— Она знала Дзаккео более трех лет. Уж слишком странно, что она сбежала к нему в тот самый момент, когда ты появилась на сцене. Так вот, я не знаю, как ты это сделала, Кирстен, но почему ты сделала это, я знаю. Однако запомни раз и навсегда: между нами никогда больше ничего не будет! Ты меня слышишь? Никогда!

Боль пронзила Кирстен, но гнев оказался сильнее боли.

— Ты льстишь себе, Лоренс! — закричала она. — Вернувшись В Англию, я и пальцем не шевельнула, чтобы вернуть тебя!

— Ты появилась в моем доме на вечеринке, хотя тебя не приглашали! — орал он. — Ты отправилась в Италию, и не успел я оглянуться, как от меня ушла жена. Так чем же все это объяснить, как не…

— Все это — твое самомнение, твоя паранойя и нежелание признать, что твоя жена полюбила другого. Ко мне это не имеет никакого отношения, Лоренс. Никакого! Ты хочешь ее вернуть, так делай все, что можешь, старайся добиться этого! Я тебе не помеха! Но не смей являться сюда…

— Она ушла из-за тебя! — крикнул он. — Она сама мне так сказала. Так отвечай мне, о чем ты говорила с Дзаккео?

— Лоренс, о чем ты говоришь! Я что — Господь Бог? Разве я могу?.. Взгляни на это разумно.

— Это из-за тебя! — орал он в бешенстве. — Но между нами все кончено, Кирстен! Все кончилось в тот день, когда ты убила ребенка!

Удар был так жесток, что она замерла, глядя ему в глаза, едва держась на ногах.

— Ты несешь чушь, Лоренс, — тихо сказала она. — Она ушла к Дзаккео, а это не имеет никакого отношения ко мне… И никакого отношения…

— Продолжай! Это не имеет отношения к тому, что ты убила моего ребенка — или к тому, что ты мне сказала?

— Не надо, Лоренс! — Она задрожала. — Все это в прошлом.

— И ты тоже! Тебе нет места в моей жизни, так что забудь обо мне. У меня есть жена. Я люблю Пиппу и намерен ее вернуть. А сейчас я хочу знать, как ты убедила ее или Дзаккео, что я еще не забыл тебя?

— Я никогда не разговаривала о тебе ни с Пиппой, ни с Дзаккео, — пробормотала Кирстен. Она чувствовала, что силы покидают ее. Его жестокость была страшнее всего, что ей пришлось испытать за последние месяцы, его ненависть испепеляла ее. — А ты не думал, что Пиппа использовала меня как предлог?

— Не лги, Кирстен. Я пришел сюда, чтобы все узнать, и будь я проклят, если не узнаю!

— Лоренс, ты просто не хочешь понять, что если бы Пиппа любила тебя, то ни мои слова, ни мои поступки не заставили бы ее покинуть тебя. Мне очень жаль, что тебе пришлось пройти через это…

— А мне еще больше жаль, что ты вернулась в эту страну, — отрезал он.

Кирстен вздрогнула. Она уже собралась попросить его уйти, но дверь открылась и вошла Элен.

— Не могу больше выносить это, — заявила она, хлопнув дверью. — Ради Бога, скажите, почему вы не слушаете друг друга?

— Элен, прошу тебя, перестань, — прервала ее Кирстен, но та уже обрушилась на Лоренса:

— Что, черт возьми, с тобой происходит? Неужели ты думаешь, что она мало страдала? Не скажешь ли мне, чего ты добиваешься, убеждая Кирстен, что ты ее ненавидишь?

— Господи! — воскликнул Лоренс, горько рассмеявшись. — Я хотел забыть о ней еще пять лет тому назад, и сейчас хочу, чтобы ее не было в моей жизни…

— Так что же ты здесь делаешь? Не припомню, чтобы она тебя приглашала…

— А я не припомню, чтобы спрашивал твоего мнения, так что не лезь в разговор.

— Черта с два! Если ты думаешь, что я позволю тебе измываться над ней…

— Элен! Я могу сама за себя постоять, — прервала ее Кирстен.

— Да уж, это ты несомненно можешь! — насмешливо воскликнул Лоренс. — История это подтверждает. Но эту битву тебе не выиграть, Кирстен, мне не по душе, что ты вернулась, я никогда не хотел этого…

— А я никогда не приглашала тебя сюда! Так что убирайся отсюда. Иди и поразмысли о своем браке!

— Перестаньте, прошу вас, перестаньте! — крикнула Элен. — Вы впадаете в истерику, Бог знает из-за чего…

— Элен! Замолчи! — потребовал Лоренс.

