогла сдержаться. Время от времени Эндрю вопросительно посматривал на меня, пока они с Тимом обсуждали юридические аспекты. Я улыбалась и думала: уж не читает ли он мои мысли? Потом мотнула головой и постаралась сосредоточиться на том, о чем они говорили. Я не собиралась упускать эту продажу — я работала над ней как каторжная. Внезапно я отчетливо увидела перед собой картину: себя и Тони, кувыркающихся на зеленом диване — и почувствовала, как краснею. Эндрю опять взглянул на меня.

— Так решено, Эндрю. Эллен, ты — абсолютная звезда. Отличная работа! Увидимся завтра, — скороговоркой произнес Тим, с такой быстротой покидая помещение, словно у него было важное дело. Я подумала о том, что надо бы позвонить Индии. Но решила, что не застану ее дома — она будет на свидании с неким мистером Глэдстоуном.

— Как поживаешь? — спросил Эндрю, убирая бумаги в свой кейс. Я напомнила себе купить кейс вместо громоздкой, неподъемной сумки, в которую засовывала все, начиная от цифровых фотоаппаратов до тампонов.

— Прекрасно, просто превосходно, — ответила я, поднимая с пола двухтонную сумку.

— Я хотел спросить… хотел спросить…

Он не успел закончить, потому что зазвонил мой мобильник. Это был Тони.

— Извини, мне надо ответить. — Я помахала перед ним телефоном.

Он кивнул.

— До свидания, Эллен.

Я болтала с Тони, наблюдая за тем, как Эндрю уходит. В том, как он уходил, было что-то печальное. Я чуть было не окликнула его. Чуть. Но быстро пришла в себя. Это была новая жесткая небеременная Эллен. И Эндрю не вписывался в ее жизнь. Нет, сэр.

Я уставилась в свою тарелку. Мой желудок начинало крутить, по мере того как запах еды проникал в мои ноздри. Я сделала глубокий вдох и взяла в руки нож и вилку.

— Coq un vin с картофелем gratin[12], — объявила мать, наливая на картошку густую черную подливу. — У меня не была вина, поэтому я использовала вишневый ликер, разве это не одно и то же? И цыпленок неинкубаторский, я всегда чувствую разницу. — Она накрыла вторую тарелку с пищей фольгой.

Я попробовала цыпленка. Возможно, он и не был инкубаторским в другой жизни, но сейчас представлял собой высушенную кожу в тошнотворно сладком, густом вишневом соусе. Я играла с картофелем, не решаясь попробовать его.

— Где Вилли? — спросила я.

— Твой отец повез его на регби. Они хотели провести время вместе.

Они просто хотели избежать coq un vin, подумала я про себя.

— Знаешь, кого я сегодня встретила?

— Кого? — спросила я, катая картошку по тарелке. Я решила купить маме щенка на Рождество. Непривередливого щенка, который бы ел все подряд.

— Этого милого молодого человека, Энтони Джордана, с которым я познакомилась в больнице.

При его имени мое сердце подскочило и пустилось в пляс. А затем упало при мысли о том, что ему пришлось некоторое время провести наедине с моей матерью.

— Я спросила его, не хочет ли он прийти на день рождения Анжелы. Он сказал, что с удовольствием придет.

Я издала беззвучный стон, представив себе, как Тони знакомится с моими сумасшедшими родственниками. А Элисон, Господи, Элисон, устроит ему допрос с пристрастием и потребует финансового отчета.

— И он скоро придет сюда перекусить. Он сегодня был очень занят — покупал новый диван. Зеленый бархатный диван, как он мне объяснил. Я предложила пойти с ним выбрать диван, но он сказал «нет». Он точно знает, что ему нужно. Это добрый знак, Эллен, если мужчина интересуется мебелью… Ее голос еще продолжал звенеть, но я уже получила необходимую информацию и пережевывала ее вместе с coq un vin.

— Он придет сюда? Сейчас? Сегодня? — прокаркала я, лихорадочно пытаясь обдумать в голове план побега. В дверь позвонили.

