— Я оставила его, потому что ему с тобой лучше, чем со мной, — сказала Пиппа. — Только не думай, пожалуйста, что мне легко было это сделать. Поверь, Лоренс, я люблю его так же, как любая мать любит своего ребенка. Но я неспособна дать ему все, в чем он нуждается. Не спрашивай, почему. Я просто неспособна. Поэтому я поступила так, как лучше для него, а я уверена, что так для него лучше. Он твой сын, Лоренс. Он любит тебя, и мы оба знаем, что если бы ему предложили сделать выбор, он, вернее всего, выбрал бы тебя.

На губах Лоренса появилась язвительная усмешка.

— И, конечно, это не потому, что здесь он вам мешал бы? Что Дзаккео не пришел бы в восторг, если бы здесь появился трехлетний малыш и усложнил его жизнь?

— Все верно, — спокойно сказала Пиппа. — Том создал бы определенные затруднения. Но если бы я сочла, что ему здесь будет лучше, я привезла бы его с собой.

— Через мой труп! — крикнул Лоренс.

Пиппа отвернулась, уставившись невидящим взглядом на картину, висевшую над камином. Пока тянулся этот разговор, небо заволокли тучи, и в комнате стало почти темно. Ей хотелось, чтобы все поскорее кончилось и Лоренс ушел. Ей еще никогда в жизни не было так тяжело, но она не сомневалась, что поступила правильно.

— А тебя не волнует, что он спит с Кирстен?

— Наверное, не больше, чем тебя, — отрезала она.

— Значит, тебе это абсолютно безразлично! — воскликнул он. Напряженная нижняя челюсть и сжатые кулаки выдавали его отчаяние.

— Ты ошибаешься, — сказала Пиппа, отметив про себя, что второй раз в жизни связывает свою судьбу с мужчиной, который любил Кирстен Мередит. Правда, подумала она, Дзаккео не любил Кирстен. Он просто скоротал с ней время до ее приезда. — Мне это не безразлично, — продолжала она. — Но я справлюсь. Хочешь знать, почему? Да потому, что Дзаккео не лжет мне. Он рассказал мне о том, что произошло между ними, о том, что к ней чувствует, то есть сделал то, чего ты, Лоренс, не делал никогда. Ты неспособен на это.

Потеряв самообладание, Лоренс схватил ее, поднял с дивана, и встряхнул с такой силой, что казалось, ее нежные косточки вот-вот хрустнут под его пальцами.

— Идиотка! — прорычал он. — Проклятая идиотка! Ты разрушаешь нашу семью, разрушаешь все, что было между нами, из-за какого-то призрака! Ее нет, ты слышишь меня? Она ушла из моей жизни, из моей памяти. Мне нечего рассказать тебе о ней, потому что рассказывать не о чем. Все, что я имею, все, что делаю, — только для тебя. У меня нет потребности спать с кем-то еще, потому что все, чего я хочу, есть в тебе. Может ли Дзаккео сказать тебе то же самое? Убеждена ли ты, что он будет верен тебе? Неужели ты не знаешь, какая у него репутация? Уж не думаешь ли ты, что он переменится? Или ты считаешь себя такой особенной, что можешь…

— Да, Лоренс, — сказал Дзаккео, — она особенная.

Лоренс круто повернулся, Пиппа высвободилась из его рук и, пошатываясь, вернулась на диван. Увидев, как Лоренс шагнул к Дзаккео, она вскрикнула и бросилась между ними. В этот самый момент в воздухе мелькнул кулак Лоренса. Он угодил ей в висок и Пиппа рухнула на пол.

Потрясенные Дзаккео и Лоренс застыли в ужасе. Лоренс первый склонился над ней, взял Пиппу за плечи, приподнял ей голову и в отчаянии прошептал ее имя.

Ресницы Пиппы затрепетали, и она открыла глаза. Очевидно, от удара она потеряла сознание. Но когда она посмотрела на Лоренса, он почувствовал, что его сердце разрывается на части. За несколько секунд, пока ее глаза отыскивали Дзаккео, Лоренс понял по выражению ее лица, как она глубоко переживает случившееся.

— Пип, извини меня, — беспомощно сказал он. — Клянусь, мне очень жаль.

— Все в порядке, — пробормотала она, протягивая руку Дзаккео, стоявшему на коленях по другую сторону от нее. И когда она потянулась к нему, Лоренс, наконец, осознал, что это необратимо.

