Она приоткрыла рот и часто задышала. Это было очень похоже на пылкую страсть. Но Чарльз вскоре понял, что ее стоны и исказившееся лицо не имели к страсти никакого отношения.

Что-то сдавленно пробормотав, Зоя стрелой вылетела из комнаты — маленькая, несчастная, в одних чулках с поясом — и скрылась в ванной. А затем до Чарльза донеслись знакомые звуки.

Бедняжка, должно быть, съела что-нибудь не то. Наверняка в поезде. На железной дороге вечно кормят всякой дрянью.

Он тяжело вздохнул. Злой рок вмешался в самое неподходящее время. Вот не везет! А оставалось совсем чуть-чуть… Чарльз снова вздохнул и налил себе виски. Ладно, продолжение следует. Может, к утру она сумеет прийти в себя.

Франсуа расхаживал по нижнему этажу. Он не мог заставить себя лечь спать. Было бы невыносимо лежать в постели и представлять себе печальную Зою, сидящую в гостиной дяди Уильяма и узнающую свое прошлое.

А теперь она с Чарльзом. Эта мысль заставляла его содрогаться от ужаса и отвращения. Когда он представлял себе Зою в объятиях Чарльза, боль пронзала его как молния. Чарльз кладет ей ладони на грудь, раздвигает бедра…

Она говорила, что он, Франсуа, был единственным мужчиной, который смог затронуть ее душу. Это может позволить ему продержаться, пережить муку повторного расставания и ее ухода к другому.

Однако Зоя, видно не понимает, какую невыносимую боль испытывает мужчина при мысли о том, что к телу любимой прикасаются чужие руки. Он чувствовал себя связанным с Зоей не только духовно, но и телесно. Они были одним существом.

Франсуа помнил все. Ее прикосновения, ее вкус и запах. Помнил, как расширялись Зоины зрачки, когда он входил в нее, ее восхищенное лицо, реагировавшее на каждое его движение. Помнил, как вздымалось и опадало ее тело, как раздвигались и снова смыкались ее губы, когда он менял ритм движений. И то, как она блаженно вытягивалась под ним, когда все заканчивалось и дыхание постепенно приходило в норму. Франсуа внушал себе, что Зоя не его собственность. Не вещь, которой можно владеть. Он всегда презирал мужчин, которые говорили, что все женщины по натуре суки и думают только о том, как бы найти себе покровителя побогаче.

Но Зоя принадлежала ему так же безраздельно, как он принадлежал ей. То, что ею или им может владеть кто-то другой, казалось немыслимым. Однако немыслимое случилось, и он испытывал такую ревность, о которой раньше не имел представления. Она пронзала его тело как шпага, полосовала сердце, вгрызалась в поясницу.

Он перестал отгонять от себя эти картины. Чарльз и Зоя. Зоя и Чарльз. Пусть делают свое дело. Если долго думать о чем-то, снова и снова пропускать его через мозг, оно теряет свою силу, так ведь?

Франсуа пошел на кухню и заглянул в холодильник. Надо заняться чем-нибудь простым и понятным. Сделать заготовки для ужина, который он приготовит, когда вернется Леонора. Он взял нож, нашинковал лук и положил в сковородку, чтобы потушить в масле. Затем очистил головку чеснока, мелко накрошил и добавил в лук. Потом добавил помидоров и приправ…

Думай о настоящем, твердил он себе. Обрати внимание на форму ножа, на сверкание его лезвия, на тусклый блеск черной рукоятки. Он ждал, когда наступит успокоение.

Марина сбегала в книжный магазин на Хай-стрит и разорилась на новую поваренную книгу. Ее привлекло название последней: «Друзья на ужин». Попахивает каннибализмом, но, должно быть, менее хлопотно, чем haute cuisine[9].

Однако стоило принести книгу на кухню и открыть ее, как Марина встревожилась. Названия блюд могли свести с ума и куда более опытного человека.

Тушеные морепродукты с шафраном и бобовым пюре по-тоскански. Марина покачала головой. Это же надо!

Артишоки с луком-шалотом, лимонной травой и зеленой шубой богини. О Господи!

