— Франсуа! — окликнула Мэри.

Он обернулся.

— Извини, задумался.

От его грустной улыбки у Мэри дрогнуло сердце. Неужели Франсуа не знает, как он действует на женщин? Казалось, он и не догадывается о своем мужском магнетизме. Но это незнание только усиливает его обаяние.

Мэри провела рукой по глянцевым отпечаткам:

— У тебя душа не лежит к этой работе, верно?

Франсуа только пожал плечами:

— Не плюй в колодец…

Мэри улыбнулась:

— Всем нам приходится идти на компромиссы. С профессиональной точки зрения твои портреты безупречны. И если они соответствуют вкусам толпы, это еще не значит, что к ним следует относиться с презрением, Франсуа.

Он вздохнул и криво усмехнулся. Перспектива снова общаться с самовлюбленными звездами угнетала его, но Мэри была абсолютно права.

— Я постараюсь не быть таким высокомерным.

Мэри коротко фыркнула:

— Я позвоню тебе позже и подробно расскажу о съемках в Хартсфорде. А сейчас дуй домой и отдохни. — Она пристально посмотрела на Франсуа. Нет, этих морщинок вокруг глаз и рта у него раньше не было. — Ты ужасно выглядишь. Как будто всю ночь котовал на крыше.

Франсуа озадаченно нахмурился.

— Это старая поговорка моего отца, — объяснила Мэри. — Теперь ты понимаешь, какое я ископаемое?

Она улыбнулась, открыла дверь и выпроводила Франсуа, едва удержавшись, чтобы не шлепнуть его по тугим ягодицам, достойным резца Кановы.

Франсуа спустился в метро. Обычно он стремглав бежал по эскалатору, но сегодня стоял неподвижно. Ему хотелось встряхнуться, как встряхиваются мокрые собаки, сбросить с себя плохое настроение и вновь стать самим собой. Хладнокровным и сосредоточенным. Равнодушным ко всему и вся, кроме любимой маленькой Леоноры.

Он напомнил себе, что Леонора тоже расстроена. Девочка переживает из-за того, что Зоя Пич может выставить ее из своей группы, и из-за приближающейся свадьбы Поппи. Он догадывался об этом, хотя дочь предпочитала помалкивать.

Черт бы побрал вчерашний звонок Поппи! Она была в ярости. Обычно она большей частью болтала с Леонорой, говоря тем вкрадчивым и слегка виноватым тоном, которым родители разговаривают с брошенными ими детьми. Но на этот раз она быстро завершила беседу с Леонорой. Ей был нужен Франсуа.

Лицо Франсуа стало угрюмым. Его душил гнев на Поппи. Самое странное, что этот гнев становился все сильнее. После вчерашнего разговора от этого уже нельзя, было, отмахнуться. Он понял, что за время, прошедшее с момента ухода Поппи, он не столько сожалел об участи Леоноры, сколько копил в себе злобу на бывшую жену, бросившую дочь.

Франсуа был вынужден признаться, что эти отрицательные эмоции после приема у Зои Пич вспыхнули снова. Мысль о том, что Зоя и Леонора любят друг друга, была ему нестерпима. А сомневаться в этом не приходилось. Когда Леонора была с Поппи, он не чувствовал ничего подобного.

А теперь благодаря все той же Зое Пич они с Поппи, отделенные друг от друга безбрежным океаном и еще большей эмоциональной пропастью, обменивались едкими и язвительными репликами.

— Франсуа! — тоном обвинителя бросила Поппи. Гневный тон бывшей супруги заставил Франсуа живо вспомнить родную мамочку: он снова почувствовал себя маленьким мальчиком, в чем-то ненароком провинившимся и заслуживавшим наказания. — Франсуа! — крикнула она, не в состоянии вынести ни секунды молчания.

— Я слушаю тебя, Поппи.

— Леонора прислала мне очень странное письмо. Ты уверен, что она здорова?

— Леонора прекрасно себя чувствует, Поппи, — устало сказал Франсуа.

Насколько хорошо может себя чувствовать ребенок, от которого мать сбегает на другой конец света, подумал он.

— Она пишет, что в их классе есть мальчик, который все время кричит!

— Да, недавно в ее языковой группе появился один трудный парнишка.