— Это, наверное, он. — Она побежала к двери, поправляя прическу в зеркале прихожей. Я сидела неподвижно, как статуя, не донеся вилку до рта. Тони вошел в нашу маленькую кухню, заполнив ее собой. Он был одет небрежно — в джинсы и футболку, но выглядел как миллионер, старавшийся казаться простым парнем. В моем теле зажегся огонек желания, однако вид моей матери в полосатом фартуке, стоявшей прямо перед ним, погасил его. Мне предстоял мучительный вечер.

— Эллен, — поклонился он и сел напротив меня. Мама хихикала, как школьница, угощая его очередным кулинарным шедевром.

— Привет, Тони, — сказала я, наблюдая за его лицом, когда он начал есть. Я наделась, что он окажется хорошим актером. Друг Вилли, Энимал, который однажды у нас обедал, начал с криком носиться по кухне после одной только ложки мидий в сметане.

— Не ожидала меня увидеть? — спросил он, вонзая вилку в картофель. — Очень вкусно, миссис Грейс.

Мать снова захихикала. Я смотрела на него, пока он боролся с едой. В это время вернулись папа и Вилл. Мама познакомила их с Тони. Я, отец и брат наблюдали, не веря своим глазам, за тем, как Тони доел все до последней крошки.

— Объедение! Я сегодня много работал в спортзале и очень проголодался, — сказал он. Мы уставились на него, раскрыв рты.

— Хотите добавки, Энтони? Здесь много.

— С удовольствием, миссис Грейс. Я не захочу завтра обедать, — засмеялся он, указывая на нас вилкой. Мы трое все еще не могли произнести ни слова. Папа и Вилл обменялись взглядами облегчения. Мать выглядела как кошка, наевшаяся сливок.

— Я испекла превосходный пирог из ревеня, Энтони. Я дам вам кусочек, — не унималась она, отправляясь на поиски пирога. При упоминании ревеня папа и Вилли выскочили из кухни. Я взглянула на Тони, подчищающего вторую тарелку материного варева. Он улыбнулся мне и поднял брови, увидев на моем лице выражение шока. Он либо был большим лжецом, либо не привык к приличной пище. Моя мать пребывала на седьмом небе — никто из нас никогда не просил добавки, а тут Тони, готовый отведать ее десерт. Она поставила пирог перед Тони, который с улыбкой откусил от него кусок. В этот момент в коридоре зазвонил телефон, и она побежала ответить.

— Тони, как ты мог это съесть? — спросила я приглушенным голосом.

— Что? — Он наклонился и поцеловал меня в губы. Я почувствовала вкус ревеня и сделала гримасу.

— Поцелуй не так уж плох, — рассмеялся он.

— Как ты смог съесть всю эту дрянь? — снова спросила я.

Он, улыбаясь, вытер рот бумажной салфеткой.

— Посмотри, как счастлива твоя мать.

— Да, но как тебе удалось делать вид, будто тебе нравится еда?

— Это не самое трудное на свете, Эллен. Мне приходилось делать в жизни гораздо более трудные вещи. — Он улыбался, но по его голосу я поняла, что он говорит серьезно. — Можно мне посмотреть твою спальню? — спросил он.

— Тише! Мама услышит!

— Я нравлюсь твоей матери.

— Не настолько.

— Настолько. Я ей так нравлюсь, что она позволит мне вести себя не очень пристойно со своей дочерью. Если хочешь, я спрошу у нее разрешения.

Я услышала, что мать прощается по телефону.

— Не смей, Тони!

Он потерся под столом своей ногой о мою. Резкий звонок его мобильника оборвал наш разговор.

— Привет. Да. Ты уверен? Я сейчас буду.

— Обычное дело, Эллен, — сказал он извиняющимся голосом. — Я должен срочно идти. Не знаю, зачем я вообще нанимаю людей.

— Я провожу тебя к машине, — предложила я под одобрительный кивок матери. Он вышел из кухни, сопровождаемый прощальными приветствиями всех членов моей семьи.