— Могу рассказать тебе, что случилось, — Элен уставилась в свой стакан.

— Ты что, говорила с Лоренсом?

Элен покачала головой.

— Нет, с Дэрмотом Кемпбелом. Он приходил ко мне вчера вечером. — Она печально усмехнулась. — Он приходил извиниться, можешь себе представить? И искренне верил, что я могу его простить!

— Он был пьян?

— Очень. — Она снова горько усмехнулась. — Этот мужик — извращенец, если мог подумать, что я когда-нибудь прощу его. Я и сама удивляюсь, как ложусь с ним в постель.

Пораженная Кирстен открыла рот, но ничего не сказав, закрыла. Она обвела глазами слабо освещенную комнату, небрежно расставленные на полках книги, дешевые репродукции абстракционистов, старый проигрыватель, облицованный кафелем камин с газовой горелкой. Потом посмотрела на Элен. Та сидела, опустив голову и вцепившись руками в бокал. Ее жесткие волосы были небрежно заколоты в пучок.

— Он сказал, что любит меня, — прошептала Элен, и на стол капнула слеза. — Но как он может любить меня, если сделал такое?

— Он использовал тебя, чтобы подобраться к Лоренсу и ко мне.

— Да, теперь решил и меня угробить. Он говорит, что это я подсказала Лоренсу взять тебя на работу вместо него.

— Неужели он и в самом деле думает, что Лоренса так легко убедить?

— Видимо, так. — Элен казалась такой одинокой и несчастной, что на нее было невыносимо смотреть. Она редко бывала в таком состоянии, и от этого происходящее выглядело еще более трагичным.

— Вчера вечером он отсюда позвонил Лоренсу, — сказала Элен бесцветным голосом. — Дэрмот пригрозил Лоренсу, что, если он не оставит за мной эту роль, то он расскажет Диллис Фишер о причине вашего разрыва.

— О Боже, — пробормотала Кирстен, — как, черт возьми, он узнал об этом?

— Не имею понятия. Лоренс послал его к черту, но, очевидно, это заставило его задуматься. По-моему, Лоренс хочет защитить тебя.

— Скорее, свои капиталовложения, — невесело пошутила Кирстен.

— Да, и это тоже. Но он не может допустить, чтобы та история появилась на страницах газет, особенно в изложении Диллис Фишер, да еще после публикации обо мне. Так или иначе все это связано с детьми, а люди особенно болезненно к этому относятся.

— Господи, что же такое этот Дэрмот Кемпбел? — пробормотала Кирстен. — А еще называет себя другом Лоренса и говорит, что любит тебя…

— Он — совершенно иссволочившийся человек, — сказала Элен. — Впрочем, как и я…

— Да что такое ты говоришь?

— Кирстен, я легла в постель с человеком, который только что разрушил мою карьеру. Именно он сделал все, чтобы я не могла больше смотреть людям в глаза. Что же тогда сволочизм, как не это?

— Но что тебя заставило спать с ним?

— Одиночество.

— Должно быть, не только оно?

— Ты права. Меня к нему тянет. Тебе не кажется, что это и есть настоящий сволочизм?

Кирстен подумала, что Элен прежде не тянуло к мужчинам такого возраста, но почла за лучшее промолчать.

— Ты будешь продолжать отношения с ним?

— Не знаю.

— А тебе хочется?

— И этого не знаю. — Элен поставила бокал и уронила голову на руки. — О Господи, Кирстен, я так запутала свою жизнь, что при всем желании ничего не смогу изменить.

— Но ты будешь играть эту роль, — мягко напомнила ей Кирстен.

Элен покачала головой.

— Я не смогу теперь играть, и ты это знаешь.

— Мы с Лоренсом уже уговорили Руби немного изменить твою роль, убрать эпизоды с мальчиками, если это тебя беспокоит.

— А тебя не беспокоит?

— Конечно, беспокоит. Поэтому-то мы кое-что и меняем. Мы хотим, чтобы ты была с нами, Элен.

— Ты — может быть, но Лоренсу просто навязали меня, а так я не могу работать.

— Я сейчас же позвоню ему. Пусть он сам поговорит с тобой — у него это получится лучше.

— Не надо! — Элен увидела, что Кирстен начала набирать номер. — Сядь, я должна рассказать тебе обо всем остальном. Возможно, это заставит тебя передумать.

— Обо всем остальном? — Кирстен вдруг охватило тяжелое предчувствие.

