— Что-то Штефан опаздывает, — сказала она, когда ее маленькая группа расселась по местам, открыла конверты и принялась за чтение.

Дети равнодушно кивнули. Никто из них не учился с ним в одном классе. Штефан был сам по себе, и его отсутствие не вызывало ни у кого интереса. Зоя догадывалась, что в глубине души они даже рады, что урок пройдет без этого непредсказуемого, непоседливого мальчишки, который ужасно шумит и отвлекает учительницу.

Но где же он? Вспомнив свой давний сон, Зоя потревожилась. Она задержала дыхание и приказала себе успокоиться. Не зря Франсуа отказывается говорить о таких вещах, как возможность снов влиять на действительность. С каким холодным неодобрением он посмотрел бы на нее, если бы узнал о причине ее вновь пробудившейся тревоги!

Несколько минут она боролась с собой, а потом не выдержала. Надо было действовать.

Зоя наклонилась к Леоноре и тихо сказала:

— Сходи в класс Штефана и посмотри, на месте ли он. Может быть, он забыл, что сегодня должен прийти в группу.

Леонора, гордая поручением, с улыбкой кивнула ей и вышла. Зоя посмотрела ей вслед и снова ощутила силу установившейся между ними таинственной связи.

Девочка вернулась через пару минут и сказала:

— Его нет в школе.

— Как нет?..

Заметив, что Леонора смотрит на нее с тревогой, Зоя рассердилась на себя. Нельзя было обнаруживать свои чувства и понапрасну беспокоить ребенка.

— Ладно, Леонора. Спасибо тебе. Все в порядке.

Девочка села на место, но время от времени поднимала голову и бросала на учительницу озадаченный взгляд.

Зоя взяла себя в руки и с грехом пополам довела урок до конца. После звонка она позволила Леоноре задержаться на пару минут и помочь собрать пособия.

— Тебе пора идти на следующий урок, маленькая, — наконец сказала она.

— У нас сейчас игры, — ответила Леонора.

Зоя выглянула в окно. Две сотни детей устремились на жалкую асфальтированную площадку, отделенную от шумной улицы высоким железным забором.

— Да. Иди, играй.

— В субботу мы приготовим для вас croquettes de poisson, — сообщила Леонора. — С pommes miqnonnettes et aubergines [4].

— Я приду очень голодная, — пообещала Зоя.

— И gвteau de noisettes aux fruits [5]! — выпалила Леонора, уже стоя на пороге.

Субботнее меню больше не было тайной.

Зоя улыбнулась. Умение Леоноры разговаривать одновременно на двух языках крепло день от дня.

Но стоило девочке уйти, как настроение Зои резко изменилось. Чувства, которые она подавляла весь урок, вырвались из-под контроля. Она отправилась искать директора.

В приемной стояла секретарша. Она прикалывала к доске объявления и в то же время бдительно следила за кофеваркой.

— У себя, — готовно подтвердила она. — Закопалась с головой. Сами знаете, сколько приходит бумаг.

Директриса не торопилась отрываться от работы. Зоя покорно ждала и слышала стук собственного сердца, напоминавший громкое тиканье напольных часов.

Наконец начальница положила ручку, сняла очки и обернулась.

— Зоя… извините, что задержала вас. Садитесь, пожалуйста!

Она смахнула с единственного стула ворох свежих ксерокопий.

— Штефан Кушек сегодня не пришел ко мне на занятия…

Директриса нахмурилась:

— Что, без всякой причины? Вы разговаривали с его классной руководительницей?

— Нет. — Зоя помолчала. — Его вообще нет в школе.

Директриса иронически рассмеялась:

— Ну, вот вам и причина.

Наступила пауза. Шефине явно не терпелось вернуться к своим бумагам.

Зоя неловко откашлялась:

— А вы не знаете, почему?

— Нет, — коротко ответили ей. — Его дедушка с бабушкой ничего не сообщали.

Зоя судорожно проглотила слюну.

— В том, что дети время от времени пропускают день-другой, нет ничего необычного, — заметила директриса. — Например, идут к зубному врачу или просто уезжают куда-нибудь с родителями. Завтра он придет, и все выяснится.