— Она никогда ничему не научится, если будет находиться в одном классе с психами! В самом деле, Франсуа, твое желание, чтобы она училась в обычной государственной школе, просто смехотворно! Это слишком далеко зашло. Как только Леонора родилась, я записала ее в подготовительную школу королевы Анны. Самое время отправить девочку туда!

— Я знаю, как ты к этому относишься, — терпеливо ответил Франсуа. — Но она очень довольна своей школой.

— Ее произношение ужасно! — горячо заявила Поппи.

— Нет, — спокойно возразил Франсуа. — Произношение Леоноры совершенно удовлетворительно для ребенка ее возраста.

— А я не хочу, чтобы оно было удовлетворительным! — завопила Поппи, окончательно выйдя из себя. — Я хочу, чтобы оно было отличным!

— Так оно и есть, — мягко заверил Франсуа. — Твоя дочь — отличница.

— О, ради Бога!

— Пойми, Поппи, Леонора прекрасно успевает в школе. И это не только мое мнение. Классная руководительница очень довольна ею. Так же как и преподавательница, которая учит ее языку.

Наступила короткая пауза.

— Это мисс Пич?

Можно было поклясться, что спокойный тон дается Поппи ценой невероятных усилий.

— Да. — Франсуа внутренне напрягся.

Он не мог позволить, чтобы в его голосе прозвучала нежность. Казалось, Поппи может заглянуть к нему в душу и выкорчевать укоренившийся там нежный росток.

— Франсуа! — Он снова услышал голос матери. Почему он раньше не замечал этого сходства? — Франсуа! У тебя с мисс Пич… роман?

Франсуа застыл на месте. Ему в голову не приходило, что невинные каракули Леоноры вызовут у Поппи такую странную реакцию. Тем более ему не приходило в голову, что две его встречи с Зоей Пич можно назвать романом. Но теперь, когда это слово прозвучало, он понял, что в нем есть зерно истины.

Его гнев усилился. Как Поппи смеет вмешиваться в его жизнь? У нее было все, но она смертельно ранила его своей неверностью и своим уходом. Так какое она имеет право задавать ему подобные вопросы?

Он сознательно помолчал, зная, что этим выведет Поппи из себя.

— У меня есть определенные потребности, Поппи. И новые друзья, — загадочно ответил он. — А у тебя есть Лайам.

— Я имею право знать, с кем ты путаешься, если это касается моей дочери! — угрожающе бросила Поппи, перейдя все границы дозволенного.

В тот же миг Франсуа испытал странное чувство полной свободы от Поппи. Прочная шелковая нить, которая когда-то привязывала их друг к другу, становилась все тоньше и тоньше и наконец лопнула.

— Ну что ж, ты будешь приятно разочарована. Зоя Пич подходит как мне, так и Леоноре. Она очень умна, прекрасно образована, бегло говорит на нескольких языках и принадлежит к сливкам лондонского общества. То есть как раз к тому кругу людей, которым ты восхищаешься.

Произнося эту насмешливую тираду, он не верил своим ушам.

Результат превзошел все его ожидания: Поппи испустила сдавленный крик ярости и бросила трубку.

А Франсуа почувствовал, что он не только окончательно порвал с бывшей женой, но и бесповоротно связал себя с Зоей Пич.

Идя к дому, он пытался выбросить из головы и Зою Пич, и Поппи. Романы не для него. Пусть об этом думают другие. Лично у него эти мысли вызывают тоску и апатию. Он хорошо знаком и с тем, и с другим. Достаточно с него той боли, которую он испытал, когда как гром среди ясного неба прозвучало заявление Поппи, что она уходит от него.

Кроме Леоноры у него есть только одно — работа. Труд, профессионализм, внимание к деталям, совершенство — вот секрет выживания. Если он будет стремиться к совершенству и отдавать всю свою любовь и заботу Леоноре, у него не останется времени на раздумья.

Добравшись до дома, он бросил портфель на письменный стол и поднялся наверх, чтобы сменить сшитый у лучшего портного темно-серый пиджак на поношенную черную кожаную куртку, купленную в Кингс-Роуд лет десять назад.

Он удивился, услышав настойчивый звонок в дверь, и ощутил непонятный укол тревоги. На крыльце стояла соседка Марина, колоритная личность с буйной гривой седых волос и длинными-предлинными ногами, обтянутыми голубыми джинсами примерно того же возраста и степени изношенности, что и его кожаная куртка.