Все было с чем-то еще и чем-то еще. «Ошеломляюще простые» (как значилось на обложке) способы приготовления на поверку оказывались ошеломляюще сложными. Она стала листать книгу. Картинки были великолепны. Их хотелось вырезать, повесить на стенку и… сварить на ужин два яйца всмятку.

Внезапно Марина поймала себя на том, что думает, какое блюдо могло бы доставить Тедди Пенроузу удовольствие. Она поняла, что собирается пустить ему пыль в глаза, и хорошенько посмеялась над собой. Никогда в жизни она не задумывалась над тем, чем накормить гостей. В молодости Марина готовила по наитию, прилагая для этого минимум усилий, и тем не менее заставляла гостей ахать от восхищения.

— Вот так проходит земная слава, — сказала она Риску, одной рукой держа книгу, а другой проверяя готовность тушившегося в духовке красного перца. Идея заключалась в том, чтобы постепенно довести перец до такого состояния, когда с него можно будет легко снять шкурку. Но тут началось нечто вроде извержения вулкана, и овощи превратились в огнедышащую лаву, окутанную синим дымом.

Она выбросила содержимое духовки в ведро и задумалась.

— Да уж, друзья на ужин, — в конце концов, злобно пробормотала Марина и забросила книгу на буфет.

Риск поднял на хозяйку вопросительный взгляд.

— Съесть друзей на ужин, — объяснила она ему. — Тебе бы это понравилось. Держу пари, ты был бы счастлив попробовать на зуб своих собачьих приятелей в любое время дня и ночи.

Тедди Пенроуз прибыл минута в минуту. В дверях стоял улыбающийся плюшевый медведь с бутылкой шампанского и букетом роз на длинных ножках. Розы были красные. Марина удивленно захлопала ресницами.

— Тедди! Что это такое?

— Других не осталось, — уныло сказал он и стал разглядывать лохматого песика, суетившегося у его ног.

Казалось, эта тварь собралась переполошить всю округу. Тедди наклонился, дернул крикуна за ухо и немедленно восстановил тишину.

— Глазам своим не верю! — рассмеялась Марина, облаченная в винно-красные брюки-клеш образца семидесятых и свободный черный вязаный топ по моде девяностых, купленный накануне за совершенно несуразную цену.

Они прошли на кухню. Пока Тедди открывал шампанское, Марина ставила на стол тушеные сосиски с картофельным пюре, посыпанные шнитт-луком и политые чесночным соусом.

— Сосиски с пюре! — довольно воскликнул Пенроуз. — Мать кормила нас сосисками каждый четверг. Очень экономное было блюдо. А теперь люди платят целое состояние за то, чтобы отведать его в своих маленьких вест-эндских клубах!

Тедди разлил шампанское, и они выпили за здоровье друг друга.

— Я прочитала твою книгу, — сказала Марина. — Она произвела на меня сильное впечатление.

— Ага. Хорошо. Спасибо.

— Ты заработаешь уйму денег, Тедди. Это искусная смесь достоверной научной информации и чистой беллетристики.

— Отлично, отлично! — Глаза Тедди сияли от удовольствия. — А теперь скажи мне, как поживает твоя подруга-экстрасенс.

— Ужасно, — вздохнула Марина, вспомнив измученное лицо Зои, пришедшей забрать Эль на следующий день после поездки в Йоркшир.

Зоя была страшно подавлена. Она взяла щенка на руки, прижалась лицом к пушистому теплому тельцу, затем грустно улыбнулась Марине, горячо поблагодарила ее и ушла, не прибавив ни слова.

Зато Франсуа, обычно очень скрытный, был куда более разговорчив. Он подробно пересказал Марине последний сон Зои и сделанный ею роковой вывод.

— Я так и не сумел переубедить ее, — горько закончил он. — Остается только молча следить за тем, как она свяжет себя с человеком, которого не любит.

Глаза Франсуа были полны невыносимой боли. Помоги, помоги мне, молча умоляли они. Но Марина была так же бессильна, как и он сам.

— Я много думал над тем, что ты мне рассказала, — неторопливо промолвил Тедди, когда они приступили к еде. — Первое предчувствие Зои — сон об авиакатастрофе — классический пример экстрасенсорного восприятия. Это полностью совпадает с показаниями моих подопытных, которые сумели подтвердить, что предвидение имело место.