Зоя понимала, что ее собеседница очень занятой человек и не может уделять время гипертрофированным страхам какой-то приходящей учительницы. Следовало тихо уйти и не лезть не в свое дело. Но почему-то она не могла сдвинуться с места. Чувствуя ее упрямство, начальница повернулась и резко сказала:

— Зоя, это не ваша работа. Вы предметник, приходящая учительница. Частная жизнь наших учеников вас не касается.

— Да, — ответила Зоя. — Я только хотела удостовериться, что Штефан… в безопасности.

Директриса закрыла глаза и устало вздохнула:

— Может быть, вы нездоровы? Прошло всего несколько недель с тех пор, как вы упали в этот странный обморок. Если вы будете так переживать из-за каждого ребенка, который ходит к вам в группу, то скоро станете невротичкой. И это никому не пойдет на пользу.

Зоя вспыхнула, но стояла на своем.

— Я переживаю только из-за этого мальчика, — она осеклась. Аргумент был убогий. Но как сказать правду? Секунду спустя она поняла, что это невозможно. — Извините, что отняла у вас время.

Зоя решительно пошла к двери, уже зная, что она сейчас сделает.

— Нельзя позволять себе вступать в эмоциональные контакты с детьми, — настойчиво сказала директриса. — Извините за резкость, но такое поведение обычно приводит к беде. — Может быть, она и права, тоскливо подумала Зоя. — Наверно, вам следует взять отпуск и восстановить силы, — мягко посоветовали ей на прощание.

Зоя решительно закрыла за собой дверь, добежала до машины, вынула карту и стала искать на ней ближайшие больницы. Она знала, что не имеет на это права и что ей предстоит суровый нагоняй и в этой школе, и в агентстве приходящих учителей. Но все это было пустяками по сравнению с мучившими ее страхами. Добравшись до первой больницы, она двинулась к регистратуре, смутно надеясь, что мальчика здесь нет.

Регистраторша стала перебирать стопку карточек.

— Кушек… Да, он поступил сегодня утром. — Она строго посмотрела на Зою, обливавшуюся потом от страха.

— Он… он жив?

— Вы родственница? — подозрительно спросила девушка.

— Да, — не моргнув глазом, соврала Зоя.

— Сейчас как раз часы посещений. Отделение А 4. Идите по главному коридору и следите за надписями. Обратитесь к старшей сестре в первом кабинете.

Зоя отправилась в путь. Цокот ее высоких каблуков отдавался в ушах как выстрелы из ружья. Она сняла туфли и побежала по коридору босиком.

Дверь кабинета была открыта, но старшей сестры там не было. В помещении медсестёр никто не обратил на Зою внимания. Одна девушка разговаривала по телефону, остальные серьезно беседовали с врачами в белых халатах.

Зоя плюнула на правила и стала заглядывать во все палаты подряд, отчаянно желая найти Штефана и сделать все, что в ее силах, чтобы спасти мальчика. Почему-то она была убеждена, что главное — это застать Штефана в живых, а там угрожающее ему зло тут же лишится силы.

Он лежал навзничь на койке у высокого окна. Зоя увидела мертвенно-бледное лицо и хрупкое неподвижное тельце, едва видное под простыней. Над головой мальчика висела перевернутая бутылка с какой-то светлой жидкостью. От ее горлышка отходила прозрачная трубка с толстой иглой, воткнутой в трогательно тонкую руку. По обе стороны кровати сидели устало понурившиеся мужчина и женщина.

Зоя тихо шагнула вперед, и мужчина поднял голову. Суровые морщины бороздили лицо этого сильного, много перенесшего в жизни человека. За ним обернулась женщина. Невидимый палец времени начертил на ее лице те же письмена. Они смотрели на Зою без подозрения. Скорее с грустной готовностью к ударам судьбы и бесконечным пониманием людей, которые обречены на ту же печальную участь. По-прежнему держа в руках свои экзотические туфли, Зоя поглядела на Штефана, а потом на его дедушку и бабушку.

— Он выживет?

— Чуть не погиб, — ответил мужчина. — Еще минута, и он бы угодил прямо под колеса.