— Нет! Пиппа ушла, Лоренс! Смирись с этим! Она бросила тебя, потому что любит другого. Надо продолжать жить. Обвинять Кирстен в том, что произошло пять лет назад, бесполезно: ты не меньше виноват в этом.

— Я? — не веря своим ушам, воскликнул Лоренс.

— Да, ты! Ты толкнул ее на то, что она сделала, а теперь не можешь простить ей этого. Пора признать это. Может, тогда вы оба сможете заняться делом и вместе закончите твой проклятый фильм.

Лоренс был так ошеломлен этими словами, что уставился на Элен, как на инопланетянку. Потом в глазах его зажегся злобный огонь и он обернулся к Кирстен.

— Так вот в чем дело, — сказал он. — Ты не можешь получить работу, поэтому решила разбить мою семью, чтобы работать со мной. Ты, видно, совсем рехнулась, если думаешь, что я подпущу тебя…

— Уже пять минут назад я просила тебя убраться отсюда! — заорала Кирстен. — А ты, Элен, отдай ему его проклятую рукопись и…

— Мою рукопись? — изумился Лоренс. — Ты раздобыла экземпляр моей рукописи?

— Черт возьми, — пробормотала Элен. — Это я раздобыла твою рукопись, а Кирстен прочла ее.

— Рукопись сырая! — крикнула Кирстен. — Поэтому не надейся, что я возьмусь за такой материал. Можешь катиться к чертовой матери вместе со своей рукописью и паранойей.

Взбешенный Лоренс направился к двери.

— Постой, постой! — крикнула Элен, пытаясь успокоить их. — Давайте попробуем разобраться в этом до конца. Скажи, зачем ты пришел сюда? Что тебе надо от Кирстен?

Стряхнув руку Элен, Лоренс повернулся к Кирстен.

— Она это знает. Пусть поговорит с моей женой и исправит то, что сделала. Пусть скажет Пиппе, что я не люблю ее…

— Не любишь кого? Кирстен или Пиппу?

— Кирстен, конечно!

— Но откуда знать Кирстен, любишь ты ее или нет — это только тебе известно. Так что придется тебе самому убедить Пиппу…

— Думаешь, я не пытался?

— Ну, ладно. Может, тебе пора убедить себя?

Лоренс посмотрел на нее с такой ненавистью, что Элен чуть не расхохоталась.

— Хорошо, хорошо. Теперь я поняла, — сказала она. — Именно затем ты сюда и пришел, не так ли? Ты хочешь убедить себя…

— Элен, — произнес он угрожающе. — Мне не надо убеждать себя. После того, что она сделала…

— А что она сделала, Лоренс? Что она сделала плохого?

Лоренс посмотрел на Кирстен, и у него сжалось сердце — такую боль он увидел в ее глазах.

— Она знает, что, — пробормотал он.

Кирстен отвернулась, но он грубо схватил ее за руку.

— Почему? — закричал он. — Почему ты это сделала?

— Лоренс, — вмешалась Элен, — если тебе нужно разобраться в этом, то не делай этого так грубо.

Лоренс не отрываясь глядел в лицо Кирстен, и когда она, наконец, подняла на него взгляд, то увидела в его глазах страдание, смятение и боль.

— Я никогда не смогу простить тебя, и ты это знаешь, — сказал он.

— Я знаю, — прошептала она. — Именно поэтому я никогда не смогу простить себя.

Несколько секунд спустя за ним закрылась дверь.

— Я хочу выпить, — сказала Элен, направляясь к бару.

Кирстен закрыла рот рукой, чтобы подавить рыдание.

— Извини, — прошептала она. — Мне нужно время, чтобы прийти в себя. Надеюсь, ты поняла, почему я не могла позвонить ему? Я никогда не решилась бы на это.

Элен тяжело вздохнула.

— Я и не представляла себе, что он до сих пор так горюет, — сказала она. — Казалось бы, прошло столько лет…

— Да, — улыбнулась Кирстен. — Но если у него такая боль, значит, он очень сильно любил меня.

— Что ж, тут нечего возразить.

Лоренс проснулся, словно от толчка. Глухо билось сердце, он с трудом дышал и был весь в поту от неутоленного желания. Что-то упиралось ему вбок. Протянув руку, он отодвинул от себя ножонку Тома и застонал от мучительной боли в паху.

Невидящим взором он уставился на тусклый свет, пробивающийся сквозь опущенные шторы. Влажные простыни прилипли к телу, в комнате было душно.