— Допустим, — сказал Старр. — Я не говорю, что сирианцы не могут послать робота на Меркурий с целью саботажа, но, великая Галактика, они бы вначале защитили его мозг. Даже если не принимать во внимание их любовь к роботам, это просто здравый смысл. Так робот прослужит дольше.

Все одобрительно закивали и зашумели.

— Но если не сирианцы, — запинаясь, начал доктор Певерейл, — тогда кто же…

— Что ж, — сказал Дэвид, — давайте посмотрим, какие у нас есть нити. Номер один. Майндс дважды заметил робота, и тот дважды исчезал, когда Майндс пытался приблизиться. Позже робот сообщил мне, что ему было приказано избегать людей. Очевидно, его предупредили, что Майндс ищет саботажника. Очевидно также, что его предупредил кто-то из Купола. Насчёт меня его не предупредили, потому что я сказал, что иду в шахты. Нить номер два. Когда робот умирал, я снова спросил его, кто дал ему приказ. Он смог только сказать: «Зе… зе…» Потом его радио отключилось, но рот его двинулся так, словно он произносит два слога.

Верзила, светло-рыжие волосы которого взъерошились в возбуждении, закричал:

— Зертейл! Робот пытался сказать «Зертейл»! Этот грязный подонок всё время саботировал. Всё совпадает! Всё сходится…

— Может быть, — заметил Дэвид, — может быть. Увидим. Но мне пришло в голову, что робот говорит «землянин».

— А может, — сухо сказал Певерейл, — эти звуки умирающего робота вообще не имели смысла.

— Возможно, — согласился Старр. — А теперь мы подходим к нити номер три, решающей. Вот она. Робот сирианского производства, а какой человек в Куполе мог оказаться обладателем такого робота? Был ли кто-нибудь на планетах Сириуса?

Глаза доктора Певерейла сузились.

— Я был.

— Совершенно верно, — сказал Дэвид, — только вы один. Таков ответ.

Последовало всеобщее смятение, и Старр потребовал тишины. Голос его звучал властно, лицо стало строгим.

— Как член Совета Науки, — сказал он, — объявляю, что в обсерватории с этого момента распоряжаюсь я. Доктор Певерейл смещен с должности директора. Я связался с штаб-квартирой Совета на Земле, сюда вылетел корабль. Будут предприняты соответствующие меры.

— Я требую, чтобы меня выслушали! — воскликнул доктор Певерейл.

— Вас выслушают, — ответил Дэвид, — но сначала прослушайте обвинение. Вы единственный человек, у которого была возможность украсть сирианского робота. Доктор Кук говорил нам, что к вам для личных услуг приставили робота во время вашего пребывания на Сириусе. Верно?

— Да, но…

— Улетая, вы приказали ему пойти на корабль. Каким-то образом сумели обмануть сирианцев. Вероятно, они и не думали что кто-то совершит такое ужасное преступление, с их точки зрения, — украдет робота. Поэтому, вероятно, они не приняли никаких мер предосторожности. Больше того, получает смысл попытка робота сказать в ответ на мой вопрос «землянин». Вы были единственным землянином на Сириусе. Когда робота впервые привели к вам на службу, о вас, вероятно, говорили как о землянине. И он называл вас землянином. Наконец, кто лучше вас мог знать, когда кто-нибудь направлялся на солнечную сторону? Кто всегда мог предупреждать по радио робота, когда безопасно выходить, а когда нужно скрываться?

— Я всё отрицаю, — напряженно заявил доктор Певерейл.

— Отрицать нет смысла, — сказал Старр. — Если вы настаиваете на вашей невиновности, Совет вынужден будет направить запрос на Сириус. Робот сообщил мне свой серийный номер — РЛ-726. Если сирианские власти подтвердят, что этот робот был прикреплен к вам во время вашего пребывания на Сириусе и что он исчез во время вашего отлёта, это всё докажет. Больше того, ваше преступление — кража робота — совершено на Сириусе; у нас с сирианскими планетами заключен договор о выдаче преступников; мы вынуждены будем отправить вас туда. Советую вам, доктор Певерейл, сознаться и позволить земной юстиции заняться вами; иначе вы предстанете перед правосудием сирианцев, любимого робота которых вы украли и обрекли на мучительную смерть.

Доктор Певерейл невидящими глазами жалобно смотрел на собравшихся. Медленно — у него слабели сустав за суставом — он упал на пол.

Доктор Гардома подбежал к нему и послушал сердце.

— Он жив, но думаю, лучше уложить его в постель.

Два часа спустя, с доктором Гардомой и Старром в качестве свидетелей, при субэфирной связи с Советом, доктор Лэнс Певерейл продиктовал своё признание.