— Да, о том, что это я снабжала Дэрмота Кемпбела информацией о тебе.

— Ты? — Кирстен не верила своим ушам.

— Я делала это, чтобы он не опубликовал мою скандальную историю, — глухо сказала Элен. — Он меня шантажировал, и я подставила тебя, решив, что ты лучше со всем этим справишься. Потому я стала рассказывать Кемпбелу обо всем.

— В том числе и о причине разрыва с Лоренсом? — Кирстен больше всего хотелось, чтобы этого признания никогда не было.

— Нет, клянусь, я никогда не говорила ему об этом. И я не знаю, кто это сделал. Я не лгу. Все равно ты не сможешь простить меня, я это понимаю.

Кирстен долго молчала. Боже, все это время она старалась защитить себя от Лоренса, а ей следовало опасаться удара от Элен. Конечно, это совсем другой удар, но…

Отхлебнув вина, Кирстен попыталась преодолеть чувство одиночества. Трудно, конечно, смириться с мыслью, что ее лучшая подруга повинна во всех бедах, которые обрушились на нее. Если бы не Элен рассказала ей об этом, она ни за что не поверила бы. Неужели на месте Элен она поступила бы так же? Она не знала ответа на этот вопрос, хотя очень дорожила дружбой, но после того, что произошло, Кирстен еще больше ценила свою безопасность.

— Понимаю, сейчас поздно извиняться, — глухо проговорила Элен и, отведя взгляд от Кирстен, уставилась в пространство.

Кирстен понимала, что Элен так же одинока, как и она. Элен теряла лучшую подругу, и у нее не было ни работы, ни того, кто, подобно Лоренсу, старался бы защитить ее.

— Нет, нет, не поздно! — Кирстен взяла Элен за руку. — Мы нужны друг другу, Элен. Мы очень многое пережили вместе, переживем и это.

— О Боже, — Элен проглотила комок в горле. — Я не стою тебя, Кирсти.

— Ты не заслуживаешь того, что сделал с тобой Кемпбел, — возразила Кирстен. — Ты не должна потерять работу. А теперь я позвоню Лоренсу, и пусть он сам расскажет тебе обо всем.

— Лучше сделай это сама.

— Ладно, но помни, что помог тебе Лоренс, а не я. Да, его вынудили сделать это, но, поверь, он не меньше меня хотел, чтобы ты играла эту роль. Уверяю тебя, мы оба на твоей стороне. Сегодня он собрал сотрудников рекламы и поручил им составить проект заявления для печати о том, как ты раскаиваешься в случившемся с Джеймсом Скоттом. Там будет вскользь упомянуто о том, что твоя мать занималась черной магией, но никому из нас это не кажется такой уж серьезной проблемой. Теперь тебе нужно решить, что из всего этого можно предать гласности. Мой совет — чем меньше, тем лучше. Эвелина, старшая по рекламе, подыскивает какого-нибудь доброжелательного журналиста, вернее всего из «Женского еженедельника», чтобы он занялся этой историей. Ее подготовят в форме интервью, но почти все, о чем тебе придется говорить, уже написано для тебя. Я читала, получилась весьма трогательная история, и надеюсь, когда Эвелина закончит работу, все прослезятся. Сегодня она сказала мне, что связалась с родителями Джеймса…

— О, только не это! — простонала Элен.

— …и они сказали Эвелине, — продолжала Кирстен, — что простили тебя, потому что не могут жить с ненавистью в сердцах. Они тоже огорчены тем, что эта история сейчас появилась в газетах. Связавшись с редактором Дэрмота Кемпбела, они попросили его принести публичные извинения за то, что он разворошил прошлое. Теперь, если повезет, об этом никогда не будут упоминать, а к тому времени, как фильм выйдет на экраны, все забудут об этой истории. В фильме не будет и намека на то, что Мари Лаво как-то связана с совращением мальчиков.

Лоренс все держит под контролем, он хочет встретиться с тобой завтра утром — перед твоим разговором с Эвелиной. Мне остается добавить лишь одно… не знаю, как ты к этому отнесешься, но у меня нет выбора. Прошу тебя, поклянись мне, что не будешь поддерживать отношений с Кемпбелом — по крайней мере, пока фильм не выйдет на экран.

— Клянусь, — проговорила Элен сквозь рыдания. — Даже не верится, что ты все это делаешь для меня. Не верится.