Опустив ее на пол, он поднялся и стоял, глядя на них. Теперь ее голову поддерживал Дзаккео и словно охранял ее своим мощным телом. Он что-то бормотал ей по-итальянски, и когда Пиппа подняла руку, чтобы погладить его, Лоренс почувствовал себя чужим. Он отступил на шаг, увидев, как его жена тянется к другому мужчине, ища утешения. Он не верил своим глазам. Значит, так будет отныне и навсегда. Этот мужчина будет теперь поддерживать его жену, любить ее и лелеять. В его объятиях она найдет свое счастье и его любовь нужна ей.

Чувство утраты почти лишило Лоренса способности двигаться, но он все-таки повернулся и пошел к двери. Перед его глазами снова возникло личико Тома. Лоренсу захотелось поскорее вернуться к нему, и он почувствовал, как слезы навернулись на глаза. Он с этим как-нибудь справится, возьмет себя в руки, но как быть с Томом? Как он объяснит трехлетнему ребенку, что его мамочка никогда не вернется? Как скажет, что мамочка не очень его любила и поэтому не захотела остаться с ним? Нет, этого он никогда не скажет Тому.

Уже на пороге он услышал, как Пиппа окликнула его. Обернувшись, он увидел, что Дзаккео помогает ей подняться.

— Лоренс, прости меня, — прошептала она.

Лоренс опустил голову.

— Я знаю, сейчас тебе трудно поверить мне, но когда-нибудь ты еще поблагодаришь меня за это.

На губах Лоренса появилась мрачная улыбка.

— Нет, Пиппа. Ты ошибаешься. Я никогда не сделаю этого.

— Сделаешь. И Кирстен тоже.

Лоренс посмотрел ей прямо в глаза.

— В этом ты тоже ошибаешься. И надеюсь, когда-нибудь поймешь, как сильно ошибаешься.

— Ты что здесь делаешь? — Кемпбел поперхнулся и поставил чашку, расплескав кофе.

— Я могла бы задать тебе тот же вопрос, — ответила Элен, выразительно посмотрев на спутницу Кемпбела.

— Это одно из моих любимых кафе, — сказал он, пытаясь скрыть смущение.

— Да что ты? — Элен все еще не спускала глаз с Руби.

— Гм-м, познакомься, это Руби Коллинз. — Кемпбел поднялся. — Руби, это Элен Джонсон.

Элен и Руби обменялись фальшивыми улыбками. Элен лихорадочно вспоминала, где она слышала имя Руби Коллинз, но так и не вспомнив, решила, что рано или поздно это всплывает в ее памяти.

— Не присоединишься ли к нам? — предложил Кемпбел.

Элен, подняв брови, взглянула на него. Сегодня они виделись впервые после той ночи, которую провели в квартире Кирстен, но она и виду не подала, как ее задело, что он не позвонил ей. Увидев его здесь с этой женщиной, Элен встревожилась еще больше и метнула взгляд в сторону Руби. Та казалась несколько староватой для Кемпбела, но в ней был некоторый шик, хотя, по мнению Элен, убогий. Элен взглянула на часы.

— Я должна тут кое с кем встретиться, — сказала она, но, заметив, что Руби испытала явное облегчение, тут же добавила: — Правда, я пришла рановато. — Это была чистая правда, но Элен очень не хотелось бы, чтобы Дэрмот Кемпбел узнал, что она намерена тайно встретиться с Джейн. Если вдруг Джейн появится раньше назначенного срока, Элен придется придумать какое-нибудь объяснение, поскольку теперь ничто не могло заставить ее отказаться от наблюдения за этой любопытной парой.

— Что тебе заказать? — спросил Кемпбел, усаживая Элен.

— Кофе «эспрессо», пожалуйста. — Она снова взглянула на Руби. Та, прищурив глаза, посматривала на нее сквозь облако сигаретного дыма. — Надеюсь, я не помешаю вам, Руби? — учтиво спросила Элен.

— Чему помешаете? — Руби высокомерно вздернула подбородок.

Кемпбел смущенно откашлялся.

— Как поживаешь, Элен? — спросил он.

— Неплохо, — ответила она. — Кстати, на днях я о тебе вспоминала — все думала, удалось ли тебе наконец ощутить эрекцию.

Увидев, как Кемпбел залился краской, Элен испытала удовлетворение.

— Надеюсь, теперь вы успокоитесь? — заметила Руби.

— Да-а, — Элен оглядела Руби с головы до ног. — Пожалуй, да. — Она повернулась к Кемпбелу. — Я и понятия не имела, что ты состоишь в Обществе помощи престарелым.