Меркурий быстро уменьшался. Зная, что ситуация в крепких руках представителей Совета, что больше на нём нет никакой ответственности, Старр всё равно никак не мог успокоиться. Выражение лица у него было задумчивое.

Верзила беспокойно спросил:

— В чём дело, Счастливчик?

Мне жаль старого Певерейла, — ответил Дэвид. — По-своему, он хотел добра. Сирианцы действительно представляют опасность, хоть и не такую непосредственную, как он считал.

— Но Совет не передаст его им?

— Вероятно, нет, но страх перед ними в основном и вынудил его сознаться. Жестокий, но необходимый шаг. Какими бы патриотичными ни были его мотивы, он пытался совершить убийство. Кука тоже вынудили совершить убийство, но всё равно это преступление, что бы мы ни думали о Зертейле.

Верзила спросил:

— А что у старика было против проекта «Свет»?

— Певерейл ясно дал понять это на банкете, — мрачно сказал Дэвид. — В тот вечер вообще всё было ясно. Помнишь, он жаловался, что Земля ослабляет себя, завися от импортируемой пищи и ресурсов? Он сказал, что проект «Свет» поставит Землю в зависимость от космических станций. Он хотел, чтобы Земля была независима, чтобы успешнее противостоять сирианской опасности. Своим слегка неуравновешенным рассудком он решил, что будет способствовать независимости Земли, саботируя проект «Свет». Возможно, он вначале решил привезти с собой робота, чтобы продемонстрировать мощь сирианцев. Вернувшись, он обнаружил, что проект «Свет» начал осуществляться, и превратил робота в саботажника. Когда появился Зертейл, Певерейл вначале испугался, что тот будет расследовать всё связанное с проектом «Свет» и разоблачит его. Поэтому он дал Зертейлу повреждённый костюм, но Зертейл это обнаружил. Похоже, Зертейл считал виновным в этом Майндса.

Верзила сказал:

— Конечно, если подумать. Когда мы впервые встретились со стариком, он даже не захотел говорить о Зертейле, так он на него был сердит.

— Совершенно верно, — сказал Дэвид, — а ведь у него для этого не было очевидных причин, как, например, у Майндса. Я подумал, что существует причина, о которой я не знаю.

— Это тебя впервые навело на подозрение?

— Нет, кое-что другое. Повреждённый костюм в нашей комнате. Лучшие возможности сделать это были у самого Певерейла. У него же была возможность избавиться от костюма, когда человек в нём погибнет. Он знал, какую комнату нам отвели, мог сам отобрать костюм. Меня смущало одно — мотив.

Зачем ему захотеть убивать меня? Моё имя, очевидно, для него ничего не значило. Когда мы впервые встретились, он спросил меня, не инженер ли я, как Майндс. Майндс узнал меня и пытался получить от меня помощь. Доктор Гардома слышал обо мне в связи с пищевыми отравлениями на Марсе. Зертейл, разумеется, всё обо мне знал. И вот я подумал: может, и доктор Певерейл обо мне слышал. Например, была Церера, где мы с тобой находились во время нападения пиратов. Там расположена самая большая в Системе обсерватория. Мог доктор Певерейл тогда находиться там? Я спросил его, и он сказал, что не видел там меня. Он признал, что бывал на Церере, а потом Кук сказал, что старик летал на Цереру часто. Певерейл без всяких моих вопросов объяснил, что был тогда в больнице, и Кук позже это подтвердил. Этим Певерейл себя выдал. Волнуясь, он слишком много говорил.

Маленький марсианин посмотрел на Счастливчика.

— Не понимаю.

— Очень просто. Если Певерейл бывал на Церере много раз, зачем ему упоминать о своём алиби именно тогда, когда на Цереру напали пираты? Почему именно этот раз? Очевидно, он знал, что я делал на Церере, но старался это скрыть. Очевидно, он знал также, кто я такой. Но если он меня узнал, то почему попытался убить? И Зертейла тоже? Ты помнишь, у нас обоих оказались разрезанные костюмы. Но мы оба вели расследование. Значит, Певерейл боялся его? Потом он заговорил на банкете о сирианцах и роботах, и всё начало становиться на место. Приобрел смысл рассказ Майндса, и я сразу понял, что привезти робота на Меркурий могли либо сирианцы, либо доктор Певерейл. Мне казалось, что ответ — Певерейл, что он говорит о сирианцах для отвлечения. Если робота найдут и саботаж остановят, разговоры о сирианцах послужат дымовой завесой и скроют его участие в этом деле; к тому же это хорошая антисирианская пропаганда. Мне нужно было доказательство. Иначе сенатор Свенсон обвинил бы нас в том, что мы создаем дымовую завесу, чтобы скрыть некомпетентность и напрасные расходы Совета. Хорошее доказательство. И поскольку здесь был замешан Зертейл, я не решался говорить об этом ни с кем, даже с тобой, Верзила.